Будни фронтового автобуса - Иван Вадимович Карпенков

Андрей почему-то вдруг не захотел раскрывать ему цель своего прибытия. Возможно, посчитал, что столь ответственную информацию необходимо докладывать исключительно ответственному, а может, подумал, что не стоит делиться славой с окружающими. В любом случае не желая посвящать лишних людей в подробности произошедшего с ним, он ответил, что ему срочно нужно переговорить с ответственным по очень важному делу.

Авиатор, будучи в курсе предыдущих «очень важных» дел Уремы, лишь усмехнулся и, включив начальственный тон, лукаво взглянул на пришедшего:

– А чего это ты с точки-то ушел? Кто тебе разрешил?

– Да ты не понимаешь, дело у меня серьезное к ответственному! Очень серьезное! Можно сказать, безотлагательное! – пытался убедить его Урема.

Но Авиатор был непреклонен:

– Какое там у тебя может быть серьезное дело? – засмеялся он. – Диарея замучила?

В этот момент Андрею стало невыносимо обидно. Если бы только Авиатор мог знать, какое действительно важное дело у него сейчас к ответственному, он наверняка бы вел себя по-другому. А главное – совершенно иначе бы взглянул на Урему. Уж по крайней мере смеяться бы над ним не стал точно, думал про себя Андрей. Но выдавать секретную информацию он уже не мог. Сказал бы сразу – одно дело. А сейчас нужно держать марку до конца.

Возможно, увидев на лице Уремы смятение, а может, просто пожалев его, Авиатор уже без иронии по-дружески произнес:

– Да занят он. Группа в тылу отрабатывает, а он с беспилотниками «птичкой» подтверждение зафиксировать пытается. А там их РЭБ давит. В общем, не до тебя им сейчас.

Андрей знал, что когда группа уходит в тыл врага, то все дела вокруг замирают, весь личный состав, оставшийся на этой стороне, начинает работать на них. Это, можно сказать, святое. И действительно, наверное, нелепо было бы сейчас, когда парни там на волосок от смерти ходят, отрывать ответственного историей про сдающихся в плен укропов.

Как будто прочитав его мысли, Авиатор добавил:

– Через пару часов уже, скорее всего, сворачиваться будем. Вот тогда и порешаем твои «очень важные дела».

Пока Урема шел сюда, он даже не заметил, как, невзирая ни на что, стал значительно лучше себя чувствовать. Голова, оставаясь тяжелой и продолжая болеть, уже практически не кружилась. Но жажда все так же неумолимо мучила его, раздирая все нутро.

– Пить есть? – смиряясь со своим положением, коротко спросил он у Авиатора.

Тот протянул ему практически полную пятилитровую пластиковую баклажку с водой. Вероятно, он полагал, что Андрей сейчас отхлебнет немного и вернет ее обратно, но жажда так мучила Урему, что он был просто не в силах расстаться с водой. А потому, ничего не говоря, резко развернулся и вместе с бутылкой быстро зашагал прочь, в сторону своего ВНП[27].

Вслед послышались оклики Авиатора:

– Э! А бутылку-то куда потащил?

Но Андрей, прибавляя шагу и сделав вид, что ничего не слышит, не останавливался. Жадно глотая из баклажки живительную влагу, он шел уже известным ему путем к тому месту, где его ждали пленные украинцы. Поначалу казалось, что он выпьет всю воду разом. Но, сделав буквально несколько больших глотков, Андрей вдруг понял, что напился.

Двигаясь по лесополосе, Урема старался оставаться под густыми кронами богатых листвой деревьев. Во-первых, это была прекрасная естественная защита от различных дронов, которых в этих местах обычно было множество. И хоть сегодня он еще пока не услышал ни одного, это ровным счетом ничего не значило. Как говорится, если услышал дрон, то это с большой долей вероятности означает, что ты уже опоздал. Но при движении по лесополосе, даже если теоретически представить себе, что вражескому БПЛА невероятным способом удалось заметить бойца, атаковать его каким-нибудь FPV-дроном сквозь густую крону деревьев было бы малоэффективно.

Однако не следовало забывать и про те ББАК, которые летали на высотах от километра и более. Разглядеть их в небе невооруженным глазом практически невозможно. Не говоря уже о том, чтобы услышать. Тем не менее сброс, который могут произвести они, прошивает любую крону дерева и бывает такой мощности, что спрятаться от него очень сложно, а порой и вовсе невозможно.

Также подобный БПЛА запросто может «проводить» перемещающегося бойца, проследить его маршрут и выявить замаскированные точки и навести на них артиллерию. Потому осторожность была сейчас совсем не лишней. Еще одним немаловажным фактором движения под плотными кронами было то, что сквозь них не пробивали лучи все испепеляющего солнца. И из-за этого тут было существенно прохладнее, чем вокруг.

Размышления об опасности, которая теперь на каждом шагу подстерегала Андрея, постепенно сменились мыслью: а вдруг, пока он ходил, решившие сдаться в плен укропы, не дождавшись его, ушли? И тут Урема подумал, насколько же он был предусмотрительно прав, когда ничего не сказал про них Авиатору. «А что? – рассуждал он: – Если их на месте сейчас не окажется, то я и вовсе никому говорить не стану, что они были».

Эти рассуждения придали ему новый эмоциональный заряд. Теперь Уреме просто не терпелось как можно скорее посмотреть, дождались его ухилянты[28] или нет? Быстрым шагом приближаясь к тому месту, где он еще совсем недавно оставил желающих сдаться в плен бойцов, Андрей заметил валяющиеся то тут то там под кустами обрывки упаковок от кровоостанавливающих губок, бинтов и перевязочных материалов, а также всего прочего из его аптечки, которую с такой любовью и старанием он собирал себе за собственные, весьма немаленькие, средства. Сама она, полностью выпотрошенная и вывернутая, жалко валялась тут же, возле большой земляной кочки, покрытой высокой травой. Все говорило о том, что оставленные им укропы провели здесь немало времени. Однако никого из ожидающих его людей видно не было.

Урема, в который раз прокручивая в голове соображения, что ему теперь придется говорить ответственному, когда тот спросит, зачем он приходил, неспешно направился к своей оборудованной лежке. Заодно размышляя по пути о том, что было бы правильно, ввиду полной демаскировки своего НП, перенести его куда-нибудь, чтобы, с одной стороны, сменить позицию, а с другой – сохранить сектора контроля, и при этом, если что, заметить своих, когда те придут снимать его с точки.

Все происходящие с ним сегодня многочисленные события, сопряженные с различного рода активным мыслительным процессом, который в его каждодневной жизни был ему не особо присущ, расслабили Андрея и притупили его бдительность. А потому, вероятно полагая, что он тут один, Урема абсолютно спокойно, словно на прогулке, вышагивал сейчас вдоль