Курская битва. Коренной перелом в Великой Отечественной войне - Валерий Николаевич Замулин

Первая танковая армия, по-видимому, будет включать два танковых корпуса – 40 и 3, в составе четырех танковых дивизий /3, 7,19, 22/, с общим количеством танков до 400–500.

В армию могут быть включены до четырёх пехотных дивизий: 15, 333, 335,62.

Группировка в районах Славинска, Дебальцево.

17-я армия может быть включена в южную группу армий, в составе двух, из оставшихся в ней трех, армейских корпусов: 5, 49 с дивизиями 9,125, 46,198 и 1 гсд; часть сил из оставшихся дивизий после отхода на Керченский полуостров (50, 370,101 гсд, 4 гсд, 97 гсд, 73 пд) будет оставлена для обороны Крыма, совместно с румынским горно-стрелковым корпусом, часть сил может быть использована (до 50 %) в районе Донбасса.

6-я армия (правый фланг южной группы армий), занимающая оборону по р. Миус, включает 17-й и 29-й армейские корпуса, 57-й и 24-й танковые корпуса.

В танковые корпуса, видимо, войдут дивизии: 23, 13 и предположительно, вновь восстановленная 24-я танковая дивизия, с общим количеством танков 150–200.

Таким образом, общее количество танковых дивизий в двух основных группировках, могущих быть брошенными в наступление, может быть доведено до 16, с общим количеством танков 1800–1900.

Всего же в южном секторе Восточного фронта может быть сосредоточено до 19 танковых дивизий с общим количеством танков до 2100–2200.

Общий вывод:

1. Основной группировкой, по количеству сосредотачиваемых наступательных подвижных средств, является Харьковская группировка противника.

2. Наступление будет осуществляться войсками южного сектора Восточного фронта, с целью максимального снижения способности Красной армии к сопротивлению.

3. Наступательные операции будут осуществляться в качестве отдельных армейских операций, планируемых в последовательном, поступательном движении.

4. Конфигурация, стабилизировавшегося фронта, с его входящими и исходящими углами, с глубокими, застывшими прорывами, может способствовать осуществлению охватывающих ударов по Курской и Купянской группировкам.

5. Немецкое командование южной группой будет стремиться к выходу на р. Дон, с целью разъединения нашего Юго-Западного фронта от Южного.

6. При осуществлении второго варианта противник будет добиваться выходом правого фланга Центрального фронта на р. Ока с намерением создать выгодное обходное положение по отношению к нашей Московской группировке войск.

7. Противник может путем последовательных операций достичь временных успехов по выигрышу территории, может путем массирования наступательных средств на главных направлениях, пробить оборону на оперативную глубину, вынуждать к расходованию оперативных резервов вопреки планам обороняющейся стороны, но расчеты по изоляции фронтов на стратегической глубине вновь будут построены на ложных стратегических основах. Сочетание в одном оперативном эшелоне и пробивающих и развивающих прорыв сил не обеспечит противнику стратегических результатов, ибо ввод отдельных ударных армий на оперативную глубину не может быть обеспечен наращиванием сил из глубины.

8. При отказе от наступления в блажащие 5—10 дней на Курск с выходом на магистраль Орел, Харьков, можно предполагать о переносе сроков наступления по первому варианту на первую половину мая месяца.

9. На второстепенных направлениях не исключается привлечение войск союзников Германии в составе: одной румынской армии (от 3 до 4 корпусов), одного итальянского и одного венгерского корпусов.

10. Удар наших армий по орловской группировке не будет способствовать срыву подготовки к наступлению Южного фронта противника. Удар по основной (Харьковской) группировке, лишает противника возможности осуществить план.

Начальник управления войсковой разведки

Генерального штаба Красной армии

генерал-майор Онянов

29 марта 1943 г.

Отп. 2 экз. (снята копия).

Исп. Замятин.

мк.

1.12.43 г.

Карта № 458.

Была ли допущена ошибка при планировании обороны воронежского фронта в ходе подготовки к курской битве?

Одна из ключевых проблем истории Курской битвы, по которым отечественным исследователям пока не удалось прийти к единому мнению, – почему, несмотря на то, что Москва знала о планах Берлина срезать Курскую дугу, в июле 1943 г. на её северном выступе войска вермахта углубились в оборону на 12–15 км, а на южном – до 35 км, в результате чего создалась угроза распыления стратегических резервов? В частных беседах и даже на официальных встречах общественности с генералами – ветеранами войны этот вопрос не раз поднимался уже со второй половины 1950-х гг., но в открытой печати впервые был упомянут лишь в 1966 г. в книге «Великая Отечественная война 1941–1945. Краткая история»: «Чем объясняется, что имея к началу оборонительного сражения численное превосходство над врагом как в людях, так и в технике, Воронежский фронт не смог наличными силами измотать и обескровить ударную группировку противника и остановить её наступление без привлечения новых сил? В отличие от Центрального, командование Воронежским фронтом не сумело точно определить, на каком направлении противник будет наносить главный удар. Оно рассредоточило усилия в полосе шириной 164 км, не массировало силы и средства на направлении главного удара врага»[311].

