Влияние морской силы на историю - Альфред Тайер Мэхэн

заставляет нас изменить курс – куда, знает черт, а не я“. Так как я не знал, кто прав, – говорит довольно наивно капитан корабля, – то и не осмелился ничего ответить адмиралу, чтобы не навлечь подобного же шторма на свою голову»[96].

Несколько времени спустя после этой сцены, которая, как говорит цитированный сейчас французский офицер, «кажется теперь смешной, но которая есть точное изображение морских порядков того времени», вся эскадра разбилась на группе скал, известных под именем Птичьих островов. Таковы были французские офицеры. Капитан флагманского корабля в другой части своего рапорта сообщал: «Крушение было результатом общего характера поведения вице-адмирала д'Эстре. На эскадре всегда господствовали мнения его прислуги или всех других, кроме сведущих в этих мнениях офицеров корабля. Этот образ действий не удивителен со стороны графа д'Эстре, который, не имея необходимых знаний в профессии, избранной им так поздно, всегда был окружен темными советчиками; присваивая себе их мнения, он думал обмануть подчиненных и скрыть от них недостаток своих знаний»[97]. Д'Эстре сделали вице-адмиралом через два года после того, как он впервые ступил на палубу корабля.

Глава IV

Английская революция. – Война Аугсбургской лиги. – Морские сражения при Бичи-Хэде и при Ла-Хоге

За Нимвегенским миром последовал десятилетний период затишья, в течение которого не было ни одной большой войны, но который, однако, далеко не был периодом политического спокойствия. Людовик XIV стремился и в мирное время расширять свои границы к востоку так же горячо, как добивался этого в войне, и находил способы быстро присваивать себе те территории, которые не были уступлены ему по мирному договору. В притязаниях на них он то опирался на древние феодальные обязательства, то основывал свои права на том, что будто бы эти области неявно зависят от тех, которые явно переданы ему статьями договора. Покупкой в одном случае, прямым насилием в другом, пуская в ход так называемые мирные способы защиты своих прав с опорой на вооруженную силу, он продолжал процесс расширения территории Франции между 1679 и 1682 годами. Более всего встревожил Европу, в особенности Германскую империю, захват имперского города Страсбург 30 сентября 1681 года; а приобретение в тот же день Казале в Италии покупкой у герцога Мантуанского показало, что у Людовика имелись устремления и в этом направлении, а не только на северо-восток. Оба пункта были позициями большого стратегического значения, угрожавшими в случае войны Германии и Италии.

Возбуждение по всей Европе было весьма велико; Людовик, явно полагаясь на свою силу, всеми действиями создавал новых врагов и отталкивал прежних друзей. Король Швеции, прямо оскорбленный его действиями против герцогства Дьепон [98], примкнул вместе с итальянскими государствами к врагам Франции. Сам папа сделался врагом короля, который уже доказал свой пыл в обращении протестантов и прямо готовился отменить Нантский эдикт. Это неудовольствие, глубокое и общее, нуждалось в более организованном и определенном выражении, душой которого опять явилась Голландия в лице принца Оранского. Однако для зрелой подготовки дела требовалось время. «Никто пока не вооружался, но каждый говорил, писал, агитировал – от Стокгольма до Мадрида. Война пером предшествовала в течение многих лет войне мечом. Неутомимые публицисты обращались с постоянными воззваниями к европейскому мнению; страх во всех формах угрожал новой всемирной монархии», которая стремилась занять место, некогда принадлежавшее Австрийскому дому. Было известно, что Людовик старался сделаться сам или сделать своего сына императором Германии. Но трудности различного рода, частные интересы, недостаток денежных средств – все это мешало перейти от слов к делу. Соединенные провинции, вопреки желаниям Вильгельма, не желали снова брать на себя роль банкира коалиции, а императору Германии настолько угрожало на его восточной границе возмущение венгров и турок, что он не решался отважиться на западную войну.

Между тем вооруженный флот Франции ежедневно прирастал в силе и организованности под влиянием забот Кольбера и приучался к войне в нападениях на берберийских пиратов и на их порты. В те же годы английский и голландский флоты уменьшались количественно и падали качественно в бездействии. Уже говорилось, что в 1688 году, когда Вильгельм нуждался в голландских кораблях для своей экспедиции в Англию, было признано, что флот находится совсем в ином состоянии, чем в 1672 году, «неисчислимо ослаблен в силе и лишен способнейших командиров». В Англии вслед за упадком дисциплины случилась экономия материалов, сократившая численность флота и ухудшившая его состояние; а после конфликта, угрожавшего в 1678 году войной с Францией, король вверил попечение о флоте новой корпорации людей, относительно которых английский морской историк говорит: «Эта новая администрация действовала пять лет; если бы она была у власти еще пять лет, то, по всей вероятности, исправила бы даже то глубокое и многостороннее зло, какое причинила флоту, окончательным его уничтожением, так как тогда не осталось бы места для новых ошибок. Однако именно этот результат и побудил короля в 1684 году снова взять управление флотом в свои руки, возвратив большей части старых офицеров прежние должности; но Его Величество умер (в 1685 году) прежде, чем процесс восстановления флота успел проявиться в чем-нибудь»[99]. Перемена правителя не только имела в высшей степени серьезное значение для английского флота, но, вследствие влияния на планы Людовика XIV, сказалась и на судьбе общей войны, подготовлявшейся притязаниями последнего. Яков II особенно интересовался флотом; он сам был моряком и даже командовал в сражениях при Ловестофте и в Саутуолдской бухте. Он знал печальное состояние флота, так что немедленно принятые меры для поднятия численности и качеств флота были глубоко обдуманными и целесообразными. За три года его правления было сделано действительно очень много для создания оружия, которое впервые испытали в борьбе против самого короля и его лучших друзей.

Восшествие на престол Якова II, сначала полное обещаний для Людовика XIV, ускорило начало враждебных действий Европы. Дом Стюартов, тесно связанный с королем Франции и симпатизировавший абсолютизму его правления, еще пользовался большим влиянием своего главы, желавшего умерить политическую и религиозную вражду английской нации к Франции. Яков II сочетал с политическими симпатиями к последней пыл римско-католической ревности; это привело к поступкам, неизбежно вызвавшим взрыв национальных чувств английского народа, окончившийся низвержением Якова с английского трона и призванием голосом парламента его дочери Марии, супруги Вильгельма Оранского.

В том самом году, когда Яков сделался королем, начала организовываться обширная дипломатическая коалиция против Франции. Движение это имело две стороны, религиозную и политическую. Протестантские государства были возмущены возраставшими преследованиями французских протестантов, их раздражение усиливалось по мере того, как