Мятежники крейсера «Память Азова». 1906 год - Владимир Виленович Шигин

на другое судно. Злы на меня матросы были, чего там говорить!.. А тут еще этакое секретное задание, сами понимаете. Пятерых завербуешь, а шестой тебя ножом пырнет – и за борт. Сколько этих революционеров ни сажали, а их с каждым годом все больше становилось. И они все друг за друга стеной стояли. Эх, гражданин следователь, вы думаете, легко мне дались эти погоны да медали?… Будь они прокляты!..

И он заплакал – заплакал совсем по-старчески, всхлипывая и не вытирая слез. Я протянул ему стакан с водой. Он только махнул рукой.

Страшным путем заработал он свои медали и погоны. Его сделали штабс-капитаном. Но среда, из которой он вышел и которую предал, ненавидела его, и он ее боялся. А общество, в которое он вошел ценою предательства, не стало его обществом. Офицеры презирали его, потому что в глубине души тоже считали его предателем. И никакие царские указы не в силах были стереть со лба этого человека страшное, как бы выжженное на всю жизнь и всеми презираемое клеймо – предатель!»

Писатель-чекист Лев Шейнин с делом «Памяти Азова» разобрался быстро и вскоре старик Лавриненко был расстрелян, как отъявленный контрреволюционер.

* * *

Неудавшийся вожак «Памяти Азова» эсер Фундаминский, тот самый, что опоздал с приездом на крейсер, а потом прямо из зала суда, умчался кутить за границу, до 1917 года безбедно жил в Париже и числился героем в эмигрантских кругах. Едва же в феврале 1917 года опять запахло жаренным, он вновь объявился в России. Как «старый революционер и непримиримый враг царизма» был немедленно избран товарищем председателя Исполнительного комитета Совета крестьянских депутатов. Как «специалист» по революционным преобразованиям на флоте и герой прошлой революции, сразу был определен в комиссары Черноморского флота. Перед черноморцами Фундаминский должен был предстать в образе этакого «балтийского лейтенанта Шмидта». Дело в том, что к лету 1917 года черноморцы весьма отставали от своих балтийских сотоварищей в революционности и их следовало заставить действовать более активно (убивать своих офицеров, разлагать флот, терроризировать население). Работал Фундаминский на совесть, и вскоре в Севастополе прокатилась волна зверских убийств офицеров, затмившая собой зверства в Кронштадте в феврале 1917 года.

Военно-морской историк капитан 2 ранга Б. Никольский пишет: «С первого же дня пребывания в Севастополе Илья Фундаминский находился на флагманском корабле, сам оборудовал себе каюту, переоделся в офицерскую флотскую форму без знаков различия. В течение месяца вполне овладел флотской терминологией – т. е. вполне „вписался“ в обстановку. Судя по воспоминаниям современников, Фундаминский был образцом политического комиссара. Заседания советов всех уровней проходили большей частью на кораблях, либо в здании Морского собрания, на площади Нахимова. Представьте себе рослого со спортивной фигурой молодого мужчину с внешностью Блока, одетого в белоснежную флотскую форму. Из-под рукавов кителя элегантно выглядывали манжеты с бриллиантовыми запонками. Флотские офицеры во все времена составляли особую касту, которая на духовном и на физическом уровне отторгала чужаков. Фундаминский, на удивление, легко и непринужденно вошел в коллектив кают-компании флагманского корабля, как будто вернулся из утомительной и длительной командировки».

Помимо облачения в военно-морскую форму бывший депутат Государственной думы вскоре отличился в массовых расстрелах морских офицеров, чем подтвердил свой статус героя-революционера. Однако затем революционное чутье, почему-то, подвело опытного авантюриста. Поставив на партию эсеров, он ошибся в раскладе сил, вследствие чего, был объявлен врагом новой власти и бежал из Советской России опять в Париж. Состоял в самых различных тайных и полутайных организациях, включая парижскую масонскую ложу «Братство» и масонскую ложу «Добрый самаритянин». В Париже чета Фундаминских весьма тесно дружила с Иваном Буниным и его супругой. Но и это не все! В эмиграции Фундаминский был весьма близок к Д. Н. Вердеревскому, причем оба они и захаживали к Бунину! Ну, как здесь не вспомнить о некой особой миссии на «Памяти Азова» масона лейтенанта Вердеревского и опоздавшего с прибытием масона Фундаминского. В то, что два серьезных масона не были связаны между собой в 1906 году, я не верю, как не верю и в их случайную встречу и трогательную дружбу в 20-е-30-е годы ХХ века во Франции.

Дмитрии Николаевич Вердеревский

Что объединяло знаменитого писателя проходимца Фундаминского, я, право, не знаю. Из растерзанной Гражданской войной России Фундаминский вернулся во Францию весьма не бедным человеком. Известен факт, когда его жена Адель, проснувшись как-то утром, закапризничала: «Хочу, чтобы меня обсыпали бриллиантами!» Ни больше, ни меньше! Верный супруг тотчас помчался в ближайший ювелирный магазин и уже вскоре обсыпал капризную Адель жменями купленных бриллиантов… Так вот и жили…

С началом Второй мировой войны и захватом немцами Парижа, Фундаминский немедленно решает перековаться и порвать со своим иудейским прошлым. Именно тогда он срочно принимает православие. В то, что такая продувная бестия, как Илья Иссидорович вдруг уверовал в Бога, я не верю. Не тот он был человек. Православие же принял, по-видимому, чтобы снова попытаться выскользнуть из рук своих врагов. Но гестапо обмануть было не так-то легко. В 1941 году, как еврей и активный масон, Фундаминский был арестован немцами «в числе большой группы из около 120 русских масонов» и сажают в лагерь Компьен.

В 1942 году Фундаминского переводят в Освенцим. Оттуда он уже не вышел. Казалось бы, на этом можно было в биографии этого международного авантюриста поставить точку, но не тут-то было! Спустя много лет о Фундаминском вспомнили его парижские единомышленники-масоны, и в 2004 году Фундаминский был торжественно канонизирован Константинопольским патриархом как… святой мученик. Из хроники событий: «1 мая 2004 года в Александро-Невском соборе в Париже состоялся торжественный акт канонизации новопрославленных святых, участников „Православного дела“ – протоиерея Алексия Медведкова, священника Димитрия Клепинина, матери Марии (Скобцовой), Юрия Скобцова и Ильи Фундаминского. Вопрос о канонизации пятерых подвижников был рассмотрен Синодом Константинопольского Патриархата по просьбе архиепископа Команского Гавриила (де Вильдера), экзарха приходов русской традиции в Западной Европе». Наверное, Фундаминский – это единственный святой из всех революционеров, эсеров и боевиков, комиссаров Гражданской войны и депутатов Госдум России всех созывов! В этом он, кажется, переплюнул всех! Раньше фотографии Фундаминского, как находящегося в розыске опасного эсера-террориста, висели в полицейских участках, теперь же его светлый лик взирает на нас с икон. Отныне можем быть твердо уверены, что у террористов-революционеров сегодня появился свой собственный святой покровитель – Святой Илия Фундаминский. Его светлый образ ласково смотрит на новые поколения разрушителей России с еще не просохших икон и вдохновляет их своей молитвой. Что и говорить, чудны дела твои,