Матросы в объятьях большевиков. Октябрь 1917 года - Владимир Виленович Шигин

14 ноября Г атчина была занята отрядами красногвардейцев и матросов. Мятеж окончательно провалился. Казаков отпустили, сам же генерал Н.П. Краснов сдался большевикам и под «честное слово офицера, что не будет более бороться против Советской власти», был отпущен.

В документе, подводившем итоги операции по разгрому белогвардейского мятежа Краснова-Керенского, говорилось: «Поведением гельсингфорсских матросов и вообще матросов население восхищается, для партизанов же (речь идет о контрреволюционных партизанских отрядах – В.Ш.) и казаков матросы представляются в виде черных чертей, которые устрашают их. Стоит только показаться матросам, как всех контрреволюционеров охватывает ужас и страх. Полки, бывшие с матросами, шлют свой горячий привет всему Балтийскому флоту».

Говоря о причинах неудачи похода казаков Краснова на Петроград, историк М.В. Васильев пишет: «Заранее обреченный на поражение поход казаков Краснова наглядно показал всей России слабость армии, колоссальный раскол нации и полную деморализацию всех здоровых сил, способных, но не желающих сражаться. Усталость от войны, социалистическая пропаганда, проблемы с железнодорожным транспортом, недоверие, а порой и ненависть к столь непопулярному А.Ф. Керенскому, – это лишь немногие причины поражения антибольшевистского похода на Петроград».

Н.И. Подвойский впоследствии вспоминал в своих мемуарах: «Краснов выговорил у Дыбенко право свободного проезда ему и казакам на Дон. Между ними было заключено соглашение об этом, состоявшее из 8 пунктов». На самом деле Подвойский задним числом, уже после заключения соглашения, исключил важнейший 9-й пункт, гласивший: «Товарищи Ленин и Троцкий, впредь до выяснения их невиновности в государственной измене, не должны входить как в министерство, так и в народные организации» Керенский же, согласно этого же 9-го пункта, передавался «в распоряжение революционного комитета для предания гласному народному суду». Однако согласиться с утверждением Подвойским, будто Дыбенко «связал руки» Совнаркому, нельзя. Участник событий с противной стороны Чеботарев писал, что в Смольном «сразу заявили, что ничто из того, что говорил или, на что соглашался Дыбенко, теперь не имеет силы, так как мы, позволив Керенскому бежать, не выполнили своей части соглашения». Большевик В.М. Ажогин вспоминал: «Я, конечно, понимал, что это наше соглашение ломаного гроша не стоит, но зато мы выигрывали время». Поэтому, ни Ленин, ни Троцкий исполнять данные, относительно их, обещания Дыбенко казакам, не собирались и из правительства не ушли. Подписанный Дыбенко договор был объявлен недействительным и немедленно аннулирован.

При этом, узнав, о том, что какой-то председатель Центробалта самовольно вычеркнул его из состава правительства, и тем более о том, что Дыбенко предложил обменять его на Керенского, Ленин пришел в ярость. Ему было совершенно очевидно, что и Дыбенко, и остальные матросы рассматривают Совнарком во главе с ним, как своих заложников, от которых можно при необходимости легко избавиться. Это был первый звонок о том, что с матроской вольницей надо что-то решать. Вначале, ослепленный яростью Ленин, потребовал для Дыбенко немедленно трибунала. Троцкий, Подвойский и другие согласились. Но затем Ленин несколько поостыл. Да, Ленин и его соратники уже не на шутку стали опасаться этого 28-летнего самовлюбленного «матросского Наполеона», бывшего чужаком в среде партийной элиты. Но Дыбенко обладал в тот момент слишком большой военной силой, чтобы его можно было просто так арестовать. Даже сама попытка ареста могла привести к мятежу матросов и, как следствие этого, падению самих большевиков. Поэтому дело об аресте Дыбенко быстро замяли, но с этого момента у Ленина уже не было доверия, ни к Дыбенко, ни к его матросам. Оставалось лишь дождаться удобного случая, чтобы избавиться от чересчур амбициозного председателя Центробалта.

Окончательно убедившись, что Дыбенко и Центробалт – это бомба замедленного действия, В.И. Ленин решает уничтожить Центробалт, переподчинив флот на себя, а потому объявил о созыве съезда матросов. Был продуман и весьма оригинальный способ нейтрализации самого Дыбенко.

Что же касается Павла Ефимовича, то он расценил происшедшее иначе. Во-первых, что именно он, Дыбенко, спас Петроград от казаков и поэтому отныне он – главный герой победившей революции, ожидающий соответствующего признания своих заслуг и соответствующих наград. Во-вторых, Дыбенко уверовал, что может одной левой решать политическую судьбу первых лиц новой власти и те вынуждены с этим мириться. Это значило, что именно он, Дыбенко, решает в настоящее время судьбу всей России. Тут уж у кого угодно голова пойдет кругом, а тем более у вчерашнего рядового матроса.

Не отличаясь и раньше особой скромностью, Дыбенко теперь громко хвастал на каждом углу, что это он лично арестовал атамана Краснова и это он лично спас революцию. И если авторитет среди матросов у него стал еще больше, то руководство партии всецело поддерживало Ленина в его негативном отношении к Дыбенко. Популярные и своевольные герои, взлетевшие на пене событий, всегда таят в себе потенциальную опасность для любой власти, тем более для той, которая еще весьма неустойчива.

В.И.Ленин и Л.Д. Троцкий

В Гельсингфорсе. вернувшихся после подавление мятежа Краснова матросов, встречали со всей возможной торжественностью. Из воспоминания участника событий «С вокзала они сплоченными рядами… шли до исполнительного комитета. В 3 часа дня нам и был заказан в матросском клубе обед для 500 человек, прибывших с баррикад Петрограда и одержавших победу над врагами революции. В честь этого нами были приглашены два оркестра музыки с «Гангута» и «Полтавы», которые все время в клубе отдавали почет прибывшим товарищам. По окончании обеда, в 7 часов вечера, мы вышли из матросского клуба, построились в ряды и с плакатами «Да здравствует всеобщий мир!» и «Да здравствует всемирная социальная революция!» направились по городу. Один хор музыки поставили впереди фронта, другой хор посередине фронта и пошли по Экспланадной. К нам примкнули громадные тысячи вольной публики, матросов и солдат и пошли Унионовской улицей к рабочему дому финской социал-демократии. Из вновь образованного комитета рабочих депутатов встали к нам на автомобиль и горячо приветствовали прибывших товарищей из Петрограда и Центральный комитет в лице Балтийского флота; высказали свою непоколебимую уверенность в поддержке от русской демократии, а особенно от моряков Балтийского флота; и дали слово, что они с нашей помощью возьмут власть в пределах Финляндии в свои руки. По окончании высказанных речей мы отправились самым тихим ходом с пением «Марсельезы» и с громкими «ура финской демократии» на пристань, где я горячо распростится с товарищами прибывшего эшелона и проводил их на суда».

Легкость и народность победы над мятежом Керенского-Краснова не только усилили непримиримость В.И. Ленина и Л.Д. Троцкого в вопросе образования «однородного социалистического правительства», но