Влияние морской силы на историю - Альфред Тайер Мэхэн

столетия, за возможным исключением одного только Турвиля, и лишь поэтому рассмотренное нами сражение имеет само по себе значение и не может быть пропущено при изучении истории тактики. Репутация главного командира этого сражения служит залогом того, что в нем была проявлена высшая степень искусства в деле морской тактики, достигнутой французскими моряками той эпохи. Прежде чем покончить с этим вопросом, следует заметить, что способ, рекомендованный Кларком, состоит в атаке арьергардных кораблей неприятельского строя, предпочтительно подветренных; остальная часть флота противника должна тогда будет или оставить их без поддержки, или вступить в общее сражение, что, согласно его утверждению, и являлось предметом желания английских моряков.

После сражения де Рюйтер отплыл в Палермо, причем один из его кораблей утонул по пути. К Дюкену под Мессиной присоединилась стоявшая там французская эскадра. Остальные события Сицилийской войны неважны для общего предмета нашего труда. 22 апреля де Рюйтер и Дюкен встретились снова – под Агостой. У Дюкена было двадцать девять линейных кораблей, у союзников – испанцев и голландцев – двадцать семь, из которых десять испанских. К несчастью, главнокомандующим соединенным флотом был испанский адмирал, и эскадра его заняла центр линии, вопреки совету Рюйтера, который, зная, как ненадежны его союзники, хотел, чтобы испанские суда распределились по всей линии для возможной поддержки. Рюйтер принял командование авангардом, и союзники, будучи на ветре, атаковали противника, но испанский центр держался почти на пределе дальности пушечного выстрела, предоставив голландскому авангарду выдерживать самый жаркий огонь неприятеля. Арьергард, следуя движениям главного начальника, также принимал малое участие в сражении. При этом печальном, хотя все-таки славном, исполнении безнадежного долга де Рюйтер, который никогда до тех пор в течение своей долгой боевой карьеры не был поражен неприятельским выстрелом, получил смертельную рану. Он умер неделю спустя в Сиракузах, и с ним исчезла последняя надежда союзников на успешное сопротивление на море. Месяц спустя испанский и голландский флоты были атакованы на якоре в Палермо, и многие из судов затонули; в то же время дивизион, посланный из Голландии для подкрепления Средиземноморского флота, встретился с французской эскадрой в Гибралтарском проливе и вынужден был искать убежища в Кадисе.

Сицилийское предприятие оставалось, по сути, диверсией, и малая важность его в глазах Людовика XIV ясно указывает, что внимание последнего было всецело поглощено континентальной войной. Насколько иначе он бы оценивал значение Сицилии, обратись королевский взор на Египет и на расширение могущества Франции на море! Между тем год от года английский народ приходил все в большее возбуждение против Франции; торговое соперничество той с Голландией, казалось, потухло на время, и казалось вероятным, что Англия, вступившая в войну как союзница Людовика, еще до окончания схватки поднимет оружие против него. Сюда же присоединялся тот факт, что французский флот увеличился до превосходства над английским. Карл некоторое время мог сопротивляться давлению парламента, но в январе 1678 года между двумя морскими державами был заключен оборонительно-наступательный союзный договор; король отозвал из Франции войска, служившие до тех пор частью армии Людовика, и с новым открытием парламента в феврале испросил средств на снаряжение девяноста кораблей и тридцати тысяч солдат. Людовик, который ожидал этого результата, приказал немедленно вывезти войска с Сицилии. Он не боялся Англии на суше, но на море не мог успешно сопротивляться соединенным усилиям двух морских держав. В то же самое время он еще настойчивее повел атаки на Испанские Нижние земли. Пока была надежда удержать английские корабли от сражения, он избегал затрагивать щепетильность Англии операциями против бельгийского морского побережья, но раз примирение сделалось невозможным, то король решил, что лучше испугать Голландию стремительностью нападения на ту часть ее владений, где она всего более была уязвима.

Соединенные провинции являлись главной пружиной коалиции. Будучи самой малой по размерам территории среди стран, поднявшихся на Людовика, Голландия в то же время могла считаться сильнейшим противником; этому способствовали характер и задачи ее правителя, принца Оранского, и богатство, которое, поддерживая армию провинции, поддерживало также и надежность союза с принцем бедных и жаждавших помощи германских князей. Благодаря своей морской силе, развитию торговли и судоходства, Соединенные провинции, жалуясь и слабея, все же выносили почти в одиночестве бремя войны. Как в последующие столетия Англия, так в описываемое нами время Голландия, великая морская держава, поддерживала войну против притязаний Франции; но ее страдания были велики. Торговля, служившая добычей французских приватиров, несла тяжелые потери; нужно учитывать и огромные косвенные потери из-за необходимости отказаться вследствие войны от транспортировки иностранных торговых грузов между другими странами, ведь эта торговая операция всегда была для Голландии источником больших доходов. Когда флаг Англии сделался нейтральным, упомянутая выгодная операция перешла к ее кораблям, пересекавшим моря еще безопаснее вследствие горячего желания Людовика заручиться симпатиями английского народа. То же самое желание заставляло его делать немалые уступки требованиям Англии в коммерческих договорах и отказаться в значительной мере от протекционной системы, которой Кольбер думал помочь развитию слабой французской морской силы. Эти «подачки» лишь на время усыпили страсти, которые воодушевляли Англию; не личный интерес, а более сильные мотивы побуждали ее к разрыву с Францией.

Еще менее интереса было для Голландии продолжать войну после того, как сам Людовик выказал желание мира. Континентальную войну она воспринимала, в самом лучшем случае, как необходимое зло и источник слабости. Деньги, которые она тратила на свою и союзные армии, были потеряны для флота, а источники ее благосостояния на море иссякали. Насколько оправдывалась стремлениями Людовика XIV непоколебимая и постоянная оппозиция принца Оранского – вопрос спорный, и здесь нет необходимости его обсуждать; но не может быть никакого сомнения, что противостояние обрекало морскую силу Голландии на прямое истощение и тем расшатывало ее положение среди других государств. «Расположенные между Францией и Англией, – говорит историк, – Соединенные провинции, освободившись от ига Испании, постоянно воевали то с той, то с другой, и война истощала их финансы, уничтожала их флот и вызывала быстрый упадок торговли, мануфактур и промышленности; в конце концов миролюбивая нация увидела себя раздавленной продолжительными враждебными действиями соседей, к которым сама не имела отношения. Вдобавок дружба Англии нередко вредила Голландии едва ли не сильнее вражды; по мере роста одной и принижения другой эта дружба обращалась в союз гиганта с карликом»[94]. До сих пор мы видели Голландию или в открытой вражде, или в горячем соперничестве с Англией, ниже она появится перед нами как союзница последней, причем опять в страдательном положении вследствие меньшей величины своей территории, меньшей численности народонаселения и менее благоприятного географического положения.

Истощение Соединенных провинций и громкие