С такой оценкой не согласился непосредственный участник тех событий, бывший заместитель Верховного главнокомандующего Маршал Советского Союза Г.К. Жуков. В своей статье, опубликованной в «Военно-историческом журнале» № 9 за 1967 г., он достаточно взвешенно и вполне объективно оценил результаты боевой работы Воронежского фронта на первом этапе Курской битвы и отмел утверждения, будто бы его командующий генерал армии Н.Ф. Ватутин допустил ошибку при планировании системы обороны и распределении сил. «Критика… командования Воронежским фронтом построена на неточном подсчёте плотности сил и средств в специфических условиях оперативно-стратегической обстановки, – писал он, – …не надо забывать, что по 6-й и 7-й гвардейским армиям Воронежского фронта противник в первый день нанес свой удар почти пятью корпусами (2-й танковый корпус СС, 3-й танковый корпус, 48-й танковый корпус, 52-й армейский корпус и часть корпуса «Раус»), тогда как по обороне Центрального фронта – тремя корпусами. Легко понять разницу в силе ударов немецких войск с орловского направления и из района Белгорода»[312].

Однако уже в конце сентября 1967 г. на эту статью последовала неожиданно резкая реакция бывшего командующего Центральным фронтом Маршала Советского Союза К.К. Рокоссовского. Причём не в открытой печати, а в письме, направленном после публикации материала в «Военно-историческом журнале» его главному редактору В.А. Мацуленко. Редко встретишь такой сильный по внутреннему эмоциональному накалу и в то же время далекий от исторической правды документ. Аргументы, приводимые К.К. Рокоссовским, идут вразрез с реальными событиями, о которых уже тогда, в общем-то, было известно многим. «Ударная группировка противника, действовавшая против Воронежского фронта, – писал он, – состояла из 14 дивизий, из коих было 5 пехотных, 8 танковых и одна моторизованная, а ударная группировка противника, действовавшая против Центрального фронта, состояла из 15 дивизий в составе 8 пехотных, 6 танковых и одной моторизованной. Таким образом, если группировка противника, действовавшая против Воронежского фронта, несколько превосходила по количеству танков, то группировка его, действовавшая против войск Центрального фронта, значительно превосходила по количеству пехоты и артиллерии.

Более удачные действия войск Центрального фронта объясняются не количеством войск противника, а более правильным построением обороны»[313].

Очень спорное утверждение. Вероятно, К.К. Рокоссовский запамятовал, что к 5 июля 1943 г. его фронт, даже по оценке советских историков, имел на 2740 артминстволов больше[314], чем Воронежский, а в ГА «Юг», действовавшей против войск Ватутина, числилось в 1,5 раза больше бронетехники, чем в ударной группировке 9 А, развернутой южнее Орла. Кроме того, в полосе Воронежского фронта наступало не 14 немецких дивизий, а 17, в то время как против Центрального – в полном составе лишь 15[315]. Причём их боевая мощь была разной: на севере Курской дуги – ниже, а на юге – выше. Так, 10 мд, находившаяся в 9 А, не имела бронетехники[316], численность её боевого состава насчитывала 4322 военнослужащих, а в мд СС «Дас Райх» – 7350 человек[317] и 116 танков[318]. Перед Воронежским фронтом находилось и самое сильное соединение вермахта из всех, что принимали участие в «Цитадели», – мд «Великая Германия». На 4 июля 1943 г. в ней числилось 112 танков[319] и она была усилена 10-й танковой бригадой с 200 Pz.V[320]. Такая же ситуация наблюдалась и с пехотными соединениями. Например, в 9 А наступали на главном направлении 6 пд и на вспомогательном – 73 шд. Они имели на 4 июля 1943 г. боевой состав соответственно 3121 и 4545 человек[321]. Причем замечу, 73 шд была самой сильной по боевому составу во всей 9 А. А наносившие удар на Курск с юга в составе 4 ТА на обоянском направлении (главное) 167 пд и на корочанском (вспомогательное) 106 пд АГ «Кемпф» – 6776 и 6577[322].

Спор маршалов стал интересным источником исторической информации для исследователей, но только сегодня, так как в 1960-е гг. в полном объёме до специалистов и широкой общественности они не дошли. «Компетентные органы»