Мифы и легенды Огненной дуги - Валерий Николаевич Замулин

и развитию успеха в трёх направлениях: Томаровка-Грайворон-Ахтырка; Белгород-Харьков, Волчанск-Харьков. Но проблема заключалась в том, что армия Крючёнкина изначально была самой слабой на Воронежском фронте. Даже к моменту начала Курской битвы в ней не было полностью завершено переформирование и пополнение соединений. Командующий предполагал это и ещё в конце апреля приказал генерал-лейтенанту С.Г. Горячеву, командиру 35-го гв. ск, наладить взаимодействие с её штабом, чтобы он в любой момент мог быть оперативно включен в состав армии. Позиции корпуса располагались в 15–25 км за рубежом 69-й А и составляли как бы её вторую оборонительную полосу. Корпус Горячева имел три стрелковых дивизии. Хотя они и были сформированы только в апреле 1943 г., но к началу боёв их численность была доведена практически до штата. Вместе с тем уже в ходе операции 69-ю А предполагалось дополнительно усилить из средств фронта.

Н.Ф. Ватутин сделал всё от него зависящее для усиления армии Крючёнкина и поэтому рассчитывал, что 6-я гв. и 7-я гв. А, приняв на себя первый удар противника, во взаимодействии с 1-й ТА нанесут ему серьёзные потери, а 69-я А должна столкнуться с уже обескровленными и измотанными вражескими соединениями. Поэтому она будут вполне способна выполнить возложенные на неё задачи: стать заслоном на стыке 6-й гв. и 7-й гв. А и фланговым тараном в случае прорыва их флангового прикрытия. Однако эта часть его плана оказалась наиболее слабо просчитана. Расчёты на стойкость войск Крючёнкина и Горячева оказались чрезмерно завышены, в том числе и по субъективным причинам. Командный состав их дивизий, назначенный на свои должности весной 1943 г., оказался не в состоянии не только выполнить боевые задачи, но в ряде случаев даже исполнять свои элементарные обязанности.

«План Ватутина» в том виде, как он представлен выше, до недавнего времени историкам известен не был. Возможность в полной мере понять замысел командующего Воронежским фронтом появилась лишь после того, как в 2009–2014 годах были проанализированы рассекреченные ЦАМО РФ документальные источники фронтового и армейского звена. Вероятно, поэтому и сегодня отдельные отечественные исследователи продолжают поддерживать точку зрения К.К. Рокоссовского об ошибке Н.Ф. Ватутина и даже развивать. По их мнению, якобы наличие в 40-й А перед Курской битвой большого количества сил и средств является подтверждением неспособности руководства фронтом верно определить направление главного удара Манштейна. Поэтому оно «размазало» свои силы по всем вероятным танкоопасным направлениям[328]. Действительно, по количеству личного состава и вооружению армии Москаленко и Чистякова были практически равны, но это не противоречит замыслу командующего фронтом. Ведь в письме от 21 апреля 1943 г. высказывалось мнение о том, что в полосе 40-й А немцы могут нанести не главный, а лишь вспомогательный удар[329], а учитывая, что Н.Ф. Ватутин возложил на К.С. Москаленко ещё и задачу оттянуть на себя часть сил противника из полосы 6-й гв. А, существенное усиление этой армии было вполне оправданно.

И тем не менее, ещё раз подчеркну, рубеж 6-й гв. А всегда рассматривался как наиболее опасный, куда ГА Юг, вероятнее всего, бросит основные силы. Причём эти оценки оставались не только на бумаге. Об этом свидетельствует и пункт «Плана Ватутина» о выдвижении после начала боёв именно в полосу этой армии всех подвижных резервов фронта – 1-й ТА, 5-го гв. Стк и 2-го гв. Ттк. По личному приказу начальника штаба фронта генерал-лейтенанта С.П. Иванова с конца мая их командование будет проводить рекогносцировку маршрутов движения и ночные марши бригад именно в полосу армии Чистякова[330]. На участке 52-й гв. сд 6-й гв. А будет подготовлен передовой КНП для генерал-лейтенанта М.Е. Катукова, а на второй полосе в районе с. Яковлево будет зарыта в землю в полном составе 1-я гв. тбр в качестве передового отряда 3-го мк 1-й ТА. В полосе же 40-й А ничего подобного в это время не готовилось.

Армия Москаленко изначально имела главную задачу: наряду с обороной собственного рубежа (вероятного направления вспомогательного удара) способствовать контрударами удержанию группировки противника, наносящей удар по 6-й гв. А, а также при необходимости выделением в её полосу соединений на усиление обоянского направления. Несколько опережая события, отмечу, что этот вывод подтверждают и практические шаги Н.Ф. Ватутина уже в ходе оборонительной операции. Так, с 5 по 15 июля в полосу 6-й гв. А он вывел из 38-й А лишь 5 частей и соединений, из них только одну стрелковую дивизию и две танковые бригады, а из 40-й А – 16, в том числе три стрелковые и одну зенитную дивизии, восемь танковых и истребительно-противотанковых бригад[331]. Кроме того, даже ослабленная 40-я А примет участие в контрударе 8 июля 1943 г., проведя хотя и «демонстративные», но все же успешные контратаки против левого крыла 4-й ТА по планам, которые были разработаны в период подготовки к Курской битве. Кстати, в отчёте штаба армии о боевых действиях 8 июля 1943 г. упоминается о разработанном ранее и утвержденном руководством фронта плане удара во фланг обоянской группировки противника (в направлении Томаровки) с целью оттягивания сил из полосы 6-й гв. А и причинах его невыполнения: «Согласованный вопрос перехода ударной группировки войск левого крыла 40-й армии в наступление на Томаровку, после изъятия почти всех средств усиления и одной стрелковой дивизии[332], распоряжением штаба фронта от 8.7.1943 г. был переключён на демонстративные действия в этом же направлении в составе двух дивизий. Своим распоряжением командарм эту операцию поручил провести командиру 52-го стрелкового корпуса генерал-майору тов. Перхоровичу… с 10.00 8.7.1943 г.»[333].

И последнее. При анализе решений Н.Ф. Ватутина (как, впрочем, и К.К. Рокоссовского) по ключевым вопросам подготовки к Курской битве, на мой взгляд, всегда следует держать в поле зрения два важных аспекта, которые помогут избежать ошибки в оценках его деятельности. Во-первых, командующий любого фронта оперировал теми силами и средствами, которые ему представляла Ставка, исходя из её собственного видения оперативной обстановки, а оно (это видение), к сожалению, не всегда соответствовало реальности. «Разрыв» между понятиями «требуется для решения поставленных задач» и «есть в наличии у фронта» должен был заполняться талантом полководца в организации и ведении боевой работы, а также повышением напряжения войск. Но часто дефицит сил был значительно больше, чем командующий имел в своём распоряжении этой не видимой для глаза субстанции, а у личного состава был предел физических возможностей. У К.К. Рокоссовского перед Курской битвой такого «разрыва» практически не было, ему предоставили всё, что нужно для обороны, и даже больше, а у Н.Ф. Ватутина он будет «зашкаливать» все разумные пределы (из-за просчёта Москвы в