Мифы и легенды Огненной дуги - Валерий Николаевич Замулин

время оказался таким высоким, хотя в некоторых был и больше. Например, в 4-й тд из-за вспыхнувшей эпидемии тифа в апреле 1943 г. число госпитализированных заметно увеличилось. В этот момент шло сосредоточение (первое) армии для нанесения удара на Курск, а дивизия вынуждена была больше чем на неделю приостановить переброску войск в район исходных позиций. Не трудно представить, как бы развивались события, если бы «Цитадель» началась, как и планировалось, 28 апреля или 3 мая.

Не менее остро эти проблемы стояли и перед советским командованием. Вот лишь один пример. Согласно отчету штаба тыла Воронежского фронта, по неполным данным, только за две недели, с 5 по 18 июля 1943 г., оборонительных боёв во фронтовые медучреждения был госпитализирован 7871 чел. по причине заболеваний, не связанных с поражением на поле боя[390]. Это полнокровная стрелковая дивизия. Причем эпидемии инфекционных заболеваний в это время не фиксировалось. А весной 1943 г. во всех войсках в районе Курской дуги ситуация была ещё более сложной. Так, в ряде дивизий первой линии Воронежского фронта из-за отсутствия необходимых жиров в рационе красноармейцы были поражены куриной слепотой. После заката бойцы начинали плохо видеть даже вблизи. В результате в соединениях, где было много уроженцев Средней Азии, сложилась напряжённая обстановка[391]. Их командование было вынуждено направлять в разведпоиски, в боевое охранение, в ночное дежурство у пулемётов только русских, украинцев и белорусов, которые оказались не столь подвержены воздействию этого заболевания. Ежедневные наряды и ночные дежурства людей выматывали, качество службы падало. В условиях передовой вопрос стоял крайне остро, поэтому для его решения было привлечено два управления фронта – санитарное и тыла.

Существенной угрозой для наших войск стал тиф. Из-за широкого распространения этого инфекционного заболевания на недавно освобожденной территории, сначала решением Военного совета Центрального фронта от 30 марта 1943 г., полосу обязательного отселения мирного населения уменьшить с 25 км до 3 км от переднего края, а 30 апреля К.К. Рокоссовский был вынужден по тем же причинам просить лично И.В. Сталина уменьшить прифронтовую зону для своих войск с 25 км хотя бы до 15 км, что и было сделано. Сыпной тиф в марте-апреле свирепствовал повсюду, и с ним велась напряженная борьба. Распространению заболевания способствовала плохое санитарное состояние местности, мирного населения и крайняя измотанность людей. «Хожу по деревням, где стоят наши подразделения, – писала в дневнике военврач санбата 140-й сд этого фронта Л.М. Жданова (Гаркавенко). – Иду из дома в дом, заставляю мыться, прожаривать бельё в печках. Много больных среди гражданского населения. Сыпняком переболел весь медсанбат во главе с Белобородовым (командир. – Авт.). Немцы оставили очаги сыпного тифа в каждой деревне, в каждом доме. В подразделениях есть единичные случаи, но, думаю, вспыхнуть эпидемии в дивизии не дадим»[392].

Ещё одна проблема – случаи суицида. В ходе подготовки к контрудару 10 и 11 июля 1943 г. в частях 5-й гв. А под Прохоровкой наблюдалась волна самоубийств среди младших офицеров, которые только прибыли из резерва и ещё в боях не участвовали: командиров взводов, рот, миномётных батарей. Нервные заболевания во всех действующих армиях были явлением постоянным и в зависимости от напряжения боёв росли. Так, например, в начале боевых действий английских войск в Тунисе (в период Второй мировой) количество нервных заболеваний было всего 2 % от всех потерь. Однако по мере усложнения обстановки их число возросло до 15 %[393]. А в армии США за весь период Второй мировой войны было зафиксировано около 1 000 000 случаев нервно-психических заболеваний, и по этой причине около 525 000 военнослужащих было уволено из армии[394].

Случаев нервных срывов и расстройств различной степени тяжести в Красной Армии за годы минувшей войны было немало даже среди опытных, закалённых военачальников. Хотя этот важный фактор боевой жизни войск в отечественной историографии практически не освещён. «Напряжение, потрясение – это случалось с людьми на войне и бывало не только тогда, когда мы только еще начинали побеждать, а и потом много позже, – нервы не выдерживали, – вспоминал бывший начальник Генерального штаба РККА маршал Советского Союза А.М. Василевский. – Помню, например, как на реке Миус[395], когда уже было подготовлено наступление в армии Герасименко[396]. Герасименко не играл главной роли в предстоящем наступлении… но его армия тоже выполняла наступательные задачи. И вот мы приехали утром накануне наступления на КП вместе с Толбухиным[397]. Разговаривали с Герасименко. Все было нормально. Я и до этого у него бывал. Он готовился к наступлению, и к нему не было никаких особых замечаний ни у меня, ни у Толбухина. В разговоре я его спросил:

– Ну, как у вас войска, как они себя чувствуют?

И вдруг он, срываясь на крик, сказал:

– Войска… Войска… – и, махнув рукой, добавил: – Ничего у нас не выйдет!

– Как не выйдет?

– Ничего у нас не выйдет…

Мы вызвали в его присутствии начальника штаба армии, спросили его мнение о готовности частей к операции. Он сказал, что всё в порядке, всё подготовлено, есть уверенность в успехе. Тогда я вынужден был сказать в присутствии Толбухина, что раз командующий армией не верит в успех и заявляет об этом перед началом наступления, то нам придётся поставить вопрос перед Ставкой о его отстранении, потому что с таким настроением идти в наступление невозможно.

И вдруг Герасименко как-то весь обмяк и произнес почти, можно сказать, со слезами в голосе, и вид у него был совершенно измученный:

– Извините, не знаю, что со мной случилось, как все это у меня вырвалось. Измаялся. Всю ночь не спал, думал, как выйдет, как получится… Изнервничался, издергался… Устал. Надо поспать.

В Ставку мы не доложили, от армии его не отстранили. Он выспался, пришёл в себя и в дальнейшем выполнил причитавшуюся на его долю задачу»[398].

Все перечисленные выше проблемы по отдельности играли не очень существенную роль, но в комплексе их влияние на снижение боеспособности войск 9-й А в преддверии Курской битвы оказалось заметным.

Существовали ли перечисленные выше проблемы в ГА «Юг» при подготовке к Курской битве? Безусловно, но, во-первых, не все и не в тех масштабах. Например, такой крупной антипартизанской операции, как «Цыганский барон», в которой был задействован весь 47-й тк, не было. Хотя борьба с ними в это время активно велась и в северной части Житомирской области, где располагался один из крупных партизанских краёв, и в других местах. Однако эти акции были существенно меньше по масштабу и, главное, без привлечения войск ударной группировки, сформированной для «Цитадели».

Во-вторых, у Манштейна