Кузя - Виктор Александрович Блытов

– Да не, не надо, так дойду, вон сестренка все перевязала, кость не задета, а это главное. Шальная пуля.

Кузьма, покачав головой, пошел к Осиповичу.

– Что, Миш, с Семеновым будем делать?

Тот мрачно ответил:

– Если он у арабов, то, скорее всего, на куски порежут, паразиты, злые они! Если у чеченцев – можно договорится обменять! Но тело забирать придется или менять, все наши погибшие должны заслуживать быть похороненными дома на Кубани. Я остаюсь здесь, пока он или его тело у них. И никакое перемирие здесь не указ!

Кузьма оглядел поляну. Все занимались своими делами: ребята Дробцова копали большую канаву, Беслановцы собирали оружие и сносили в большую кучу. Семенчуковцы вырезали лаги для носилок. Василиса обмывала чистой водой лица на отрезанных головах ребят. Настена беседовала с освобожденными девочками.

Кож-Ахмеда принесли, и он лежал теперь у развалин разбитого сарайчика. Со все сторон столпились разведчики и все настороженно и со злостью смотрели на него.

– Скажи, командир, что у вас за форма черная такая? – спросил Кузьму Кож-Ахмед, увидев, что тот подошел к нему.

– Моряки мы, морпехи – это понятно?

– Понятно! Значит – вы «Тамань», ибо других морпехов здесь не светилось давно! Буду знать кому надо быть благодарным и потом отдавать долги, но вы упомянули про Кубань и у меня складывается подозрение, что вы наши заклятые враги казаки! – сплюнул на землю и ответил Кож-Ахмед и, обращаясь к разведчикам, спросил, – ребята, дайте закурить, а то так есть хочется, что пить невмоготу.

Кто-то из разведчиков вывернул карманы убитому боевику, достал пачку Марлборо и кинул Кож-Ахмеду. Маугли помог ему прикурить и заглянул в глаза. Кож-Ахмед отшатнулся от него, увидев уничтожающий взгляд ненавидящих глаз.

Жадно затягиваясь сигаретой, Кож-Ахмед сказал, глядя на Кузьму:

– Слушай, командир, арабы точно меняться не станут! Но с «Пройдохой» Алиханом я могу помочь вам договориться!

– А ты хочешь, чтобы мы всех твоих и тебя на одного Семенова поменяли? Как думаешь, согласятся?

Кож-Ахмед слегка помрачнел и потом, тупо глядя в землю, тихо ответил:

– На меня поменяют, на мертвых арабы менять не станут! «Пройдоха» поменяет – мы с ним с одного села.

– Кузьма Степанович, здесь еще один живой за кустом спрятался, а теперь в гранате выдернул чеку и на нас смотрит.

Кузьма подошел к группе разведчиков и увидел лежащего за кустом на земле боевика с гранатой в руке.

– Эй, начальник, я сам уйду и вас не трону! – сказал боевик с отчаянными глазами, глядя на Кузьму.

– Всем отойти в сторону и залечь! – приказал Кузьма, глядя в отчаянные глаза боевика, которому было от силы лет семнадцать.

Что-то громко по-чеченски прокричал боевику Кож-Ахмед.

– Кричит, чтобы умер, как мужчина и сказал, что его ждет рай, и чтобы он как можно больше забрал с собой неверных! – машинально перевел Магомед.

Боевик встал под прицелами многих автоматов, нашел лежавшего Кож-Ахмеда глазами, отпустил вниз руку с гранатой и с криком «Аллах-Акбар» попытался кинуть ее сторону, где стояли Кузьма и Осипович. Где-то щелкнул выстрел «Винтореза», граната выпала у боевика из руки на землю, и он сам опустился прямо на гранату и накрыл его своим маленьким, худеньким телом. Тело подбросило вверх взрывом. Кузьма и Осипович бросились на землю и их обдало песком, камнями и какими-то ошметками, полетевшими от разорванного боевика. После взрыва они встали и подошли к тому месту, где лежал боевик.

– Никого не зацепило? – прокричал Осипович, оглядываясь на казаков.

У Насти дымился ее «Винторез». Осипович нашел ее глаза и по-детски подмигнул.

Все вставали с земли, опустив головы.

– Что ты ему крикнул? – спросил Кузьма, подходя к Кож-Ахмеду.

Тот сделал невинные глаза и ответил:

– Сказал, чтобы сдавался в плен!

Тут к ним подошел Магомед Сайдулаев и сказал по-русски:

– Он крикнул ему – умри, как мужчина. Ты же волк! И чтобы взорвал как можно больше неверных!

– Почему он и волк?

– Есть у чеченцев такое поверье, что мальчик становится мужчиной, когда попробует первую кровь. То есть из волчонка превращается в волка. Я думаю, что этот парень убил кого-то из наших солдат.

Вид Магомеда был печальный и понурый. Кож-Ахмед, увидев в рядах русских чеченца, кричал на него и всячески оскорблял:

– Ямархо. Ямархо!

– Что он кричит? – спросил Кузьма.

– Кричит, что я – предатель! – опустив голову вниз, ответил Магомед.

– Он еще не осознал до конца, кто предал чеченский народ. Не переживай, Магомед! Лучше почтим память погибших и чеченцев и наших!

Кузьма снял свой берет, его поступку последовали все остальные казаки.

Так они и стояли над трупом молодого трагически погибшего чеченца.

– Как его звали? – спросил он у Кож-Ахмеда.

– Его звали Рамзан, но волком он так и не стал, он был обязан забрать, прежде всего, ваши жизни. Он струсил. Не смог бросить и умереть мужчиной!

– Нет, Кож-Ахмед, ты неправ! Он был настоящий воин, и мы преклоняем перед ним свои головы. Но он был не слишком умелым воином, но он хотел выполнить свой долг до конца.

Оглядев своих казаков, Кузьма скомандовал:

– Меношин со своими людьми! Берите отделение Алексея Белова, пленных солдат, девушек, поляка и половину пленных чеченцев, Кож-Ахмеда, наших погибших и уходите как можно скорее к нашим. Передайте Николаю Николаевичу, чтобы он вместе с вами, прикрывая вас, отходил к вертолетам. Кож-Ахмеда и пленных чеченцев передайте Семенову и его ребятам. По возвращению мы решим, что с ними делать. На поляне у Мешехи пусть остается пока для прикрытия первый взвод и минометчики во главе с Волковым для прикрытия. Мы вместе с Мышастиным похороним всех их погибших, возьмем трофейное оружие и уйдем другим путем через хребет Вегелам, если успеем – выйдем вслед за вами. Наша задача – все осмотреть здесь, как следует, похоронить всех, собрать все документы, возможно, выйти на связь с боевиками и запросить обмен Семенова.

Осипович ходил мимо сложенных на носилках телах группы Кравчука и прикасался к каждой руке. Казалось, хочет запомнить каждого.

Меношин выбрал человек пятнадцать боевиков и погнал их к носилкам. Разведчики, уходя, обнимались. Пленные боевики молча и с какой-то внутренней злобой смотрели исподлобья.

Остальных боевиков Беслан погнал докапывать яму и хоронить убитых. Раненых боевиков было принято решение оказать помощь и оставить в лагере со старшим. Разведчики Атаманова и Семенчука собирали оружие. Как ни странно, но оружия оказалось очень много и, что самое странное, было абсолютно новое, видимо, только что сошедшее с заводских конвейеров. Были и «Стрелы», и