Ангелы Суджи - Владимир Дмитриевич Пронский

Наших нет, а с иностранными лучше не связываться, а то свяжемся на свою голову и останемся без неё. Позже пришлю бойцов. Постарайтесь ночью не кашлять, а то в тишине за километр слышно.

‒ Да все почти дохают, никуда от его не деться. Трубе спасибо.

‒ Всё равно закрывайте рот чем угодно, хоть землёй набейте, но чтобы ни звука. И ушки на макушке держите! Всё понятно?

‒ Так точно… Да, воды бы не мешало принести. Весь день пьём и весь день хочется. И чего-нибудь пожевать.

‒ Сделаем… Да, при нападении, если такое случится, не дай Бог, немедленно рассредоточиться.

Лейтенант растворился в темноте, послав Громова к Землякову, и отправился на другую сторону насыпи, о чём-то долго говорил с тамошними бойцами и, вскоре прошуршав мимо, пропал в темноте ночи.

Хотя нынешняя зима и на зиму не была похожа, но всё равно в курские места весна намного раньше обычного пожаловала. Это и хорошо. Всё лучше сидеть в земляном окопчике, а не валяться на снегу.

‒ Давно не виделись! ‒ шутливо удивился Земляков, хлопнув по плечу появившегося Громова. ‒ Прыгай вниз, обживайся. Мне только что лейтенант объяснил, как надо вести себя здесь, но это я тебе расскажу в процессе, а пока запомни пароль на всякий случай: «Космос», отзыв «Гром». Ты же у нас Громов, специально попросил, чтобы ты запомнил.

Земляков ввёл Владимира в курс дела и сказал, как приказал:

‒ Принимайся окоп расширять, чтобы хотя бы сидя поспать. Ты с одной стороны, а я с другой. Грунт далеко не выбрасываем, бруствером укладываем. Работаем с перерывами: минутку покопали ‒ прислушались. И так далее. Оставляем уступы для сидений. Когда грунтовые работы завершим, нарвём травы на заросшем склоне, утеплим их так сказать, и будем ночь коротать. Спать по очереди. Как себя чувствуешь после трубы?

‒ Сначала-то показалось, когда выскочил на волю, что в раю оказался. Но потом продышался и глубоко вздохнуть не удаётся, а если вдыхаешь, то кашель душит.

‒ Помаленьку дыши, почаще и носом, всё равно лучше, чем в подземелье. Ничего, несколько дней, ну неделя ‒ и очистятся лёгкие. Отхаркивайся почаще. Да, имей в виду, что скоро нам принесут БК, воды, еду. Не забывай о пароле. Так что жизнь налаживается… Да, ты, наверное, не знаешь, что Карпов ‒ двухсотый. Недавно Медведь сообщил. Прямое попадание из гранатомёта.

Громов промолчал, лишь вздохнул:

‒ Шебутной, а всё равно жалко. Вообще-то он нормальный. Не вредный, только здоровьишком слабоват. И нервы никуда не годятся, но тут уж ничего не попишешь.

Они помолчали, не зная, о чём говорить, и Земляков взялся за нож:

‒ Я пока начну копать, а ты секи момент. Вот тебе тепловизор, включай его и смотри в оба глаза. Чуть-чего заметишь подозрительное ‒ усиль внимание и слух. Сейчас пока рано ожидать гостей, но к утру они вполне могут появиться. А может, и не к утру.

Земляков осторожно рыхлил грунт, выбрасывал его руками на бруствер, иногда замирал, прислушивался, после чего неутомимо продолжал копать. В какой-то момент Громов насторожился, внимательнее вгляделся тепловизор.

‒ Кто там? ‒ спросил Земляков.

‒ Кто-то пробирается…

‒ С этой стороны, Володь, должны наши подойти. Всё равно останови их, спроси пароль для порядка.

Громов напрягся, и когда до людей осталось метров 20, тихо спросил:

‒ Стой! Кто идёт!

‒ Свои, ‒ ответили так же негромко.

‒ Пароль?

‒ «Космос».

‒ «Гром»… Проходите.

Два бойца подошли, разглядев их в темноте, один сказал:

‒ Виноградов прислал. Вот вам пачка галет, банка тушёнки и две бутылки воды. Где тут второй секрет?

‒ Их тут несколько. А сейчас идите немного наискось ‒ там ещё двое томятся.

Бойца ушли, а Земляков порадовался трофеям:

‒ Хорошо же нацисты живут, со всей Европы кормятся.

‒ Заграница старается ‒ так и есть. Продукты поставляет, а Украина лишь «мясо» отлавливает на улицах для фронта. У них там конвейер.

‒ Откуда знаешь?

‒ Да все об этом знают.

Очистив нож о куртку, Земляков откупорил банку, подал Громову:

‒ Начинай.

‒ Сначала попью.

Попил, зацепил на ощупь ножом тушёнку, пробормотал:

‒ Свиная. Во рту тает. Теперь ты.

Вдвоем они банку быстро уговорили, Сергей предложил:

‒ Володь, бери галеты, только жуём по очереди, а то, когда жуёшь, в ушах хрустит ‒ слушать мешает.

Перекусив, они положили гранаты в углубление в стенке.

‒ Утром магазины набьём, чтобы ночью не возиться, ‒ напомнил Земляков.

Он продолжил копать, а когда закончил, толкнул Владимира:

‒ Возвращай тепловизор. Твоя очередь. Только не греми ножом. Закончишь копать ‒ травы набери на склоне насыпи. И на мою долю.

‒ Слушаюсь, товарищ командир!

‒ Не кривляйся. Никакой я тебе не командир, а такой же поселковый, как и ты.

Когда Громов обустроил себе место, набрал травы на двоих, Земляков, поудобней уселся, порадовался:

‒ Теперь жить можно. Правда, после перекуса спать хочется неимоверно. Володь, кто будет первым?

‒ Мне всё равно.

‒ Тогда ‒ ты. С тебя начнём. Спим по часу. Засекаю время. ‒ И посмотрел на часы: ‒ Половина десятого. Ровно через час бужу тебя.

‒ Договорились.

Громов поудобнее устроился, раза два вздохнул, тотчас резко опустил голову на грудь, будто у него надломилась шея, и почти мгновенно заснул. Земляков знал таких людей, умеющих моментально засыпать, завидовал им, потому что сам он обычно десять раз повернётся с бока на бок, прежде чем заснуть. И если был сильно уставшим, то тогда казалось, что и вовсе не уснёт. Засыпал, конечно, когда маята из души улетучивалась. Теперь, глядя на посапывавшего Володю, он старался не думать о сне, прилежно смотрел в тепловизор, проверяя свой сектор и заглядывая к соседям, и чувствовал, что организм буквально просит сна. Хоть немного, хоть чуть-чуть, хотя бы на минутку задремать. И знал, что после такой минутки, вздрогнув, он проснулся бы и сразу по-иному взглянул вокруг себя, совсем другими, просветлёнными глазами и обострившимися чувствами. Хорошо, что у него были светящиеся часы ‒ специально купил, когда собирался на СВО, ‒ и он мог в любую минуту уточнить время, а если надо, то и посчитать минуты, которые почему-то не хотели прибавляться. Стояли и стояли на месте, и если бы ни движение секундной стрелки, то мог бы предположить, что часы неисправны. Но нет, они тикали, когда прикладывал их к уху, и наполняли душу радостью. Хотя и механизм, а ведёт себя как живой человек.