Будни фронтового автобуса - Иван Вадимович Карпенков

развороченной черной земли вперемешку с сухой травой и битым кирпичом, то озадаченное, грязное, закопченное серьезное лицо Смарта. Похоже, в этот момент тот пытался сказать ему что-то чрезвычайно важное. Но он уже ничего не слышал. Джамбо теперь было на все как будто бы наплевать. Его тело ему не подчинялось, а текущие земные дела и мысли, казалось, и вовсе покинули его насовсем, становясь далекими, чужими и совершенно не имеющими для него какого-либо значения. Да и вообще, все происходящее вокруг теперь представлялось ему полностью безразличным. Накатывавшая в такие моменты боль и ощущение невыносимой тяжести вновь и вновь манили его вернуться в тот мир пустоты, блаженства и отсутствия всякого ощущения времени, который погружал его в состояние полной отрешенности.

Окончательно он пришел в чувства, лишь лежа в санитарной палатке. Будто очнувшись от долгого глубокого сна, разбуженный раздающимися отовсюду голосами и стонами, глядя на испачканную кровью некогда белую, слегка пожелтевшую от времени ткань внутреннего тента, он изо всех сил пытался мысленно воспроизвести произошедшее с ним. Невероятно тяжелая голова, с тупой ноющей болью, напрочь отказывалась восстанавливать в памяти какие-либо события. По телу, как будто отлитому из свинца, растеклась всепроникающая, но нигде конкретно не локализовавшаяся боль. Дыхание давалось с трудом, словно на грудь ему положили огромный тяжелый камень. Стремясь избавиться от этого ощущения, он непроизвольно постарался набрать в легкие большое количество воздуха. Острая боль словно пронзила его откуда-то изнутри. Сам не желая того, Джамбо, давясь и жадно хватая ртом воздух, глубоко и зычно закашлялся.

– А, очнулся, – обратился к нему проходивший мимо молодой паренек в коротком, будто куртка, белом медицинском халате. Он двумя руками аккуратно придержал его за плечи, не давая привстать.

– Что со мной? – спросил его Джамбо.

Говорить было тяжело и больно. Но не раз слышавший в своей боевой практике подобный вопрос и все правильно понявший доктор так же коротко, но вполне конкретно успокоил его:

– Да все неплохо. Цел. Значит, жить будешь! – и подбадривающе улыбнувшись, поспешил дальше, бойко раздавая на ходу указания подчиненным.

Уже через пятнадцать минут на краю его постели сидел перебинтованный свежими бинтами вокруг плеча Олд. Первые несколько секунд, ничего не говоря, он держал обеими руками Джамбо за кисть и в упор смотрел на него своими пустыми, словно впавшими, мокрыми от слез глазами. Его серое, кажущееся теперь стариковским лицо было испещрено мелкими, кровоточащими свежими ссадинами.

– Он умер. Вас всех вытащил и прямо у меня на руках умер, – не отводя взгляда и не выпуская из рук ладони Джамбо, словно мантру повторял он.

Кто-то из персонала, выполняя свои обязанности, строгим голосом попытался выставить его вон из палатки. Но молодой доктор понимающе остановил его:

– Отстань от них. Пусть парни поговорят.

Придя немного в себя, Олд в подробностях рассказал товарищу, как развивались события.

После того как замолчал накрытый взрывом пулемет, Олд, оставив свою позицию, выдвинулся вперед, чтобы выяснить ситуацию. Представшая перед ним картина была трагически ужасающей. В том месте, где еще совсем недавно располагался их пулеметный расчет, теперь поднимался дым, местами виднелись догорающие языки пламени. Перед домом, на самом открытом месте, ничем не защищенные от врага лежали тела Джамбо и Умы. Переведя взгляд правее, Олд заметил, как под прикрытием поредевших во время боев кустов и останков брошенных и сгоревших машин, под шквальным огнем противника короткими перебежками, в полусогнутом состоянии перемещается возвращающийся назад Смарт.

Окликнув его, Олд, постоянно меняя позиции, как мог принялся очередями из своего автомата прикрывать отход товарища. Через несколько минут запыхавшийся, но целый Смарт, жадно хватая ртом воздух, сидел перед ним, укрывшись от врага остатками кирпичной стены. Отдышавшись, он рассказал, что во время штурма его напарнику Уме очередью перебило ноги. Смарту удалось добраться до него и оттащить в сторону. Но эвакуировать раненого к своим без огневого прикрытия не представляется возможным. В связи с чем, наскоро перевязав и спрятав товарища в подвале соседнего разрушенного дома, Смарт под градом обрушивающихся на него пуль отправился за подмогой.

Оценив обстановку, Олд попытался связаться с командованием по радиостанции. Но из постоянно прерывающегося диалога он понял только одно – прямо сейчас ожидать прибытия боевой поддержки не следует. Задачу придется решать собственными силами.

Первое, что они со Смартом решили сделать, это добраться до позиции, где только что была уничтожена их пулеметная точка. Огневое прикрытие силами одного автомата в данном случае малоэффективно. А потому, предполагая, что несмотря на мощный взрыв, сам пулемет мог сохраниться, идея пустить его в дело существенно повышала шансы на спасение Умы.

Не рассчитывая ни на что хорошее, но все же надеясь в душе на чудо, они, ничего не говоря, укрываясь за развалинами дома, где согнувшись, а где ползком добрались до места. К их удивлению, особых разрушений там они не обнаружили. Возможно, этому способствовало то, что позиция, по сути, являлась открытой. Вероятно, вне замкнутого пространства давление взрыва распределилось, не нанеся значительных повреждений.

Рядом с откинутым в сторону пулеметом, все черное от копоти, лицом вниз лежало тело Роди. Из его уха, по грязной от сажи обожженной щеке тоненькой струйкой медленно стекала кровь. Чуть в стороне, среди разбросанных коробов с пулеметными лентами, без каких-либо признаков жизни, раскинув в стороны массивные руки, распластался Спартак.

Смарт, широким прыжком подскочив к Роде, аккуратно перевернул его на спину и, приложив указательный палец к шее, попробовал нащупать пульс. Лицо пулеметчика представляло собой месиво из обугленной кожи и обгоревшего мяса, на фоне которого неестественно выделялись белые зубы и яркие, будто оставшиеся без век, неподвижные яблоки глаз. Расплавившаяся и впоследствии прилипшая застывшей коркой к коже, некогда красивая синтетическая тактическая одежда, по всей видимости, скрывала под собой не менее ужасные последствия термического воздействия.

По озадаченному и сосредоточенному виду Смарта можно было предположить, что ему удалось нащупать признаки, указывающие на наличие жизни в этом теле.

Ошеломленный увиденным, Олд некоторое время продолжал стоять в стороне, словно боясь подойти ближе и во всех подробностях рассмотреть последствия трагедии.

– Похоже, живой, – тихо, словно боясь задуть вяло разгорающуюся спичку, неуверенно произнес Смарт. – Чего встал? Помогай давай! – уже увереннее крикнул он товарищу, поднимая обмякшее тело за плечи.

Олд, отошедший от оцепенения, кинулся на помощь другу. Оттащив Родю в безопасное место и запросив по радиостанции помощь медиков, он остался дожидаться их прибытия. Смарт тут же устремился обратно, на выручку Спартаку.

Передав Родю прибывшим для эвакуации двум молодым санинструкторам и разжившись у них сшитыми из киперных лент сетчатыми носилками, которые массово поставляют