Вагнер. Дорога на Бахмут. 300! 30! 3! - Аzнеп

А время было где-то час ночи. Я сквозь сон думал, что мне показалось, но решил встать и дойти до дома, узнать, так ли это или приснилось. Захожу и вижу, что телодвижения там еще не начались.

Спрашиваю: «Что за фигня происходит?!» Олег говорит: «Министерские вышли по связи на расчет и сказали, что по нам заряжен «Хаймерс», сказали срочно сворачивать орудие, забирать вещи и переезжать в Семигорье».

«Да-а… — говорю, — весело день рождения начинается». Выхожу по связи на Бурыса для уточнения информации. Он, соответственно, это подтвердил. Я спросил у него: «А нам-то что делать?» Он ответил: «Ничего, просто ждать особых распоряжений».

«Зашибись. Значит, эти сейчас свалят, а мы с Олегом оставайся и жди Химарек…» — подумал я.

Я уже понял, что хрен отдохну. Олег перевернулся на бочок, а я пошел в подвал к себе, спать и ждать ракету. Утром просыпаемся, вроде живые — уже хорошо! Я снова по радиостанции начал выходить на начальство, но сигнал почему-то не пробивал. Я Олега предупредил, что пойду до Брезента, у него связь лучше. Прихожу к парням, они меня поздравили с днем рождения и сели чайку попить. А когда заходил, мне показалось, что проехала машина командира взвода. Выхожу на него по связи, он сказал, что подъедет в скором времени, сижу и жду. Он приехал и говорит, типа там министерские обпились, что ли, что-то им там причудилось и все в этом роде. Я говорю: «Ладно, мои какие дальнейшие действия?»

А незадолго до этого он к нам заезжал на позицию. Тогда мы пошли снимать видео, связанное с просьбой дать нам снаряды. Уже очень сильно ощущался снарядный голод, работали мало, нам почти ничего не привозили. Второго марта у меня должен был закончиться и без того уже продленный контракт, и командир говорит заранее: «Что, домой или еще повоюем?», я ему тогда ответил: «Нет, домой».

Почему заранее, потому что нужно списки подготавливать. Мы сняли видео с запросом на необходимые отряду снаряды, и они уехали. Ну и тут он сказал: «Выбирай позицию, вечером расчет с пушкой мне вернут».

«М-да-а-а, — подумал я, — весело».

А у него спросил: «Пока есть время, можно съездить с Брезентом и со Слоном в город, закупиться продуктами на проставу?» Он на это дал добро.

Пока мы ехали с Виталей, затронули тему того, что продлевать или не продлевать контракт. Он сказал, что остается до взятия Бахмута. С одной стороны, да, уже был виден конец битвы за Бахмут, но в то же время никто и не мог подумать, что все так затянется из-за снарядного голода. Закупившись продуктами, мы заехали в домик командира, сидим, пьем чай, обсуждаем все так же продление, и тут заходит командир. И почему-то стрельнуло во мне, была ни была, говорю ему: «Я подумал, что остаюсь до взятия Бахмута!»

Честно, если бы я знал, что все это затянется еще на три месяца, я бы лучше съездил в отпуск и потом снова приехал, но уже порешал бы домашние проблемы и отдохнул бы. Он, конечно, обрадовался, и я снова перестал считать дни до отпуска. Приехали домой, сели, отметили скромненько днюху, и к вечеру приехал расчет.

Мы с Олегом еще оставались в этом домике, а им я пошел показать, где будет позиция и места проживания. Но подвал, тот первый, на который они заехали, оставался все так же за ними, там своего рода была у них оттяжка. Место проведения отдыха, помывки расчета. На следующий день и мы переехали. Там был хороший домик, относительно под холмом, и все снаряды на тот момент его перелетали. В этом доме когда-то жили минометчики. Как-то раз в январе перед переездом в конец Кодемы я к ним заезжал. Постояли, поболтали, тогда командиром минометной секции был молодой паренек с позывным «Мстислав». Звали его Даня, года двадцать четыре ему было, эрудированный, даже более чем, интересовался историей Хохляндии, чтобы просто понимать, что у них в башках. Худощавый, чуть выше среднего роста, прическа в стиле московской молодежи: небольшой хвостик на макушке, а бока выбриты.

Даня погиб при взятии Бахмута, перед этим продлив контракт… Он должен был уехать в феврале. В семье у него было все сложно, не буду врать, живы ли у него родители, или нет, но, по-моему, их не было. С теткой он тоже не общался.

Их тогда переместили под многострадальную Клещеевку. Позицию они выбрали неудачно, на старой укропской, в блиндажах. И вот начался обстрел… Он и еще один человек побежали в блиндаж, Даня успел забежать, а второй еще нет, и в этот момент снаряд попал прямо в перекрытие… Второго человека откинуло ударной волной и немного затрехсотило.

Два дня не могли тело Мстислава эвакуировать — весна, полная непроходимость. Лишь Бурыс вышел в тот момент по радиостанции и сказал: «Мы остались без Мстислава…» Машина для эвакуации и подвоза боекомплекта находилась в районе позиции Брезента, своего рода перекладная точка. Это была гусеничная техника, как на северах, с кабиной и кузовом, все ее называли супержук.

И два дня укропы пытались подловить машину, но Мстислава все-таки вывезли…

И знаете, почему-то ближе к концу командировки, хотя до этого без малого еще три месяца, воспоминаний все меньше и меньше, но я максимально постараюсь восполнить все.

Это говорит о том, что человеку нельзя долго засиживаться на одном и том же месте, о том, что стариков всегда должны менять молодые, энергичные, способные, о том, что любому человеку нужна смена обстановки.

И вот, наверное, самые искренние эмоции были первые пять месяцев, а потом пошло бессменное эмоциональное выгорание. Плюсом к этому начала добавляться эта незагруженность работой. Вроде было что-то новенькое, но на самом деле давно уже заезженное старое, да и просто начала сказываться усталость. Уже и весна не приносила столько эмоций, как когда-то весенняя оттепель на гражданке.

И тут ко мне в руки попал «Новый завет». Ребята меня на дежурство уже редко звали, потому что спали в одной большой комнате, это уже на новой позиции. Радиостанция всегда была громко включена, кто-нибудь да услышит, да и у меня маленькая в подвале, но добивала хорошо. И я все-таки решил открыть для себя эту книгу. Она была 1914 года выпуска еще на церковнославянском языке. В тканевом зеленом переплете. В ней девятьсот страниц, и она включала в себя еще