Будни фронтового автобуса - Иван Вадимович Карпенков

к нему сегодня не шел. Возможно, сказывался перегрев. А может быть, нервное состояние после пережитого и того, что еще явно предстояло пережить. Провертелся с боку на бок всю ночь. Как только он закрывал глаза, его преследовали то какие-то огромные круги, то головокружение и ощущение того, что он едет или куда-то проваливается.

Уснул Урема только под утро. И снился ему странный сон, в котором мама радостно накрывала огромный семейный стол, за которым вперемежку сидели его родственники вместе с плененными им вчера украинцами. Во главе стола расположился Урема с братом. Все они дружно что-то громко обсуждали между собой, смеясь и обмениваясь шутками, поглощая при этом с аппетитом всевозможные яства. Присутствующие то и дело поднимали тосты за здоровье и долгие годы Андрея.

Утром в расположение приехал сам командир подразделения с каким-то незнакомым Уреме седым мужчиной в гражданке. Судя по возрасту, выправке и тому, как с ним общалось командование, можно было предположить, что это был какой-то очень важный и высокопоставленный, по крайней мере для этих мест, военный.

Поначалу они вызвали к себе ответственного. И около часа непрерывно о чем-то с ним говорили. После позвали Урему.

Войдя в помещение, судя по количеству окурков в банке и висящему под потолком табачному смраду, он сразу понял, что вопрос тут решается серьезный. В самом подразделении практически никто, включая командира, не курил. Но тут Андрей застал его с дымящейся сигаретой в руках. Настроение у всех присутствующих было напряженным. Незнакомец сидел за столом, низко опустив голову над раскрытым блокнотом, а командир, нервно пуская дым, словно тигр в клетке, ходил взад-вперед.

Все говорило о том, что разговор предстоит непростой.

Мужчина в штатском, никак не представившись, жестом пригласил Урему присесть и хриплым басом произнес:

– Ну давай, сынок, рассказывай.

Такое обращение несколько смутило Урему. С одной стороны, штатский, вероятно, явно недооценивал его возраста. Но, с другой – обращение «сынок» как будто сулило ему отеческую защиту и покровительство. Взглянув на командира, словно спрашивая его разрешения говорить, Урема произнес:

– А чего рассказывать-то?

При этом командир, остановившись и сложа руки на груди, всем своим видом давал понять, что вмешиваться в разговор не собирается.

– А все как было, так и говори. Не бойся. Начинай с самого начала и до конца, – прохрипел важный мужчина.

Урема глубоко задумался, с чего начать ему свой рассказ, и решил, что логично будет приступить с самого его прибытия на позицию. По мере повествования он нарочито старался расставлять акценты и обращать исключительное внимание на те моменты, которые, по его мнению, особенно ярко отражали правильность принятых им решений и соответствующих действий. Везде, где Андрей полагал, что его поступки были недостаточно профессиональными или спорными, он аккуратно упускал их, типа не придал им значения и не посчитал настолько существенными, чтобы упоминать о них.

Пытаясь максимально продемонстрировать свою военную грамотность и профессионализм, он несколько раз процитировал по ходу рассказа различные пункты из всяческих наставлений, уставов, учебных пособий по тактике и всякого рода военизированных видеороликов, которых успел вдоволь начитаться и насмотреться, готовясь к поступлению на службу. И каждый раз, когда он это делал, то ли из желания понравиться, то ли по иным каким соображениям, обращаясь к седому мужчине вставлял: «Как вы, конечно, знаете…», «Как вы, естественно, понимаете…» и т. д.

Чем дальше он уходил в свои воспоминания, тем больше входил в раж, отражая историю в красках, в деталях и доблестных подробностях.

В итоге, как ему самому показалось, рассказ вышел полный и хороший, а сам Урема в нем выглядел прямо героически.

Сидевший напротив мужчина ни разу не перебил его, только что-то порой записывал и помечал в своем блокноте.

Выдержав паузу после рассказа Уремы и убедившись, что тот ничего больше добавить не желает, он наконец задал ряд уточняющих вопросов. Все они в основном сводились к тому, почему у Андрея с собой не оказалось радиостанции, в связи с чем он оказался на позиции один, и как так получилось, что вооруженные солдаты противника больше пяти часов просидели, по сути, в тылу у нашей работающей на той стороне группы?

Но что мог на все это ответить Андрей? Он искренне был уверен, что от него все это мало зависело и, соответственно, находилось за пределами его компетенции. В связи с чем ничего внятного по этому поводу добавить или прокомментировать был уже не в состоянии.

Мужчина в гражданке, по всей видимости, и сам это прекрасно понимал. А потому даже не стал дослушивать жалобные попытки Уремы оправдаться, что, мол, пленные были не вооружены, так как оружие он сразу же у них изъял.

Не проявляя никакой агрессии к Андрею, мужчина просто указал ему на дверь и коротко скомандовал:

– Свободен!

Выйдя из помещения, Урема еще некоторое время оставался у двери в надежде хоть что-нибудь услышать из дальнейшего разговора. Но о чем говорил седовласый с командиром, различить было трудно. Низкий приглушенный бас, доносившийся из кабинета, сливался в один нечленораздельный гул так, что отдельных слов различить было практически невозможно. Единственное, что Урема понял однозначно, так это только то, что командира сейчас там точно не хвалили.

После отъезда седого командир еще долго орал на ответственного и нервно разговаривал с кем-то по телефону.

Три дня после этого он ходил чернее тучи, даже не смотря в сторону Уремы, которого, к его удивлению, весь этот период вообще не привлекали ни к каким работам. А потому свободного времени у него нежданно-негаданно образовалось много.

Целый день, лежа на своей кровати, Урема размышлял о том, что ведь на самом деле он-то как раз оказался красавцем. И сделал все верно. Провернув в своей голове произошедшую ситуацию еще несколько раз, Андрей не нашел ничего такого, в чем сам себя мог бы упрекнуть. «Седой мужик наверняка это понял и подумал то же самое», – убеждал себя Урема.

А это значит, что, тщательно разобравшись во всем, они сами неизбежно придут к пониманию его полной правоты и, несомненно, представят к награде. Тем более что, как оказалось, их там вообще изначально должно быть минимум двое. И потому он вдвойне молодец! Ведь в итоге его стараниями все закончилось благополучно. А дела командования на самом деле были настолько от него далеки и непонятны, что, даже попытавшись несколько раз хотя бы пофантазировать и представить, что у них там на самом деле происходит, Андрей в конце концов пришел к выводу, что все они его вовсе не касаются.

К концу третьего дня к