Академический зигзаг. Главное военно-учебное заведение старой России в эпоху войн и революций - Андрей Владиславович Ганин

командующего большевистским фронтом мы приобрели нашего хранителя, не будь которого мы, возможно, и закончили бы на казанской пристани не только свое путешествие, но и вообще свой жизненный путь».

В конце концов удалось добиться разрешения на выгрузку академии. Имущество было размещено в здании Коммерческого училища на улице Карла Маркса, бывшей Грузинской (сейчас в этом здании находится Казанский государственный аграрный университет). Члены конференции разместились в гостинице «Волга» на Большой Лядской улице (ныне – улица Максима Горького, 8/9) неподалеку от здания ЧК (ныне – улица Гоголя, 4), возможно, неслучайно.

Переезд персонала академии с обозом в центр города был необычным зрелищем:

На подводах был навален багаж, а около них следовали все служащие и все слушатели академии во главе с самим ее начальником. Т. к. обоз был довольно длинный и имел, таким образом, весьма своеобразный вид, то он не мог не привлекать внимания и любопытных взоров представителей местного населения, останавливавшихся, чтобы его рассмотреть, открывавших окна в домах и толпившихся на перекрестках улиц. Некоторые из них задавали вопрос: что это за часть и, получив в ответ, что это не часть, а военная академия, приходили в окончательное недоумение.

Миновав татарский квартал, расположенный недалеко от пристаней, мы стали подниматься в гору к центру города. Последний произвел на нас вполне благоприятное впечатление и был много лучше не только, конечно, чем Пермь, но даже чем Екатеринбург. В особенности подкупало большое количество зелени в городе в виде скверов и частных садов.

Пройдя несколько главных улиц города, мы оказались перед довольно большим зданием в несколько этажей, на котором была вывеска с надписью «Волга». Это и была гостиница, назначенная для нашего размещения.

Коммерческое училище, отведенное академии, по воспоминаниям Иностранцева, «находилось весьма недалеко от гостиницы… Т. к. академия была теперь „налегке“, то помещения училища были, конечно, для вмещения академического имущества вполне достаточными, а сами по себе были чисты и содержались в порядке». Служащие должны были посменно ночевать в здании училища для охраны имущества. Андогский признал, что учебный процесс в Казани возобновить не удастся, но организовал помещение для заседаний конференции и для общего сбора.

В Казани 1 августа к академии присоединились вернувшийся из отпуска бывший полковник А. П. Слижиков, бывший подполковник В. И. Оберюхтин, назначенный заведующим обучающимися, а также профессор, бывший генерал-лейтенант Б. М. Колюбакин, прибывший из Петрограда, где он пристраивал свои коллекции картин, гравюр и автографов.

Прибытие академии было как нельзя кстати для красных, испытывавших под Казанью острую нехватку генштабистов. Штаб советского Восточного фронта был завален работой, для выполнения которой трех имевшихся специалистов было недостаточно. Состояние других штабов также оставляло желать много лучшего. Штаб 5‑й армии до конца августа фактически еще не был сформирован. Бывший полковник Н. В. Соллогуб в августе 1918 года отмечал:

Должен сказать, что в Казани, когда я приехал, из лиц Генерального штаба в штабе фронта был я один и положение было таково, что там не имели сведений ни о том, где наши войска, ни где войска противника, и для того, чтобы поставить штаб фронта на должную высоту, я предложил разрешить пригласить бывших офицеров, как интеллигентных работников, которые сколько-нибудь знают работу, причем я оговорил, что так как не желаю, чтобы меня обвиняли в сепаратных стремлениях, то всех офицеров я провожу через губернский комиссариат, который дает справку, насколько они замешаны или не замешаны в каких-нибудь организациях. Я так сделал и получил в конце концов более или менее организованный штаб… То, что я увидел в поезде т. [К. А.] Мехоношина, способно только дискредитировать любую власть, но не привлечь какую-нибудь симпатию. С военной точки зрения это были люди совершенно не образованные и даже безграмотные.

Командующий советским Восточным фронтом И. И. Вацетис вспоминал, что «командный состав, как для Казанской дивизии, так и для рабочих дружин, мы полагали найти среди слушателей Военной академии». На следующий день часть слушателей получила предписания отправиться в советские штабы.

4 августа Вацетис встретился с преподавателями и слушателями. По описанию Иностранцева, командующий поздоровался с членами конференции и уехал. Рябиков отметил, что «представление состоялось и прошло очень быстро, так как каждый называл лишь свою фамилию, а Вацетис, имевший довольно смущенный вид, почти ничего не говорил. Он даже сказал, что напрасно все беспокоились, так как он не имел [в виду] этого „представления“, а только хотел посетить академию».

В носящих печать самоцензуры неопубликованных советских мемуарах Вацетиса его встреча с персоналом академии изложена иначе. Перед ним предстали порядка 50 слушателей, тогда как остальные находились в кратковременных отпусках или были откомандированы в 3‑ю армию. Выступив перед слушателями, Вацетис попросил выйти вперед тех, кто согласен участвовать в защите Казани в рядах 5‑й армии. Вышло не более 5–6 человек. Вацетис писал:

Остальные, в том числе, вероятно, и поспевшие уехать в отпуск, по-видимому, не имели готового решения в вопросе, на чью сторону стать, и заняли если не враждебную, то, во всяком случае, выжидательную позицию. Среди профессуры тоже не нашлось желающих стать в ряды Красной армии. Таким образом, мои хлопоты о переводе академии в Казань оказались напрасными…

По мнению Вацетиса, такая академия не была нужна Красной армии. Он даже отметил впоследствии, что «старая академия продолжала существовать (в РККА. – А. Г.) как слепая кишка в организме, пока не случился с ней тот аппендицит, который потребовал ее удаления».

Однако факты свидетельствуют о том, что взаимоотношения Вацетиса и академии тогда были иными. В частности, в тот же день группа слушателей была направлена в распоряжение Вацетиса, правда, через несколько дней все они перешли в антибольшевистский лагерь.

Иностранцев отмечал, что «по сравнению с Екатеринбургом Казань представляла собою кипящий революционный котел, в котором рекомендовалось не задерживаться». В городе проводились облавы, в связи с чем Андогский рекомендовал всем разъехаться по частным квартирам, что и было сделано. Группа профессоров и преподавателей разместилась в особняке казанского профессора А. Н. Казем-Бека, служившем для академии сборным пунктом и местом заседаний конференции (ныне, по-видимому, это дом 40а на улице Карла Маркса, на углу с Пушкинской улицей; здесь в шахматном клубе неоднократно бывал В. И. Ленин зимой 1888/89 года, о чем свидетельствует памятная доска). П. Ф. Рябиков нашел частную квартиру, удобную на случай бегства, так как дом находился недалеко от кладбища, где можно было укрыться в открытых склепах. Иностранцев, поселившийся на Пушкинской улице, планировал при необходимости прятаться в садах, спускавшихся к реке Казанке,