Нацистская Германия против Советского Союза: планирование войны - Коллектив авторов

Сила воздействия глубокого проникновения танков в боевые порядки и оперативные тылы противника была представлена в одном из рассказов известного французского писателя и военного летчика А. де Сент-Экзюпери, наблюдавшего с воздуха действия танковых войск вермахта в 1940 г. Он писал: «Враг уяснил себе одну очевидную истину и пользуется ею. Люди занимают немного места на необъятные просторах земли. Чтобы построить солдат сплошной стеной, их потребовалось бы сто миллионов. Значит, промежутки между войсковыми частями неизбежны. Устранить их, как правило, можно подвижностью войск, но для вражеских танков слабо моторизованная армия как бы неподвижна. Значит, промежуток становится для них настоящей брешью. Отсюда простое тактическое правило: “Танковая дивизия действует, как вода. Она оказывает легкое давление на оборону противника и продвигается только там, где не встречает сопротивления. И танки давят на линию обороны. Промежутки имеются в ней всегда. Танки всегда проходят”». Далее А. Сент-Экзюпери писал: «Эти танковые рейды, воспрепятствовать которым за неимением собственных танков мы бессильны, наносят непоправимый урон, хотя на первый взгляд они производят лишь незначительные разрушения (захват местных штабов, обрыв телефонных линий, поджог деревень). Танки играют роль химических веществ, которые разрушают не сам организм, а его нервы и лимфатические узлы. Там, где молнией пронеслись танки, сметая все на своем пути, любая армия, даже если с виду она почти не понесла потерь, уже перестала быть армией. Она превратилась в отдельные сгустки. Вместо единого организма остались только не связанные друг с другом органы. А между этими сгустками, как бы отважны ни были солдаты, – противник продвигается беспрепятственно. Армия теряет боеспособность, когда она превращается в скопище солдат»[593].

Эти оценки А. Сент-Экзюпери – весьма ценный элемент для понимания того, как на деле реализовывались идеи блицкрига (нельзя не вспомнить, что Свечин предостерегал советских разработчиков теории «глубокой операции» против увлечения таранными ударами).

Германия не обладала тяжелыми танками вплоть до 1943 г. В кампании против СССР в 1941 г. немецкие танковые группы действовали на удалении в сотни километров от основных сил сухопутных войск, что долгое время никак не укладывалось в сознании высшего командного состава РККА. При этом действия танковых войск вермахта сдерживались консерватизмом германских командующих групп армий – классических пехотных командующих. Такие действия были связаны с большим риском – противник гипотетически мог нанести удар по флангам прорывающейся танковой группировки[594].

Но нанесение фланговых ударов требовало бы соизмеримого уровня тактического и оперативного мастерства, наличия слаженных соединений, высокого качества работы разведки танковых и моторизованных частей и соединений (которая имела свою специфику) и ее взаимодействия с командованием. Напомним, что для этого была необходима и высокая степень радиофикации танковых войск. Для успешных ударов во фланги с выходом в оперативный тыл противника необходимо было иметь устойчивую связь во всех звеньях (в том числе по горизонтали) и самим иметь инициативных, грамотных в тактическом и оперативном отношении командиров. Советские мехкорпуса в июне 1941 г. таким требованиям, как правило, не отвечали. В первые дни войны в ходе контрудара под Дубно (битва за Дубно – Луцк – Броды) советские механизированные корпуса действовали малоэффективно (в том числе по вине вышестоящего командования), понесли огромные потери. Однако в то же время «благодаря танкам и авиации Юго-Западный фронт избежал (на тот момент. – Авт.) катастрофического развития событий в виде окружения львовского выступа и смог относительно организованно отойти на рубеж старой границы»[595], был сорван стремительный прорыв вермахта к Киеву.

7. Тактика, техника и вооружение блицкрига

Немецкие танки превосходили машины своих противников не в бронезащите, вооружении или проходимости, а, прежде всего, в решениях, обеспечивающих удобство, эффективность работы экипажей. Среди них было наличие командирской башенки с приборами наблюдения высокого качества; размещение наводчика вблизи центра тяжести танка, в силу чего он не подвергался большим колебаниям при движении машины и имел более выгодные условиях для ведения стрельбы и др.[596]

У германских танков в целом имелось большое число смотровых приборов, лючков, что давало немецким танкистам значительные преимущества в обзорности[597]. В этом отношении немецкий средний танк Pz III (в советских документах именовавшийся Т-3), например, превосходил советский Т-34[598], обладавший многими преимуществами и над Pz III (Т-3), и над Pz IV (Т-4).

В обеспечении реальных боевых возможностей танков огромную роль, наряду со средствами связи, играют прицелы для танковых орудий. У советских танков были проблемы (на протяжении не одного года) и с качеством прицелов.

Для вермахта были характерны, как уже говорилось, высокий уровень радиофикации войск (прежде всего танковых и моторизованных), высокое по тому времени качество радиоаппаратуры, полное обеспечение средствами радиосвязи (УКВ) каждого немецкого танка и самолета, хорошее знание штабами и командирами схем связи, ее режимов. По некоторым оценкам отечественных и зарубежных специалистов, в то время Германия обладала лучшей в мире радиоаппаратурой, превосходившей по своему качеству и американскую, и английскую технику. Радиофицированная танковая дивизия вермахта была подобна осьминогу, нащупывавшему расположение противника щупальцами, в роли которых выступали ее мобильные разведывательные отряды[599].

С обеспеченностью средствами связи у советских танковых войск накануне 22 июня 1941 г. дело обстояло значительно хуже. Это крайне негативно сказывалось на тактике бронетанковых войск РККА, которая длительное время уступала тактике немецкого «панцерваффе». Значительные проблемы со связью имелись перед началом Великой Отечественной войны и в авиации РККА. В целом дело со связью в Красной армии, как уже говорилось, обстояло значительно хуже, чем у вермахта, на всех уровнях – от стратегического до тактического. Это ярко проявилось сразу же в начале советско-германской войны, когда, в частности, из-за утраты большей части связи было потеряно управление войсками со стороны командования Западного фронта РККА.

Г. К. Жуков отмечал плохое положение дел в Красной армии со связью и неумение командиров и штабов пользоваться современными средствами связи, прежде всего радиосвязью[600]. По его словам, «командиры и штабы избегали пользоваться радиосвязью, предпочитая связь проводную. Что из этого получилось в первые дни войны – известно»[601]. По свидетельству Жукова, недостаточное внимание к роли связи в советских вооруженных силах шло с самого политического верха.

Острые проблемы со связью в Красной армии были еще в ходе боев у озера Хасан, во время похода в Западную Украину и в Западную Белоруссию в 1939 г., в советско-финскую войну ноября 1939 – марта 1940 г.[602] В акте приема Наркомата обороны СССР С. К. Тимошенко от К. Е. Ворошилова (декабрь 1940 г.) отмечалось наличие большого числа устаревшей техники связи