Русско-шведская война. 1610–1617 - Сергей Николаевич Бирюк

Пока шведский командующий и новгородские власти ждали вестей из Москвы, переговоры продолжались. Власти города пытались убедить его немедленно отправиться в Москву и поддержать осаждающую город армию, но торговались о стоимости такой экспедиции. А поскольку Делагарди не сдвинулся с места, представители Новгорода вернулись к отвергнутому ранее предложению об экспедиции на Псковщину. Скорее всего, главным образом хотели избавиться от нежеланного «гостя». Атмосфера становилась все более напряженной. Русские, вопреки условиям перемирия, остановили шведский транспорт, поскольку обнаружили в нем также порох и свинец. Делагарди ответил репрессиями. Припасы в шведском лагере заканчивались, а солдаты все менее охотно выполняли приказы, поскольку им не выплачивали жалованье.

Новгородские власти с тревогой отнеслись к появлению в Ивангороде очередного Лжедмитрия. Новгородцы опасались, что шведы станут его поддерживать и переманят его на свою сторону. Поэтому они предложили Делагарди договор. Согласно проекту этого договора, Делагарди должен был выступить против Лжедмитрия и очистить от мятежников Ивангород, Ям, Копорье, Гдов. После освобождения эти города должны были быть возвращены законному новгородскому правительству. За это новгородцы были готовы отдать шведам три Заневских погоста[212].

В ходе переговоров о предполагаемом походе на Псковщину, вероятно, 2 июля, поступило предложение ополчения, датированное 23 июня. Его содержание вызвало недоверие главнокомандующего шведской армии. Новгородские власти не могли или не хотели сообщить ему все содержание письма. Это было связано, в том числе, с рекомендацией торговаться со шведами до конца или с недовольством решением ополчения. Еще большая путаница произошла, когда Бутурлин тайно предложил шведам передать им Новгород. К этому его побудили споры с Одоевским или какие-то другие, неизвестные причины.

Ожидания Бутурлина, что шведские полки отправятся под Москву, не оправдались. Чтобы окончательно принять решение, Делагарди 2 июля подошел к Новгороду и разбил лагерь возле Колмова монастыря, расположенного к северу от города.

Переговоры Бутурлина со шведами возобновились. 4 июля Бутурлину было выдано 10 ведер вина для «немецкие посылки». Автор «Нового летописца» с осуждением описал переговоры: «С ними съезды творяще и пияше с ними, а мысли их нихто не ведаше». Летописец обвинял остальных воевод в нерадении: «Иные пияху безпрестани»[213].

С приближением шведских войск к городу, борьба между сторонниками противниками соглашения со шведами обострилась. Для представителя ополчения Бутурлина Новгород был разменной картой для получения шведской помощи любой ценой. 26 августа 1611 г. Делагарди в письме королю сообщил, что накануне штурма Бутурлин тайно предложил отойти от города и отправиться к городам, признавшим Лжедмитрия III. Бутурлин обещал вывести большую часть гарнизона Новгорода и сообщить об этом Делагарди. В этом случае шведы смогли бы легко захватить город. Об аналогичных предложениях сообщает М. Шаум: «Они просили нас предпринять поход то на Иван город противу Дмитрия, то на Ям, то на Копорье, маня странными предложениями»[214].

Летописец сообщает, что новгородский воевода И.Н. Одоевский заботился об укреплении города и вооружении людей. Противников передачи новгородских крепостей шведам среди новгородцев было немало. Достаточно было одной искры, чтобы антишведские настроения вспыхнули.

8 июля произошла перестрелка между шведскими солдатами и конвоем новгородских переговорщиков. Делагарди возлагал вину за инцидент на русских, утверждая, что они первыми открыли огонь. Как бы то ни было, противники соглашения со шведами добилась обострения отношений. Дальнейшие переговоры стали невозможны. Следует отметить, что переход к открытому противостоянию не изменил доверительных отношений Делагарди и Бутурлина. 12 июля Делагарди просил короля выдать Бутурлину особую грамоту с выражением своего благоволения[215].

После стычки 8 июля разъяренные солдаты Делагарди начали грабить и жечь предместья Новгорода. 12 июля часть новгородского гарнизона совершила вылазку в шведский лагерь. Новгородцы были отброшены, но при отступлении сожгли некоторые предместья и несколько монастырей, которые шведы могли использовать для осады. Делагарди видел, что ему становится все труднее оставаться вдали от Новгорода, потому что нехватка продовольствия в лагере росла с каждым днем и солдаты все громче требовали выплаты им жалованья. Он понял, что быстрое и решительное решение спасет его от гибельного отступления. Он также знал, что это должно быть сделано военным путем, а не политическим.

Новгород располагался на обоих берегах Волхова и делился на две части – Софийскую и Торговую стороны. Окольный город Софийской стороны – «острог», находившийся на западном берегу, был защищен рвом, валом и деревянной стеной, усиленной 25 башнями (2 каменных, 5 деревянных на каменных воротах, 18 полностью деревянных). Общая протяженность стены на Софийской стороне, включая прибрежную, превышала 5 км. В самом центре Софийской стороны находился каменный кремль. Вокруг кремля в 1582–1583 гг. был построен «Малый земляной город» – включавший ров, земляной вал с 6 бастионами, на котором находилась деревянная стена с 8 башнями[216]. Протяженность этого укрепления составляла почти 2 км.

Фактически укрепления города находились в плачевном состоянии. Проведя осмотр, воеводы Одоевский и Бутурлин обнаружили, что на Софийской стороне острог во многих местах испортился и повалился, на ряде участков валы осыпались, из-за отсутствия лестниц из города было невозможно взойти на крепостную стену. Только после прихода шведской армии воеводы предприняли меры для ремонта крепости. Под страхом смерти воеводы приказали жителям города исправлять укрепления: «Те острожные плохие места и лестницы земляные и деревянные и моста делати и каменья и колья велети тем же людей наносити, чтоб в осадное время мочно было от недугов сидети надежно и острог бы был тех улиц в урокех крепок. А однолично Луке и Ивану о том радети и посацким людей говорити накрепко, а коли грехом что над Новымгородом учинитца, и мы все погинем, а животы наши пропадут»[217].

Точная численность новгородского гарнизона неизвестна. В документах приказной избы, касающихся выдачи вина в крепости, накануне штурма упоминаются четыре дворянские сотни (450 чел.), московский стрелецкий приказ Василия Гаютина (400 чел.), четыре сотни астраханских стрельцов, половина казачьего приказа Тимофея Шарова (230 чел.), девять казачьих станиц, сотня Тимофея Тыртова (49 татар и 69 монастырских слуг). Согласно этим данным, возможно неполным, в Новгороде было не менее двух тысяч служилых людей. Также гарнизон мог быть усилен послужильцами детей боярских и ополченцами, как из городских жителей, так из прилегающих сел и деревень[218].

Информация об артиллерии стоявшей на вооружении Новгорода, к сожалению, очень скудная. Известно, что трофеями шведов при взятии Новгорода стали, кроме большого количества мелких пищалей, орудия работы пушечных мастеров Кашпира, Чохова, Дубнина. Среди них были пищали «Драгон», «Грановитая», «Язь» (1560–1590-х гг.), безымянная пищаль с барельефным изображением на дульной части, полуторная пищаль (1560-х гг.), мортира (1587 г.), огненная пушка «Отвоява», а также трофей Ливонской