Вся правда о войне. Причины. Итоги. Потери - Александр Павлович Русаков

довольно сильно запоздать. Хотя не все уже было в силах советского военного руководства. Кроме того, ему так и не были точно известными ни время начала военных действий против нашей страны, ни форма развязывания войны. Да и вообще не было и точной уверенности, что агрессия против СССР тогда состоится. Потому и приказ был недостаточно категорическим, и исполнялся он не слишком рьяно. Тем не менее он все-таки позволил войскам Северо-Западного фронта не допустить своего разгрома и существенно задержать продвижение врага на Ригу, Великие Луки, Псков, Таллин, Новгород, Ленинград и другие города Прибалтики и Северо-Запада РСФСР.

Конечно, никакими приказами уже было невозможно в тот момент преодолеть достигнутое к лету 1941 года большое преимущество Германии и ее союзников в силах и средствах, а тем более ее превосходство в ресурсах. Впрочем, весь масштаб этого ресурсного рывка фашистского блока, как уже говорилось, еще не был до конца известен советскому руководству или же полностью еще не был им осознан.

В то же время нельзя согласиться с М. Ходаренком и В. Славиным, которые считают, что советские войска в Прибалтийском военном округе (и в других тоже) к 22 июня 1941 года «…находились уже не в пунктах постоянной дислокации, а в боевой готовности в районах, определенных планом прикрытия госграницы, полностью обеспеченные запасами материальных средств, знали поставленные им задачи, организовали противовоздушную оборону и усиленно вели разведку мест предстоящих действий» [137].

Скорее всего, такие мероприятия действительно начали выполняться, да и то, по-видимому, не во всех войсках они начались своевременно, и в большинстве соединений они наверняка не были закончены в срок. А сами эти сроки в большинстве своем были определены на более поздний момент, чем реально состоялось нападение Германии. Но по-другому быть и не могло, так как и без того они были слишком жесткие, а время нападения не было точно известно. Что касается утверждения о полном обеспечении «запасами материальных средств» войск накануне войны, то оно вообще, конечно, «ни в какие ворота не влезает», ну да ладно, небось немного погорячились уважаемые авторы. И уж точно, судя по происшедшим после нападения событиям, в Западном военном округе подобные мероприятия проводились из рук вон плохо.

Так что нападение фашистов было не только вероломным, но и в высокой степени внезапным. Самое главное, советское военно-политическое руководство не знало о точном времени нападения, как и не было у него уверенности в том, что оно состоится вообще, да еще именно в июне 1941 года. Об этом свидетельствуют, в частности, многочисленные оговорки в приказах и директивах, которые были отданы в войска до 22 июня 1941 года, а также конечные сроки их исполнения. Разумеется, в такой ситуации выполнять с энтузиазмом все положения таких приказов было трудно, как, вероятно, и командиры не решались на жесткий контроль реализации отданных ими распоряжений. Например, те же авторы, цитируя текст приказа № 0033, отданного командиром 12-го механизированного корпуса Прибалтийского военного округа во исполнение указанного выше приказа командующего этим округом, приводили и такие характерные строки: «…тревоги не объявлять… Марши совершать только в ночное время …» [138] Кроме того, как уже сказано, в соответствии с приказом командующего Прибалтийским военным округом большинство мероприятий по повышению боеготовности войск планировалось закончить в 20-х числах июня. Такая уж громоздкая и сложная эта военная машина, не сразу ее можно полностью завести, и такая еще слабая у нас была инфраструктура. В конце концов, было почти совсем нереально поддерживать в условиях мирного еще времени повышенную, а тем более полную боевую готовность войск в течение многих дней, не зная точного времени выступления врага.

Даже обвинители И. Сталина в чинимых якобы им помехах в подготовке к войне и то вынуждены признавать, что политическим и военным руководством СССР указания в западные военные округа о повышении их боеготовности и подготовке к возможному нападению немецких войск все же давались. Например, авторы упомянутого коллективного труда «1941 год – уроки и выводы» писали: «12 июня командование приграничных военных округов под видом учений и изменения дислокации летних лагерей приступило к скрытному развертыванию войск вторых эшелонов округов в соответствии с планами обороны государственной границы» [139]. И далее в этом же труде отмечено следующее: «Соблюдая меры предосторожности в условиях нарастающей угрозы непосредственного нападения противника, военное руководство продолжало с запозданием проводить мероприятия по стратегическому развертыванию. С 14 по 19 июня командование приграничных округов получило указания к 22—23 июня вывести фронтовые (армейские) управления на полевые пункты. Так, в телеграмме начальника Генерального штаба от 19 июня командующему войсками КОВО указывалось: “Народный комиссар обороны приказал: к 22.06 1941 г. управлению выйти в Тернополь, оставив в Киеве подчиненное Вам управление округа… Выделение и переброску управления фронта сохранить в строжайшей тайне, о чем предупредить личный состав штаба округа”. 16 июня ЦК ВКП(б) и СНК СССР принимает запоздалое постановление “Об ускорении приведения в боевую готовность укрепленных районов”» [140].

Но наиболее активно проводило эти приготовительные мероприятия, как следует из этого коллективного творчества, руководство Прибалтийского округа: «Командующий Прибалтийским особым военным округом в приказе от 15 июня требовал выполнения мероприятий по рассредоточению авиации, максимальному повышению боевой готовности частей и соединений. 18 июня Военный совет ПрибОВО отдал приказ о приведении в боевую готовность театра военных действий» [141].

Впрочем, развитие событий на Северо-Западном фронте после нападения Германии происходило для нашей страны тоже далеко не самым лучшим образом. И хотя разгрома, как на Западном фронте, здесь не произошло, свою территорию наши войска на этом фронте оставляли противнику почти так же быстро. Правда, в отличие от других приграничных округов здесь негативную роль сыграл и такой немаловажный дополнительный фактор, как неустойчивость, ненадежность прибалтийских территориальных военных формирований. Так, М. Ходаренок и В. Славин отмечают очень важное значение для развития ситуации на этом фронте фактической сдачи своих позиций врагу литовскими частями [142].

Не меньшую роль сыграла и переходящая в измену неустойчивость латышских и эстонских частей. Вот что, к примеру, об этом пишет Ю. Емельянов: «Успехам немцев способствовала и “пятая колонна”, сохранившаяся в приграничных республиках страны… Созданный в октябре 1940 года и имевший постоянный контакт с Германией подпольный Литовский фронт активистов (ЛФА) к лету 1941 года насчитывал 36 тыс. человек. 22 июня члены ЛФА захватили радиостанцию Каунаса и провозгласили создание временного правительства Литвы… 28 июня латвийская подпольная группа временно завладела радиостанцией в Риге. Ряд бывших военных подразделений Латвии в полном боевом порядке выступили на стороне немцев. В Эстонии в тылу у советских войск действовали несколько