Кто не с нами, тот против нас! 1918-1920 годы - Владимир Виленович Шигин

из рук, и вот явились два небесных воина, поразили этого змея и освободили ее. И она снова, как прекрасная Магдалина, последовала за своим Христом». «И еще было видение, – рассказывал он. – С высоты полетел я в какую-то пропасть. Лечу, лечу и дна ей нет, а внизу – темно, страшно. И какой-то дьявольский хохот доносится снизу: „Лети, лети к нам, мы ждем тебя! Вдруг и сверху слышу кто-то кричит мне: „Поднимайся наверх!“ А меня все тянет вниз, и я голоса подать не могу. Один, другой, третий раз, голос позвал меня на верх, и чувствуя я, что остановился, уже не лечу вниз, а начинаю понемногу подниматься на верх. И когда я уже поднялся до самой поверхности, меня принял сам отец Иоанн и только сказал: „Поднялся с помощью Божией, больше не падай. Помни – есть Свет истинный, который просвещает и освящает всякого человека – это Свет Христов. Будешь ходить во Свете Христове, никогда не упадешь в такую бездну“.

Так нас отец Иоанн Кронштадтский вытащил обоих из бездны на свет Божий, и указал Христов – Русский маяк, на который нам следует брать направление“. Скажу я по своему мужицкому разумению: луч маяка Христова каждому указывает путь по его силе. Я, прозрев, решил идти выворачивать с русской дороги камень революции, на который сам споткнулся. Это магический камень, притягивающий. Сам Дьявол бросил его на Русской Дороге. И если он останется и дальше лежать на ней, многие будут спотыкаться о него. Понял я теперь, что наша, русская дорога особняком пролезает от всех других дорог. Мешать нам дороги – не след! Опять скажу – отец Иоанн Кронштадтский говорил: „Держись, Россия, твердо веры твоей и Церкви и Царя Православного, если хочешь быть непоколебимою людьми неверия и безначалия, и не хочешь лишиться царства и Царя Православного. А если отпадешь от своей веры, как уже отпали от нея многие интеллигенты – то не будешь уже Россией или Русью Святой, а сбродом всяких иноверцев, стремящихся истребить друг друга“.

Все это и сбылось.

Теперь нам надо каяться и просить Господа, особенно через угодника Его, отца Иоанна Кронштадтского, так как он ближе всех к нам, чтобы Он послал нам, русским, силы выбраться из этой ямы.

А Вася, прозрев, сказал, что чувствует себя слишком грязным, чтобы браться за это святое дело, и скрылся в монастырь. Ну и Бог ему помогай замаливать свои грехи, да и наши тоже».

* * *

После того как матрос Журба ушел в монастырь, Силаев так же бросил ЧК и подался на родную Орловщину, чтобы там бороться против большевиков. Весь свой революционный опыт и боевую выучку бывший матрос Ф. Силаев направил на борьбу с Советской властью. Когда информация о том, что недавний большевик и чекист матрос Силаев стал предводителем православного сопротивления Советской власти в Орловской губернии, среди его недавних соратников в Кронштадте воцарилось полное недоумение. Никто не мог понять, почему передовой матрос-большевик неожиданно в одночасье переродился в непримиримого врага.

На митингах в Кронштадте разъяренные матросы кричали, что поймать и казнить изменника – это дело их матросской чести. Есть информация, что поимкой Ф. Силаева занимался специально прибывший из Кронштадта отряд матросов, в 30–40 человек, раньше лично знавших неуловимого мстителя. Но и бывшим дружкам поймать Силаева не удалось.

К концу 1918 года в отрядах Силаева насчитывалось до двадцати тысяч бойцов в Кромском и Малоархангельском уездах. Хорошо обученные, неуловимые, они наводили страх на местные органы Советской власти. Власть отреагировала грозными приказами о поимке этого подлого «врага народа». Вдоль Риго-Орловской железной дороги и в окрестных селениях развешивались воззвания, в которых советское правительство обещало выплатить за голову Силаева миллион рублей керенками или 100 тысяч золотом. Но все эти старания успеха не имели.

В ответных прокламациях вчерашний матрос Силаев простым, доходчивым до народного сознания языком объяснял природу «революции» и ее тайный смысл. Он призывал покаяться, не попирать правды Божией и немедленно спасать Россию от страшного большевистского ига. Есть глухая информация, что в марте 1919 года на митинге в Орловском железнодорожном депо, где до полусмерти был избит председатель ВЦИК Я. М. Свердлов, проезжавший через Орел из Харькова в Москву, находился и «анархист Ф. Силаев», который и спровоцировал нападение на Свердлова. Спустя пару недель, так и не оправившись от нанесенных побоев, «серый кардинал» партии большевиков умер.

Историк Гражданской войны доктор исторических наук А. В. Посадский пишет: «В конце июня (1919 г. – авт.) в Орловском округе, изобиловавшем большими лесами, вдруг появился целый летучий корпус антибольшевистских сил под предводительством некоего матроса Силаева с крейсера „Алмаз“. Этот вчерашний „краса и гордость революции“, достигший уже чекистских вершин, вдруг переродился и стал ярым активным антикоммунистом, одно имя которого наводило страх на советские учреждения. В летучих отрядах Силаева насчитывалось до двух десятков тысяч бойцов. В свое антибольшевистское дело он вложил весь свой революционный опыт, всю революционную выучку, и отряды его были неуловимы. Какие грозные отдавались советской властью приказы о поимке этого „врага народа“! А когда все угрозы оказались бессильными, началась расклейка воззваний, которых особенно много было вдоль Рижско-Орловской железной дороги, с обещанием: „Если кто доставит хоть голову Силаева, тому советское правительство уплатит миллион рублей керенками или сто тысяч золотом“. А мужики и рабочие читали и ухмылялись. „На, мол, вот, получай в обе руки Силаева!“ Это наш подлинный народный герой».

Якобы Силаев в своих прокламациях объяснял народу истинный смысл революции с христианской точки зрения и объяснился сам, – как стал из чекиста убежденным антибольшевиком. Оставляя в стороне сведения о двадцати тысячах неуловимых бойцов, отметим, что чекистские сводки и народная память фиксируют «бандита Силаева» как раз в орловских краях, в Кромском уезде. В местной мифологии Силаев описывается на манер старинного разбойника, который имел неприступное укрытие, гору Кураб, с которой весь район виден как на ладони. При этом память удержала и вполне конкретные имена местных сообщников Силаева. «Не случайно в Ивановских местах во времена революции появились знаменитые разбойники. Местные жители называли их дезертирами, не хотевшими воевать. А может, это были люди, не выбравшие для себя сторону „красных“ или „белых“»…Однажды некто отъявленный разбойник Силаев заглянул на огонек к дамочке «остограмиться». А лошадь свою привязал около двора. Шел милиционер и отвязал эту лошадь, и поехал на конфискованной кобыле в Кромы. Проехал уже дер. Родину… А Силаев вышел: глядь, нету лошадки. Смотрит: вон она, где милая! С Кураба-то все видать. Рванулся вдогонку, вскинул «винт» и шарахнул. Милиционера