Чужой земли мы не хотим ни пяди! Мог ли Сталин предотвратить Вторую мировую войну? - Леонид Маратович Павлов

было также совершенно неприемлемо для Гитлера, поскольку, во-первых, без оружия воевать невозможно, и, во-вторых, потому, что в программу вооружений были вложены колоссальные деньги, да и остановить эту машину, выключив рубильник, было невозможно. – Л.П.).

К пункту «с».

1) Колониальные вопросы. Обсуждался главным образом вопрос о будущем Африки. Вильсон говорил о проекте образования обширной колониально зоны, для которой должны были бы быть приняты некоторые единообразные постановления. Вопрос, в какой мере индивидуальная собственность на немецкие колонии, подлежащие возвращению, сохранилась бы за Германией даже после образования такой зоны, остался открытым. То, что в этой области, по крайней мере, теоретически, Англия готова или была бы готова пойти Германии далеко навстречу, явствует из того факта, что в феврале Англия решила вернуть Германии колонии. (Мне не удалось найти никаких сколько-нибудь достоверных данных о том, что английское правительство не то что хотело вернуть колонии, но даже о том, что оно собиралось хотя бы этот вопрос обсуждать. – Л.П.). Вильсон говорил также о германской колониальной деятельности в Тихом океане.

2) сырье и приобретение сырья для Германии;

3) промышленные рынки;

4) урегулирование проблем международной задолженности;

5) взаимное финансовое содействие. Под этим Вильсон понимал санирование Германией Восточной и Юго-Восточной Европы. Обсуждая этот пункт, Вольтат говорил, что правительство Германии особенно настаивает на режиме наибольшего благоприятствования. Вольтат сказал, что применение этого режима в сочетании с господствовавшей в мире перед мировой войной золотой валютой, теперь в прежнем смысле недейственно. В силу различий валютных систем и жизненного уровня, а также издержек производства невозможно предоставлять одинаковые шансы при экспорте в Германию различным по своему характеру странам. Государства с низким жизненным уровнем должны были бы получить более благоприятные условия посредством применения низких пошлин на часть их продукции при вывозе в Германию. Вольтат сказал, что понимает, что это фактически приводит к отмене системы наибольшего благоприятствования; но все же очень важно, как назвать дитя, так, чтобы никого не обидеть.

Вильсон сказал, что конечная цель, к которой он стремится, это широчайшая договоренность между Англией и Германией по всем важным вопросам, как это первоначально предусматривал фюрер. Тем самым были бы поставлены и разрешены многие вопросы. Данциг и Польша отошли бы на второй план и потеряли бы свое значение. Вильсон определенно сказал Вольтату, что заключение пакта о ненападении позволило бы Англии освободиться от гарантий Польше, и польская проблема утратила бы значительную долю своей остроты. (Выделено мной. Это предложение совершенно логично: после того, как Германия пообещает Польше и любой другой стране не совершать против них актов агрессии, отпадает сама необходимость в гарантиях против Германия, которые дала Англия Польше, Греции, Румынии и Турции. Уговаривая Гитлера заключить пакты о ненападении со всеми государствами, даже теми, которым Германия пока не угрожала, Лондон, в случае успеха, мог снять с себя большую часть взятых обязательств, даже в финансовом отношении стоивших очень дорого, не говоря уже о неизбежных потерях среди английских солдат и гражданского населения, а вовсе не искал пути к тому, чтобы «в самый ответственный момент бросить Польшу на произвол судьбы». – Л.П.).

Вольтат спросил, кем одобрены эти предложения. Вильсон ответил, что они обсуждались членами правительства, но окончательное решение на этой стадии пока еще не принято. Вольтат заметил по этому поводу, что принципиальному урегулированию обсуждавшихся с Хадсоном вопросов должно предшествовать урегулирование колониальных вопросов. (Вольтат, поставив решение колониальных вопросов в качестве условия заключения пактов о ненападении, по сути, заявил, что никакие договоренности между Германией и Англией невозможны – слишком по-разному в Берлине и Лондоне смотрят на проблему сохранения мира в Европе. – Л.П.).

На вопрос Вольтата, согласится ли английское правительство на то, чтобы помимо вышеупомянутых проблем германское правительство поставило бы и другие вопросы, Вильсон ответил утвердительно. Он сказал, что фюреру нужно лишь перечислить интересующие его вопросы, и английское правительство было бы готово их обсудить. Вольтат спросил, как можно получить со стороны какого-либо английского деятеля или инстанции подтверждение этой программы переговоров, чтобы перевести их в стадию реализации. (Только что Вольтат отказался от встречи с Чемберленом, который и должен был подтвердить серьезность слов Вильсона. Но в Британии выше премьер-министра в то время был лишь один король. И Господь Бог, который хранил короля. – Л.П.). Вильсон ответил, что решающим моментом в этом отношении было бы назначение фюрером какого-либо уполномоченного лица для обсуждения вышеупомянутой программы. Если со стороны фюрера последует такое волеизъявление, то Англия согласится на дальнейшее обсуждение вопроса любым путем.

Вильсон сказал, что в Англии этой осенью, возможно, состоятся новые парламентские выборы. Тактически, с внутриполитической точки зрения, нынешнему кабинету министров безразлично, будут ли выборы проходить под лозунгом: «Готовность к надвигающейся войне» или же под лозунгом: «Имеется в виду и может быть достигнуто прочное соглашение с Германией». Оно может мобилизовать своих избирателей под любым из этих двух лозунгов и сохранить за собой власть на следующие пять лет. Мирный лозунг для него, конечно, предпочтительней964.

Описание встреч видного германского чиновника Вольтата с очень влиятельным соратником Чемберлена Вильсоном и министром Хадсоном, даже при очень пристальном рассмотрении не дает ответа на главный вопрос: договорились они о чем-то или нет. А дальнейшие события отчетливо свидетельствуют о том, что не договорились. И уж точно эти беседы нельзя выставлять в качестве примера поощрения Англией агрессивных устремлений Гитлера против Советского Союза. Тем более не было в этих встречах хотя бы какого-то намека на сговор. Положения обсуждавшейся программы англо-германского сотрудничества включали в себя достаточно конкретные и жесткие ограничения для Германии, в частности, пакты о ненападении, исключающие любую агрессию. Причем, Англия вовсе не делала того, что ей приписывают советские и российские историки: она не «выторговывала себе несколько мирных месяцев за счет других стран». Англичане, наоборот, стремились к тому, чтобы избежать войны, ставя на карту собственную репутацию и собственные деньги. Можем ли что-то подобное сказать в отношении Советского Союза? Есть ли хоть одно свидетельство того, что Сталин ставил Гитлеру такие условия, выполнение или невыполнение которых делали бы войну в Европе невозможной?

Программа Вильсона предусматривала ограничение всех видов вооружений, что для наращивающей объемы производства оружия Германии, было неприемлемо. Возвращение или отказ от возвращения колоний, отторгнутых у Германии Версальским договором, интересов Советского Союза не затрагивали и вряд ли могли привести к широкомасштабной войне в Европе. Напротив, благоприятное для Германии решение колониального вопроса потребовало бы от нее отвлечения некоторого количества сил для освоения своих прежних владений, но самое главное – времени, а там, глядишь, и интерес бы к Европе пропал. Все это, в