Нацистская Германия против Советского Союза: планирование войны - Коллектив авторов

том, что она «не отважилась атаковать и прорвать “линию Мажино”», что она предпочла ее обойти, «не считаясь с нейтралитетом Голландии и Бельгии». При этом не был упомянут главный удар вермахта через территорию Люксембурга и через Арденны (группа армий «А» с танковой группой Клейста)[582]. Удар же через Бельгию и Голландию, как отмечалось, носил отвлекающий характер.

Тимошенко высоко оценил моральный дух вермахта в войне на Западе: «Твердость дисциплины, большая инициативность и активность командиров всех рангов и готовность войск к самопожертвованию»[583]. В целом успехи немецкого блицкрига на Западе произвели сильное впечатление на командование РККА и на специалистов, занимавшихся исследованием этого вопроса. Это нашло отражение, в частности, в ряде публикаций в профессиональных советских военных журналах[584].

И. В. Сталин, выступая перед выпускниками военных академий РККА в Кремле 5 мая 1941 г., говорил: «С точки зрения военной, в германской армии ничего особенного нет и в танках, и в артиллерии, и в авиации. Значительная часть германской армии теряет свой пыл, имевшийся в начале войны. Кроме того, в германской армии появилось хвастовство, самодовольство, зазнайство. Военная мысль Германии не идет вперед, военная техника отстает не только от нашей, но Германию в отношении авиации начинает обгонять Америка»[585]. Отчасти Сталин был прав в отношении «самодовольства» и «зазнайства». Но в целом такие оценки дезориентировали командование и командиров РККА, советскую оборонную промышленность. В этом выступлении И. В. Сталина, в частности, ничего не было сказано об уровне оперативного искусства вермахта, о важности имевшегося у него богатого боевого опыта и т. п.

Рядом ветеранов советской разведки неоднократно в беседах с автором отмечалось, что в докладах, в разведывательных обзорах акцент делался не на добытых данных об уровне управления у вероятного противника и его умении руководить в наступательных операциях огромными массами войск, не на идеях, лежавших в основе боевых уставов и наставлений, а, прежде всего, на численности и структуре его вооруженных сил, их дислокации, наличии основных видов вооружений и военной техники, ее тактико-технических характеристик и т. п. В результате складывалась картина, не дававшая полного представления о реальных боевых возможностях опаснейшего противника, постигшего, по выражению А. А. Свечина, «оперативную тайну» Второй мировой войны.

К сожалению, командование РККА в целом не смогло должным образом оценить то, что было осуществлено вермахтом в 1939 и 1940 гг. при разгроме вооруженных сил Польши, Франции и ее союзников.

Большую роль в неадекватном усвоении опыта войны против Польши и Франции сыграло положение дел в советской разведке – как военной, так и политической. Обе эти разведки подверглись в 1937–1939 гг. жесточайшим репрессиям. Это серьезнейшим образом отразилось, в частности, на аналитических возможностях разведки[586]. Сыграла свою роль и чехарда с назначениями в Генеральном штабе РККА – как на уровне начальников Генштаба, так и начальников оперативного управления Генштаба – этого «генштаба в генштабе».

5. Роль войсковой и оперативной разведки в обеспечении блицкрига

Если говорить о работе войсковой и оперативной разведки в гитлеровском вермахте, то она была не просто лучше поставлена, нежели в польской, французской или английской армии, но в вермахте и гораздо лучше было отлажено взаимодействие разведчиков с работой других подразделений штабов, прежде всего с операторами. Это относилось и к руководству военной разведки, и к высшему командованию. Взаимоотношения разведчиков и операторов можно, безусловно, отнести к «тонким характеристикам» системы боевого управления. У западных же союзников наблюдалась совсем иная картина. Вот ее описание: «Французские и британские разведслужбы поставляли данные на столы (в кабинеты) офицеров-операторов так, как будто они приносили им ежедневную газету»[587].

Польская кампания характерна первым оперативным использованием радиоразведки[588]. Еще более масштабным было использование радиоразведки в ходе кампании вермахта против Франции и ее союзников в 1940 г. При этом немецкие службы прослушивания эфира использовались и для активных мероприятий, имитируя ложную радиосвязь несуществующей немецкой армии[589].

В вермахте накануне вторжения в СССР значительно большее внимание, чем в советских вооруженных силах, уделялось средствам радиотехнической разведки. На первом этапе Великой Отечественной войны это давало дополнительные, весьма важные данные для германского командования при нанесении ударов по важнейшим элементам системы военного управления, особенно в оперативном звене. Средствами радиоразведки вермахта подробно были вскрыты дислокация частей и соединений ВВС РККА, их состав, даже тактико-технические характеристики самолетов; боевые порядки ВВС РККА; перемещение частей, система снабжения; потенциальные цели для бомбардировок и другое[590].

Одновременно службами связи вермахта предпринимались масштабные меры по защите информации, передаваемой по радио, в том числе с использованием шифровальных машин «Энигма». Высокая степень защищенности передаваемой по радио информации давала возможность командующим и командирам, штабам вермахта смело и интенсивно пользоваться этим видом связи. В этом они значительно превосходили своих противников, в том числе командующих и командиров, штабы РККА. Как уже отмечалось, использование радиосвязи было одним из важнейших условий эффективного продвижения подвижных соединений, координации действий родов сухопутных войск (артиллерии, танков, пехоты, инженерных частей), надежного взаимодействия люфтваффе с сухопутными войсками и т. д. Советской разведке, в отличие от британской, не удалось проникнуть в тайны германских шифров и кодов[591]. Это существенно снижало качество разведданных, получаемых советским государственно-партийным руководством и высшим военным командованием.

6. Оперативное искусство блицкрига

Как уже отмечалось выше, в оперативном искусстве вермахта ставка делалась не на физическое уничтожение массы людей противника, а на его дезорганизацию, на то, чтобы посеять панику, отсечь тылы, нарушить связь, управление; в конечном итоге окружить и взять в плен большое число людей[592]. Расчет был также на то, что при этом снижались и собственные потери вермахта.

Применение германских танковых соединений и объединений во Вторую мировую войну было ориентировано, прежде всего, на глубокие прорывы в оперативный тыл группировок противника, с тем чтобы личный состав соответствующих частей и соединений испытал страх быть отсеченным от соседей и от тыла, испытал бы страх оказаться окруженным и уничтоженным. Танковые соединения вермахта с минимальным числом моторизованной пехоты действовали на большом удалении от основных сил, от общевойсковых соединений и объединений. Часто они не создавали плотного окружения, но умело имитировали его. Они вводились в действие на стыках соединений противника, там, где не ожидалось сколько-нибудь серьезного сопротивления, где не было задач «прогрызания» или «взламывания» обороны, решение которых было чревато большими потерями в бронетанковой технике. И для этих задач больше всего подходили легкие (и отчасти средние) танки с небольшим потреблением горючего, что облегчало действия танковых соединений и частей на большом удалении