Кузя - Виктор Александрович Блытов

боевых действий. Для выхода к нашему базовому лагерю отсюда идут три тропы. Две из них длинные и идут в обход через хребет, предполагают большие обходы вдоль горных рек и боковые ущелья, но есть один короткий путь через довольно опасный перевал. «Чехи» здесь знают все тропинки, дорожки и козьи тропы и, естественно, понимают, что достать и догнать нас можно только по короткому, но весьма опасному пути. Но там идет, так называемая козья тропа, где пройти можно только по одному человеку – это двести метров и там есть место, где несколько бойцов могут выстоять против нескольких десятков. Триста спартанцев читали?

Кузьма поморщился.

– Ты, Николай Семенович, авторитетный альпинист и знаешь здешние места, но я не могу рисковать людьми и успехом операции.

Осипович остановил Кузьму рукой, почесав слегка висок.

– Николай Семенович прав! Останусь я с первым и пятым отделением в указанном Николаем месте. И мы прикроем ваш отход.

На карте они рассмотрели подробно и обговорили все предстоящие действия всех отрядов.

Наступил вечер и в горах стало темнеть и быстро холодать. Мышастин довел отряд до небольшой и закрытой со всех сторон поляны в небольшом ущелье и предложил встать на привал. Моросил мелкий дождь и движение по скальным тропинкам становилось смертельно опасным.

– Ночью за нами не пройдут, а рано утром мы уйдем, если закончится этот дождь.

– Привал! – объявил Кузьма, сбросив со спины тяжелый рюкзак, – рано утром продолжим движение.

Все казаки и пленные боевики стали опускаться на землю в тех местах, где их застала команда. По уставшим лицам и форме струился пот, смешанный с дождевой водой. Даже подготовленные разведчики вымотались во время этого движения по скальному участку, где постоянно приходилось то идти вверх, то спускаться вниз, где приходилось двигаться, постоянно страхуя друг друга по козьей тропе. А с началом дождя движение стало просто невозможным.

– Костры не разводить! – приказал Вороненко, в отсутствие Осиповича исполнявший обязанности заместителя командира отряда.

Некоторые боевики, несшие грузы, просто попадали, едва сбросили с себя оружие.

Короткевич и Вороненко – заместители Осиповича, раздавали упавшим на землю боевикам сухпайки.

Радист Журавский забросил на скалу антенну и, включив рацию, пытался вызвать на связь Осиповича и Носова. Но они не отвечали, и Журавский начал нервничать.

– Видимо, аккумуляторы сели! – виновато сказал он Кузьме.

Кузьма задумчиво потер нос, смахнул сочившуюся воду со лба.

– Не нервничай, Миша, может, с утра ответят.

Журавского с рацией накрыли брезентом, и он при свете фонаря стал разбирать рацию и проверять аккумуляторы.

Кузьма вздохнул и откинулся на камни. Глаза закрылись сами собой.

Короткевич из отделения Атаманова расставлял боевое охранение.

Проснулся Кузьма от того, что его кто-то тряс за плечо. Он проснулся быстро и по голосу узнал Мышастина.

– Кузьма Степанович, я возьму с собой Берестова, он занимался немного альпинизмом, и мы сходим на разведку дальнейшего пути. Мне кажется, что в темноте я немного заблудился, заодно и проверим, что у нас там впереди. Другого выхода у нас сейчас нет. Надо идти!

Мышастин виновато смотрел на Кузьму. Тот опустил вниз глаза.

– Давайте, Николай Семенович, только недалеко и аккуратно. Помни, что от вашего успеха зависит наша судьба.

Две тени неслышно скользнули в темноту.

Оставшийся в засаде маленький отряд Осиповича, состоявший из отделения снайперов, отца Михаила и отделения Мирошенко, расположился на ночь в небольшой пещере. Единственную тропу ночью охраняли Маугли-Никонов, вызвавшийся добровольцем, и Есаул. Маугли занял выгодную позицию за камнем, откуда хорошо проглядывалась тропа, прикрылся сверху брезентом, под который тут же заполз Есаул и лизнул в лицо шершавым языком Маугли. Маугли, ответно улыбнувшись, погладил Есаула по мокрой шерсти.

«Наши преследователи не должны пойти ночью, они также будут пережидать дождь и ночь» – предположил Осипович, собрав на совещание Мирошенко и отца Михаила.

Те угрюмо смотрели в свете фонарика на карту, разложенную на камне, и хмуро молчали.

– Не должны – это из области предположений, но я знаю чехов, если они вцепились в наш след, то они пойдут и ночью. Они не дураки и предполагают, где мы можем выставить засаду и могут постараться подстраховаться! – хмуро сказал Мирошенко, – если за нами идут арабы – это одно, а если чеченцы – совсем другое. Они могут попытаться пройти по тропе ночью и, мало того, сделают это обязательно, попытавшись окружить нас. Да и если один из их отрядов пошел в обход – они могут нас просто отрезать от своих и нам некуда будет не уйти. Вот, смотрите! – Мирошенко показал на карте, где и как их могут отрезать.

Осипович задумчиво почесал затылок.

– Да, может получится, что здесь мы можем оказаться в западне и тогда мы из охотников превратимся в загнанную дичь.

– Где они могут выйти на нашу тропу, если пошли в обход?

Мирошенко молча грязным пальцем показал на карте.

– Могут выйти здесь и здесь.

– А где сейчас отряд Кузьмы?

– Скорее всего, в темноте встали на стоянку здесь. Дальше идет опять скалистый участок и по дождю им его не пройти с грузом.

Осипович опять задумался.

– А если я со своим отделением отойду немного дальше их возможного выхода на нашу тропу и тогда смогу их с тыла атаковать прежде, чем они смогут напасть на вас! – предложил отец Михаил.

– Мишин, давай связь с Кузьмой Степановичем! – обратился Осипович к связисту.

– Связи нет! – доложил связист, – вызываю постоянно!

Все нахмурились, понимая, насколько сейчас нужна связь.

Осипович подумал немного и дал разрешение отцу Михаилу, Настене и Василисе выдвинуться на запасную позицию, определенную на карте отцом Михаилом.

– Сигнал тревоги – три нажатия на тангенту на радиостанциях «Midland»!

– Все понял! – ответил отец Михаил и пожал крепко руки Мирошенко и Осиповичу.

С трудом растолкав Настену и Василису, уснувших мгновенно на привале мертвым сном, отец Михаил шепнул, что надо идти в ночь. Ничего не спрашивая, Настена и Василиса надели рюкзаки, взяли «Винторезы» и тяжелые винтовки В-94, привычно попрыгали на месте без всякой команды, определяя, все ли имущество надежно разложено и закреплено и, ни слова не говоря, двинулись за отцом Михаилом в темноту.

Осипович и Мирошенко проводили их взглядами.

Когда они ушли, Осипович ударил себя по лбу рукой.

– Надо было отдать Настене приборчик Нарышкина. Он бы им пригодился в темноте.

– Я отнесу, давайте! – предложил Беслан.

Осипович посмотрел на Мирошенко, достал из рюкзака приборчик, подаренный ему Настенной, и тот, схватив приборчик, скрылся в темноте.

Догнал он отряд отца Михаила быстро. Они успели уйти всего метров на сто.

Василиса, замыкавшая отряд, услышав шум полетевшего