Гестапо. Миф и реальность гитлеровской тайной полиции - Фрэнк Макдоноу

Мендельсон, это правда, но я не еврейка». Потом одна девочка громко сказала мне: «А, его звали Моисей, понимаешь, он был евреем!» Потом меня выгнали из школы. Это было ужасное время. Я всё время сидела дома, как в тюрьме. Просыпаясь утром, я была в ужасе. Ложась спать вечером, я была в ужасе.22

У Доротеи Шлоссер, ещё одной «наполовину еврейской» девочки, родившейся в 1921 году и жившей в Берлине, был очень похожий опыт: «Моё отвращение к Гитлеру началось с замечания директора моей школы. Он сказал: „Есть евреи, есть христиане, но хуже всего — полукровки“». Это меня очень задело… Я много плакала в тот период. Я смотрела на себя в зеркало и думала: „Неужели ты такая ужасная?“»23

После Нюрнбергских законов многие евреи поняли, что их борьба обречена, и бежали за границу. «Одно я помню яснее всего – это день, когда мы покинули Германию в апреле 1936 года», – вспоминает Клаус Мозер, чья семья уехала в Великобританию:

Самое удивительное, что я снова осознаю, – это то, что я, тринадцатилетний мальчик, нес виолончель и ехал в Англию. Это путешествие было знаменательным, хотя мы с братом не знали, что едем навсегда. Это было путешествие в неизвестность. Не думаю, что у меня было ощущение, будто я спасаюсь от смерти. Мне кажется, я чувствовал, что Германия превратилась в ужасную страну. Отвратительную страну. Мы, евреи, – средоточие всех ужасов. Поэтому, хотя мы и не избежали немедленного насилия, мы испытали огромное облегчение, когда уехали.24

Оглядываясь назад, можно удивиться, что большинство немецких евреев не предвидели надвигающейся катастрофы. Женщины, возможно, быстрее осознали опасность, грозившую евреям. «Женщины бурно протестовали дома», – вспоминает одна еврейка:

Они говорили своим мужьям: «Зачем нам оставаться здесь и ждать окончательной гибели? Не лучше ли построить прочное существование где-нибудь в другом месте, пока наши силы не истощились от постоянного физического и психического давления? Разве будущее наших детей не важнее совершенно бессмысленного ожидания?» Все женщины без исключения разделяли это мнение, в то время как мужчины горячо выступали против. Я обсуждала это с мужем. Как и все остальные мужчины, он просто не мог представить себе, как можно покинуть родину.25

Нюрнбергские законы позволили арестовывать евреев за новое преступление: «растление расы» (Rassenschande).26 Они криминализировали сексуальные отношения между евреями и неевреями. Это облегчило доносы в гестапо на евреев за нарушение закона. Поэтому только после принятия Нюрнбергских законов гестапо стало более активно участвовать в преследовании евреев. Нюрнбергские законы распространялись на всех евреев и немецких «арийцев», которые либо имели внебрачные сексуальные отношения друг с другом, либо подозревались в таковых. Еврейские и «арийские» мужчины должны были нести одинаковое наказание. В действительности с евреями, обвиняемыми в этом преступлении, обращались более сурово на допросах. Немецкие «арийские» женщины редко подвергались тюремному заключению, но еврейские женщины часто содержались под стражей в целях защиты. Осужденные «арийские» мужчины получали более короткие сроки, чем евреи, но после освобождения с ними также обращались как с изгоями. Немецкие «арийские» женщины часто теряли опеку над своими детьми после того, как их обвиняли в сексуальных отношениях с евреями.27

Во многих отделениях гестапо были созданы специальные отделы по «растлению расы». В Берлине гестапо часто прибегало к методам провокации. Гестапо завербовало множество девочек-подростков и проституток специально для того, чтобы вовлекать еврейских мужчин в компрометирующие сексуальные ситуации. В других местах гестапо проводило скрытое наблюдение за парами, подозреваемыми в участии в незаконных сексуальных отношениях. В домах пар часто проводились облавы, чтобы застать их в момент полового акта.

В период с 1935 по 1940 год за «осквернение расы» было осуждено 1900 человек. Количество судебных преследований существенно различалось в зависимости от региона. В Гамбурге в период с 1936 по 1943 год перед судом предстали 429 «осквернителей расы». Во Франкфурте за тот же период были осуждены только 92 человека. Средний срок наказания за это преступление составлял восемнадцать месяцев. Осужденные отбывали наказание в обычных тюрьмах или в тюрьмах с каторжными работами. В марте 1936 года гестапо обратилось в Министерство юстиции с жалобой на слишком мягкие приговоры, выносимые судьями за это преступление. Гейдрих потребовал более регулярного применения каторжных работ.28

Гестапо выявляло случаи «осквернения расы» преимущественно по доносам общественности. Исследование историка Роберта Геллатели, посвящённое случаям «осквернения расы» в Нижней Франконии, показало, что 57% таких случаев начинались с доноса рядового гражданина Германии. Как утверждает Геллатели, «без активного сотрудничества всего населения гестапо было бы практически невозможно проводить подобную [антиеврейскую] расовую политику».29 В архивах Дюссельдорфа зарегистрировано 255 подобных случаев, касающихся еврейских мужчин и 137 немцев, обвиняемых в «осквернении расы». Гестапо требовало гораздо более серьёзных доказательств в делах о «осквернении расы», чем в мелких политических преступлениях. Требовалось подтвердить любое обвинение тремя людьми, иначе оно отклонялось со строгим предупреждением и обещанием дальнейшего наблюдения. Это положение позволило сохранить низкий уровень числа дел, доведенных до суда.30

Обвиняемые в «осквернении расы», как правило, были моложе сорока лет и происходили из разных слоев общества. В приговоре, вынесенном гамбургским судом в ноябре 1937 года еврею, отмечалось: «Тот факт, что обвиняемый и свидетель [его немецкая партнёрша] были знакомы с 1920 года, а их длительные отношения – с 1927 года, не может считаться смягчающим обстоятельством, поскольку эти отношения продолжались полтора года после принятия Нюрнбергских законов и прекратились только с арестом обвиняемого». Он был приговорён к тридцати месяцам каторжных работ.31 Состоятельный еврейский бизнесмен по имени Карл, женатый на немке «арийского» происхождения, был анонимно обвинён в «осквернении расы». В письме в гестапо утверждалось, что он совершал сексуальные надругательства над своими работниками и домработницами. Гестапо сочло обвинение безосновательным.32

В другом случае двадцатилетняя еврейская горничная описала половой акт с двумя «арийскими» немцами во всех порнографических подробностях во время признания в гестапо, которое растянулось на несколько страниц, напечатанных с одинарным интервалом. Вместо того чтобы просто попросить женщину признаться в половом акте, что было вполне достаточно для обвинительного приговора по обвинению в «растлении расы», гестаповский офицер явно хотел услышать все подробности интимной сексуальной жизни. Некоторые гестаповцы, очевидно, получали некое похотливое удовольствие, слушая, как женщины, обычно моложе сорока лет, обсуждают эти интимные сексуальные контакты.33

Евреи появляются в досье гестапо по ряду других причин. Известные евреи часто подвергались пристальному наблюдению и преследованиям. Многие из этих досье довольно обширны и часто обновлялись. Характерны чрезвычайно объемные досье Зигфрида Клеффа, Михаэля Штайнбека и Йозефа Кана. Доктор Зигфрид Клефф (родился в 1882 году) был еврейским раввином. Он жил в