Мифы и легенды Огненной дуги - Валерий Николаевич Замулин

действительно прослеживается тенденция укрепления дисциплины и боевого духа войск. Однако утверждать, что к началу Курской битвы пораженчество было изжито – явное преувеличение. Из справки разведотдела штаба 13-й А о состоянии войск противника перед её фронтом на 28 июня 1943 г.: «Настроение большинства немецких солдат довольно подавлено, чувствуется усталость от затяжной войны. Поражение немецких войск, понесенное зимой 1942/1943 г., подорвало у солдат веру в возможность победы Германии. Особенно такие настроения распространены среди солдат, призванных из резерва (старше возраста), и солдат не немецкой национальности. Та часть солдат, которая ещё продолжает верить в победу, все свои надежды возлагает на летнее наступление 1943 г. Но у этих солдат нет полной уверенности в благоприятном исходе войны для немцев. Так, например, по показаниям солдата 59-го мп 20-й тд Дерингера, среди солдат идут разговоры: «Если летнее наступление 1943 г. сорвется, то зимой немцам придётся отступать до Польши, и война будет проиграна».

Затянувшееся затишье на фронтах в СССР действует на солдат угнетающе. Они говорят: «Лучше двигаться на запад, чем стоять на месте». (Из показаний солдата 78-й шд Юрковича Франца). Среди последних пополнений в 9-й А противника вливается большое количество солдат не немецкой национальности или немцев с территории, не входившей ранее в состав Германии (слове нов, люксенбуржцев, эльзасцев), которые в большинстве своём настроены пораженчески и не хотят воевать за немцев. Перебежчик из 215-го штурмового полка 78-й штурмовой дивизии Кугель Франц заявил: «Я не солдат, а люксенбуржец». Поэтому он говорит, что не желает воевать за Германию. Эти пораженческие настроения часто исходят из тыла, в письмах от родных. Большое воздействие на ухудшение морально-политического состояния немецких солдат продолжают оказывать бомбардировки англичанами западных областей Германии»[359].

О снижении боевого духа свидетельствуют и трофейные источники. В них отмечается опасная для вермахта тенденция увеличения случаев добровольного перехода на сторону Красной Армии военнослужащих-немцев. Например, 17 июня 1943 г. оперативное управление штаба 9-й А донесло в группу армий, что в 78-й шд произошло чрезвычайное происшествие: к русским перебежало 6 немцев, из которых 4 «фольксдойче». Подобного рода происшествия были и раньше, и рассматривались они как серьёзные. Руководству разведки армии было поручено тщательно расследовать его причины, а тыловики получили распоряжение задержать запланированную отправку на фронт около 150 призывников «фольксдойче». Кроме того, штаб Эльверфельдта потребовал более тщательно изучать прибывающее пополнение в учебных частях[360]. Свидетельством того, что эта тенденция шла по нарастающей, явится переход на сторону Красной Армии уже в

ходе операции «Цитадель» ряда военнослужащих 9-й А, среди которых будет и исполняющий обязанности командира 2-го батальона 11-го моторизованного полка 9-й тд обер-лейтенант Г. Франкенфельд[361], по национальности немец. Представить такое, например в 1942 г. – крайне трудно.

И тем не менее следует отдать должное нашему противнику: немецкая военная машина в это время, хотя и с возрастающим напряжением, но работала все ещё исправно. Поэтому советская армейская разведка справедливо указывала на то, что «в целом политико-моральное состояние частей противника, действующих против 13-й А, остается удовлетворительным»[362].

А теперь рассмотрим численность ударной группировки Моделя, т. е. войск, выделенных непосредственно для реализации «Цитадели». В операции планировалось использовать все соединения армии, кроме 20-го ак и 102-й пд из 46-го тк, которые тем не менее должны были поддерживать наступающих соседей своими огневыми средствами с места. Следовательно, в боевой клин вошли 18 дивизий: 13 армейских (4 танковых (2, 9, 18 и 20-я), 9 пехотных и штурмовых (6, 7, 31, 86, 216, 258, 292, 383 и 78-я), 3 – из резерва ГА «Центр» (10-я мд без танков), а также 2 – из «группы Эзебека» (4 и 12-я тд). Списочный и боевой состав этих соединений на 4 июля 1943 г. приведен в таблице № 1.

Кстати, в своих мемуаровах Э. фон Манштейн отмечает, что ГА «Центр» для наступления выделила якобы не одну, а две моторизованные дивизии[363]. Российский исследователь полковник А.В. Лобанов называет даже её номер – 20-я и добавляет, что она, вместе с 8-й тд, находилась в резерве Клюге[364]. Возможно, фельдмаршал имел в виду 36-ю пд. Она действительно была моторизованной, но задолго до начала Курской битвы. Уже с середины 1942 г. это соединение комплектовалось как обычное пехотное, хотя и именовалаось моторизованным, а к началу июня 1943 г., вероятно, её переименовали, т. к. в трофейных документах 9-й А за июль она уже проходит, так же как и её полки, как пехотная. Что же касается 20-й мд, то в архивных источниках за период «Цитадели» такое соединение в действиях на орловской дуге не упоминается.

Как видно из приведённых данных, Модель сформировал костяк ударного клина по иному принципу, не как его сосед Манштейн. Основу его группировки составляли не танковые, как в ГА «Юг», а пехотные дивизии[365], в которых числилось 118 583 военнослужащих (с учетом пяти егерских батальонов их боевой состав[366] насчитывал 39 212 человек), т. е. 35,8 % от общей численности армии или 61,8 % от личного состава, привлекавшегося для «Цитадели» (без учета 12-й тд). Средняя численность одной пехотной дивизии оставалась низкой и составляла 11 853 человек, при боевом составе 3578 и средней численности одного пехотного батальона 392 военнослужащих. Из всех дивизий по численности заметно выделялась только 78-я штурмовая, которая была самой многочисленной в армии. На 4 июля 1943 г. она располагала 15 961 военнослужащими при боевом составе 4545 и средней численности одного батальона (из шести) – 660 чел. А самой слабой являлась 216-я пд, в ней числилось 10 059 солдат и офицеров при боевом составе 2802 и средней численности пехотного батальона (из шести) 354 чел.

Тем не менее даже при не полностью укомплектованном штате средняя пехотная дивизия 9-й А по общей численности превосходила однотипное соединение Центрального фронта (стрелковую дивизию) примерно на 4000 чел. Однако если учесть, что именно пехотные дивизии должны были решить главную задачу первого, наиболее важного, этапа «Цитадели» – пробить советскую глубоко эшелонированную оборону, то эти цифры не выглядят значительными, и становится понятным, почему Модель на протяжении всей подготовки к наступлению настойчиво ставил и перед Клюге, и перед ОКХ два основных вопроса: усиления армии тяжелой бронетехникой прорыва и живой силой для пехотных соединений. Кроме того, пехотные дивизии располагали и довольно скромными артсредствами. К 27 июня все пять корпусов 9-й А имели 1189 орудий, в том числе 620 лёгких, 477 тяжёлых и 92 зенитки[367]. Их основная масса находилась в четырех ударных соединениях. В 20-м ак числилось всего лишь 161 пушка и гаубица (120/41) или в среднем 40 стволов на дивизию