Кузя - Виктор Александрович Блытов

Летчик пожал плечами. Мол, от меня ничего не зависит.

– «Урал»! – прохрипела рация, – вы думаете сдаваться или нет? Мы сейчас откроем огонь из минометов.

– Стой, Алексей! – улыбнулся Кузьма, наконец вспомнив про оставшихся внизу врагов, – мы ушли, ушли и улетаем! Внизу остались только ваши пленные. Забирайте их, мы уже ушли! До новых встреч в эфире! Кстати, у нас осталось еще 16 ваших пленных, предлагаем обмен на одного нашего, которого вы забрали у Исламходжиева. Это честный обмен!

В ответ раздалась отборная брань.

– Слушай, «Урал»! Ты со своими людьми стал кровником нашего отряда мстителей «Фатх»! Никаких тебе перемирий не будет, никаких обменов. Можешь расстрелять этих пленных баранов, которые сами сдались в плен! – раздался незнакомый голос с чеченским акцентом.

Снизу раздались пулеметные и автоматные очереди и гулкое уханье миномета.

Кузьма с сожалением выключил рацию.

– Не хотите менять – значит, придется прийти к вам и освободить Семенова! А насчет кровников, так их у нас набралось уже пол Чечни! – пробормотал он и улыбнулся Мише Осиповичу, к плечу которого припала, не стесняясь никого и ничего, радостная и уставшая за эту ночь Настена.

Вертолеты, загруженные под завязку людьми и трофейным оружием, поднялись вверх и, набирая высоту, взяли курс на север. Внизу хребет сменял хребет, голые скалистые хребты сменялись лесистыми. Где-то внизу синевели окаймленные белыми брызгами быстрые горные реки. Дождь закончился и на востоке в полгоризонта выходило ярко оранжевое солнце.

«На север к Аленке! – билась мысль в голове у Кузьмы, – надоело воевать непонятно с кем. Уму непостижимо, что наши на вертолетах перебросили боевиков, чтобы окружить наш же отряд! Как это могло случиться?»

Кузьма помотал головой и не заметил, как стал засыпать под свист и шум вертолетных двигателей и лопастей. Остальные разведчики, тоже приткнувшись друг к другу, быстро засыпали. От мокрой одежды исходил какой-то специфический запах. На полу вертолета аккуратно лежал в брезенте перевязанный веревками труп Мышастина.

Василиса припала головой к плечу Беслана и тихо посапывала, слегка приоткрыв рот. Беслан сидел тихо, боясь пошевелиться и изредка смотрел на нее.

Осипович, к плечу которого прижалась Настя, обратил внимание на вибрирующий от вертолетной тряски конец веревки на трупе Мышастина и от этого настроение его испортилось. В вертолете было тепло и пахло немного то ли маслом, то ли керосином.

Кузьме все же уснуть не удавалось, что-то бередило ему душу и не давало уснуть.

Он смотрел в иллюминатор. Солнце вставало над Чечней, облака куда-то ушли и после дождя на весь видимый горизонт раскинулась огромная радуга, упиравшаяся концами в землю. Начинался новый день. Внизу пролетали далекие, поросшие лесами хребты и виднелись селения. Их вертолет старался обходить стороной.

Была какая-то неудовлетворенность, мучила душу, заставляла продумывать произошедшее в этом походе до мельчайшего события, анализировать каждый свой шаг и приказ. Нет, конечно, в гибели Кравчука и его людей виноват он сам и отвечать придется ему. В этом Кузьма не сомневался, как не собирался прятаться за чью-то спину и перекладывать свою вину. Последний рейд вызывал кучу мыслей и размышлений. Если удалось вытащить тела ребят, то каким образом противнику удалось взять хваленых разведчиков в клещи? Предательство? Опять предательство? Не слишком ли много? А может, просто он, морской офицер, со своей явно не специальной подготовкой, не предназначен для командования диверсионным подразделением? Не хватает специальных знаний, навыков, не хватает того ощущения правильности действий при выполнении специальных действий?

«Нет, Кузьма, в лучшем случае ты способен охранять со своими ребятами какой-нибудь объект» – подумал он, взъерошив шевелюру.

Действительность, с которой пришлось столкнуться, оказалась выше его понимания и значительнее его возможностей. У него погибли люди – много людей, за каждого из которых он несет персональную ответственность перед Никитой Прокофьевичем – атаманом Кубанского казачьего войска, перед родителями и близкими погибших ребят. Он никогда и никому не сможет рассказать, что погибли они за правое дело, потому, что сам не уверен до конца в его правоте. Семнадцать человек погибло, один захвачен противником в плен, пять тяжело раненых. Как он считал лучших, самых подготовленных, по сравнению с другими частями и войсками. Ну, кто он после этого? Какой командир диверсионного подразделения? Нет, необходимо срочно складывать с себя обязанности, пока он не натворил более, чем возможно. Семенов – это его боль. Парень находится в плену, раненый, его пытают, возможно, уже убили, и он ничего не смог сделать.

Мысли настолько взбудоражили Кузьму, что он не заметил, как долетели до центра «Север». Сверху было видно, что постройки огорожены высокой и плотной стеной из бетонных плит в виде ровного прямоугольника. Внутри находились постройки, дома, казармы, боксы для техники. Виднелись вертолетные площадки, возле которых стояли люди и встречали заходившие на посадку вертолеты. Вблизи не было видно ни одного селения или даже одиноко стоявшего дома. Снизу промелькнула серо-желтоватая линия Шелковского канала. Вертолеты, развернувшись, заходили на посадку.

Посадка была легкой и спокойной. В иллюминатор Кузьма увидел Алексея Бармотина, стоявшего рядом с плотным и поджарым человеком в каком-то неизвестном ярком камуфляже. Сзади собиралось много бойцов в форме. Даже занятия на спортивных площадках прекратились и люди сбегались встретить возвращавшиеся вертолеты.

Легкое касание земли и лопасти вертолета стали замедляться, а свистящий гул стал затихать. Улыбающийся борт механик открыл выходной люк и спустил трап.

– По одному на выход с оружием бегом марш! – скомандовал Кузьма.

Ему не хотелось выходить и докладывать, и поэтому он сначала приказал выскакивать всем разведчикам. А сам вышел последним, подождав, когда Михаил Осипович уже построил прибывших с задания людей.

Перед выходом Кузьма пожал руки членам знакомого экипажа Славику, Сергею и Стасу и легким пружинящим шагом направился к строю.

Лопасти вертолетов остановились, наступила тишина и теперь бортмеханик заправлялся горючим от подъехавшего заправщика.

Кузьма глазами нашел Аленку, которая стояла в своей неуклюжей униформе, прижавшись к какому-то осветительному столбу. Прядка волос вырвалась из-под черного берета и предательски развевалась по ветру. Глаза, полные слез, смотрели на Кузьму.

– Отряд, равняйсь! Смирно! – скомандовал Осипович и твердым шагом направился к Кузьме.

Кузьма остановил его жестом руки и нашел глазами начальство.

– Вольно! – как в каком-то тумане услышал Кузьма.

И вообще все было в каком-то замедленном темпе, казалось, показывали какой-то старый с размытыми красками фильм не на той скорости.

Начальство выходило на исходную позицию. Впереди шел этот невысокий плотный, явно начальник, в камуфляже с маленькими взъерошенными усиками «а ля Адольф Гитлер» с явно недовольным лицом и без звездочек на