Вагнер. Дорога на Бахмут. 300! 30! 3! - Аzнеп

Донсер спустя долгое время подписал контракт с Министерством обороны, не буду говорить с каким подразделением, его запрещено называть всуе. На «А» начинается, на «Т» заканчивается. Кто понял, тот понял.

Мобил работает на гражданке и параллельно максимально старается помочь фронту разработками новых птичек, более доступных и дешевых, и скажу — у него это отлично получается. Надеюсь, скоро он снова пополнит наши стройные ряды.

Тем временем наступил вечер. Мы со старлеем заехали в подвал, но ни печки, ни других обогревательных приборов у нас не было, да и подвал в районе рыбацкого домика был глубокий, но очень маленький даже для двоих.

Олег заселился в дом, но не в рыбацкий, а рядом, в одном дворе стоявший большой, в котором жили Никша с Труффальдино. Он спустился к нам в подвал поржать, типа мы очкуны. Но туда реально летело на тот момент хорошо.

Сидим, пьем чай, знакомимся поближе. Старшего лейтенанта звали Диман, с позывным «Алтай». Это был мужик лет тридцати семи, на должности командира взвода управления начальника артиллерии 137-го парашютно-десантного полка. Среднего роста, крепкого телосложения. Мы тогда посмотрели на него — такой серьезный. Но я уже тогда заподозрил, что старлей во столько лет, — что-то тут не так, либо кому-то дорогу перешел, либо дурак. Он до этого ходил дежурным в Луганске, а это уже был наиглубочайший тыл, на сборном пункте поврежденных машин, если сокращенно СППМ. Его все устраивало, ведь там уже жили обычной гражданской жизнью, и график работы никто особо не перерабатывал, все в шаговой доступности в плане магазинов и так далее.

Мы сидим, он берет радиостанцию и начинает ставить задачи. Вы бы видели, как он себя перед мобилизованными ребятами превозносил. Почти дословно текст его обращения был таков: «Так, внимание, завтра подъем в 6:00, утренний туалет с 6:00 до 6:30, потом завтрак полчаса и начинаем занятия». И тут мы с Исильдуром охренели… Столько текста в радейке, его б в конторе убили бы за это. Тем более не по таблице шифрованной. Мы ему говорим: «Оу, тормози, ты еще построение здесь устрой». Объяснили ему, как что делается и так далее, чтобы человек пришел в чувство, что тут не армия, да и не мирное время. Позже ребята про него рассказали, и мы все поняли. Очкун он был, просто даже сравнить не с кем. Когда ребят мобилизовали, он был у них в лагере, постоянно бухал, они заходили с каким-либо вопросом, он относился к ним как животным, типа он офицер, а они никто. Ну и все в этом роде.

По итогу посидели мы в этом подвале и решили переехать к Олегу. Этот дом был двухкомнатный, с печкой хорошей, но вторая комната забросана мусором. Алтай дал команду своему расчету все оттуда выкинуть и расчистить. Это уже был поздний вечер. Они расчистили, нашли по другим домам кровати, и получилась неплохая комната с пятью кроватями. Алтай решил лечь около печки, но я-то уже знал, как она раскаляется, что аж дышать нечем. Наладили связь, поставили столик для работы.

На следующий день была очень активная работа, выстрелили больше шестидесяти снарядов и-и-и… Тут пушка сломалась. На месте починить нельзя было. Мы вызвали «Урал» и отправили ее на ремонт. Каждый день мы ждали, когда ее починят, но тишина. Начали обустраивать свой быт, потому что стоять нам еще долго на этом месте, так как вплотную подошли к Бахмуту и доставали по всем целям. Сделали баню в разрушенном доме, из ящиков пустых соорудили туалет, а что еще нужно. Ходили, шарились по другим дворам в поисках инструментов.

Вспомнился еще один прикольный момент с нашим расчетом. Дрол сидел на связи, а мы с Никшей решили пойти прогуляться. От нас где-то недалеко стояли нонщики из 137-го полка, и мы решили пойти с ними познакомиться.

Идем, слышим — работает бензогенератор, но рядом ни одной живой души. Прошлись по проводам, но тоже не нашли, идем по улице вниз, сворачиваем, смотрим — в кустах около речушки стоит НОНА. Это самоходная артиллерийско-минометная установка, сделанная на базе БМД с калибром 120 миллиметров. Она могла стрелять как снарядами, так и минами, причем не только отечественными. Стоит она открытая, без охраны, рядом лежат снаряды. Мы поняли, что уже близки к цели, но обошли вообще все подвалы, а так никого и не нашли. Перешли мостик через речку, идем дальше, как бы уже и по фигу, не стали целенаправленно искать. Но тут выходим из одного из дворов, а на нас трое парней идут. Мы с ними поздоровались, спросили, кто они такие, те сказали, что из 137-го полка.

Это оказался расчет НОНА, который мы так усиленно искали. Они спросили у нас, кто мы такие, мы ответили, что из «конторы». Видели бы вы их удивление. Они говорят: «Это те самые крутые ребята из Вагнера?» А мы с Костяном стоим как бомжи, кто в чем оделся, и грязные, ага, это мы и есть.

Они в итоге привели нас на пункт управления позицией. Там мы познакомились с остальными ребятами, вошли, так скажем, во взаимодействие. А у нас тогда с транспортом почему-то была напряженка, и мы их попросили, если они соберутся ехать за продуктами, чтобы к нам заскакивали, мы им списки и деньги дадим, чтоб хоть как-то сидеть не только на сухпайках.

А в то время в сухпайки вместо гусарской шоколадки или офицерской начали класть две маленькие «Аленки», ох, какая была радость, пока кто-то из расчета не стал вскрывать их все и доставать именно шоколадки. Как мы ругались, что за сволочь это делает, так и не нашли, но это было смешно, как Брезент ругался и Бережок. И я решил уже просто поржать: взял также «Аленку», достал шоколадку и свернул пустую этикетку и положил обратно в коробку, ожидая, когда обнаружат. Это были бесценные эмоции.

Ремонт все затягивался и затягивался. Становилось скучно. Конкур заезжал к нам, и я его просил, чтобы, если поедет на передок, заезжал за мной. Но в этот вечер на передок поехал делать подвоз старшина от дивизиона 137-го парашютно-десантного полка. Это было начало декабря, только взяли населенный пункт Андреевку.

По рассказам штурмов, дело было так… Все просто. Перед Андреевкой идет железная дорога с большой насыпью, в высоту, наверное, метров