Чужой земли мы не хотим ни пяди! Мог ли Сталин предотвратить Вторую мировую войну? - Леонид Маратович Павлов

Бакстон на этом не успокоился, и отправился наводить мосты в Берлин. 16 августа сотрудник специального бюро аусамта Хетцлер докладывал легационному советнику В. Хевелю, что он беседовал с Бакстоном, который сделал предложения, а затем, по просьбе Хетцлера, изложил их письменно.

Бакстон подчеркнул, что речь идет о личных предложениях. Со своей стороны Хетцлер принял эти предложения к сведению, как таковые, тоже лично и что он также не знает, интересуются ли такого рода предложениями в компетентных германских органах в данный момент, тем более что сейчас как раз наступил период отпусков.

Сопровождавший Бакстона Т.К.П. Кэтчпул, в конце беседы дал понять, что Бакстон знает Чемберлена и Галифакса и поддерживает весьма тесную связь с Батлером. Поэтому возможно, что Бакстон сделал эти предложения, имея на это в известной мере согласие со стороны своего правительства.

В письме, врученном Бакстоном Хетцлеру, подчеркивалось, что он говорил только как частное лицо, и что он не уполномочен делать это кем-либо другим. Однако Бакстон изучал европейские вопросы в течение многих лет и искренне стремится к миру. План Бакстона сводился к тому, что урегулирование возможно, если это будет полное урегулирование всех спорных вопросов; если оно предстанет перед общественностью как единое целое; если оно будет основано на равноправии и взаимности; и если обе стороны предпримут определенные и конкретные шаги, которые устранят существующее недоверие и создадут чувство уверенности в том, что в настоящее время в европейских делах наступает совершенно новый этап.

Конкретные предложения Бакстона заключались в следующем:

Если бы Англия согласилась:

а) признать Восточную Европу естественным жизненным пространством Германии;

b) урегулировать колониальный вопрос, признав права Германии на ее бывшие колонии, и немедленно начать создание новой в системы Центральной Африке на основе решений Берлинской конференции (1885 г.) с новым разделом территорий;

c) отказаться от всех методов экономической конкуренции в Восточной Европе, за исключением обычной торговли и коммерции;

d) отказаться от всех т. н. союзов «окружения» в Восточной Европе; содействовать непосредственным переговорам между Польшей и Германией о Данциге и «коридоре»;

e) заключить новое соглашение о военно-морском флоте;

f) заключить договор о всеобщем разоружении на широкой

основе и на базе взаимности с учреждением взаимной инспекции.

В таком случае Германия согласилась бы:

a) признать Британскую империю естественным жизненным пространством Англии;

b) войти в систему европейского сотрудничества (например, конференция с участием Германии, Англии, Франции, Италии, Польши, Испании) для нового урегулирования в Европе при общих гарантиях новых соглашений и для обеспечения независимости всех государств;

c) отказаться от соглашений «окружения» с Испанией, если таковые существуют;

d) подписать декларацию об автономии протектората;

e) заключить новое соглашение о военно-морском флоте;

f) заключить договор о всеобщем разоружении на широкой основе и на базе взаимности с учреждением взаимной инспекции974.

Дальнейшая судьба этого письма, попало ли оно в руки кого-то, кто был повыше «легационного советника», мне не известно. Но, даже если сей эпистолярный труд и прочитал Вайцзеккер, Риббентроп или, страшно подумать, Гитлер, глас вопиющего в пустыне ни к каким последствиям не привел: Гитлер продолжал увиваться перед Сталиным, наплевав на все предложения, которые делались неофициальными туристами из Лондона.

3 августа у себя дома, что дает веские основания говорить о том, что встреча была конспиративной, Вильсон почти два часа беседовал с Дирксеном. Посол просил подтвердить его записи, которые были сделаны на основании доклада Вольтата о его беседе с Вильсоном, состоявшейся 1 августа. Дирксен хотел получить это подтверждение, чтобы иметь вполне ясное представление по столь важным вопросам, тем более что после нескромности Хадсона в прессе была развернута новая кампания против политики умиротворения, осуществляемой Чемберленом. Вильсон, впрочем, так и не сказав, от своего он имени говорит, или от имени премьер-министра, подтвердил, что суть его беседы с Вольтатом остается в полной силе.

1. Англия и Германия должны заключить между собой договор о ненападении, обязывающий обе стороны не применять одностороннюю агрессию как метод своей внешней политики. План своего правительства по этому пункту Вильсон раскрыл Дирксену, когда посол спросил, каким образом договор с Германией согласуется с проводимой Англией политикой окружения Германии. Вильсон ответил, что англо-германское соглашение, включающее отказ от нападения на третьи державы, начисто освободило бы Англию от принятых ею на себя гарантий в отношении Польши, Турции, Румынии и других государств. Эти обязательства приняты были только на случай нападения и в своей формулировке имеют в виду именно эту эвентуальность. С ликвидацией этой опасности отпали бы также и эти обязательства. (Это положение беседы Вильсона и Дирксена неизменно толкуется советскими и нынешними российскими историками как отказ Англии от борьбы за европейский мир и стремление развернуть гитлеровскую агрессию на Восток. Однако в формуле, предложенной Вильсоном, ни одно «третье государство» не названо, что дает основание полагать, что Вильсон имел в виду все европейские государства, в том числе, разумеется, и Польшу, и Румынию, и Грецию, и Турцию, и, конечно же, Советскую Россию. Если бы Германия на такую формулу согласилась и добросовестно ее придерживалась, война в Европе не началась бы еще долго, а могла и вообще не начаться. Однако, при всей очевидной выгодности для себя этого предложения, сулившего спокойное экономическое развитие на долгие годы, Гитлер его проигнорировал. Очевидно, на том этапе истории в планы Гитлера предотвращение войны не входило. Да и в планы Сталина – тоже, а значит, Европа была обречена.

Кроме того, стоит вспомнить, что после того, как Германия напала на Польшу, то есть, отправилась именно туда, куда, по словам советских и российских историков и пропагандистов, ее толкали Англия и Франция, последние, вместо того, чтобы радостно хлопать в ладоши, нежданно-негаданно для фюрера объявили Германии войну. Тем самым был создан второй фронт, причем, куда более мощный, чем первый, которого так опасался Гитлер. Сталин же такой «второй фронт» открывать не торопился до того момента, когда Германия напала на Советский Союз, и уже он был вынужден молить Англию и Америку о помощи. И они, надо признать, долго себя ждать не заставили: Черчилль уже 22 июня 1941 года заявил, что англичане окажут России любую помощь, на которую будут способны975, а потом в течение всей войны вместе с американцами помогали нам бесплатно.

Военный «второй фронт» тоже был открыт не 6 июня 1944 года высадкой в Нормандии, а куда раньше: союзники воевали с германо-итальянскими войсками в Северной Африке еще в 1940 году. Они, во-первых, не пустили немцев к африканской нефти, в которой Германия остро нуждалась, и, во-вторых, оттягивали на себя значительные контингенты германских войск, которые позднее могли быть использованы на восточном фронте против Советского