Происхождение Второй мировой войны - Игорь Тимофеевич Тышецкий

Возвращение Вильсона на мирную конференцию не было столь же триумфальным, как его первое прибытие в Париж тремя месяцами раньше. Самым значимым событием за время его пребывания в Америке стало неудавшееся покушение на Клемансо. 19 февраля французский премьер был серьезно ранен местным анархистом (одна пуля попала ему в плечо, а другая застряла в легком), и многие полагали, что Клемансо выбыл из участия в конференции. Но семидесятивосьмилетний премьер, страдавший диабетом, продемонстрировал всем чудеса стойкости и живучести. Уже через несколько дней после покушения Клемансо, превозмогая боль, прогуливался в своем саду, принимал посетителей в строгом костюме и даже проводил у себя дома короткие совещания с министрами своего правительства. О том, что он пережил покушение и у него пробито легкое, напоминал лишь кашель, которым Клемансо периодически заходился впоследствии. Ллойд Джорджа в это время не было в Париже. На следующий день после отъезда Вильсона он уехал в Лондон, оставив вместо себя главу своего Форин Офис. Бальфура многие упрекали в том, что на мирной конференции он пребывал в состоянии летаргии 73. Во время присутствия во французской столице трех основных действующих лиц Бальфур действительно старался не вылезать на первые роли и сознательно находился в тени. Но оставшись, по сути, за главного на конференции, именно он смог значительно ускорить ее работу. Бальфур предложил комиссиям экспертов по границам, финансам и экономическим отношениям с Германией подготовить доклады к 8 марта, дню возвращения Ллойд Джорджа из Лондона. И это было выполнено. Конечно, деятельность экспертов носила больше технический характер, но в отсутствие главных действующих лиц, когда никто поминутно не одергивал и не давал ценных советов (сам Бальфур, дав указания, вернулся в свою «летаргию»), работа пошла значительно плодотворнее. Когда же три лидера вернулись, в Париже вновь закипели политические страсти, которые стали даже сильнее, поскольку на передний план вышли вопросы послевоенных границ и взыскания репараций с Германии. Вильсон мог быть доволен тем, что предусмотрительно завершил разработку основного текста Устава Лиги Наций до обсуждения условий мирного договора с Германией, многие из которых грозили перессорить участников конференции.

Устав, однако, нуждался в доработке. Во время пребывания в Америке Вильсон понял, что без некоторых дополнений и изменений Устав не пройдет утверждения в Сенате. Он согласился с необходимостью внести три важных изменения, которые были предложены сторонниками Лиги — лидером демократов в Сенате Хичкоком и бывшим президентом, республиканцем Тафтом. Прежде всего, надо было вставить в Устав слова о том, что он никоим образом не умаляет существование доктрины Монро. Это было главным. Кроме того, надо было дополнить Устав отдельным положением о выходе из Лиги Наций. Отсутствие такого пункта вызвало критику многих сенаторов, посчитавших, что США не могут принимать участия в бессрочном договоре. И, наконец, необходимо было упомянуть о невмешательстве Лиги во внутренние дела своих членов. Когда президент уже плыл через Атлантику, Уильям Тафт телеграфировал ему на борт «Джорджа Вашингтона»: «Скорее всего, уже одно упоминание доктрины Монро сделает Устав проходным (в Сенате), но вместе с (двумя) другими дополнениями он точно будет принят» 74. Предстояла новая работа над Уставом.

В этом не было ничего страшного. Все главные вопросы создания Лиги были согласованы еще до отъезда президента, но Вильсон понимал, что сам факт возвращения к Уставу делал уязвимой его позицию по многим другим спорным моментам. Теперь вопросы Устава должны были обсуждаться одновременно с вопросами границ и репараций, а значит — другие участники конференции будут требовать уступок во всех случаях, которые сочтут для себя важными. К тому же Вильсон чувствовал себя уязвленным тем обстоятельством, что ему придется просить партнеров по переговорам возвращаться к тем вопросам, которые уже были согласованы, и во многих случаях именно так, как того требовал президент. Если во время первого этапа подготовки Устава Вильсон доминировал над обсуждением, то теперь он вынужден был спуститься на землю и участвовать на равных в спорах с деятелями «меньшего калибра»  75. Все это происходило на фоне ожесточенных споров вокруг новых западных и восточных границ Германии, территориальных претензий Италии и Японии, запутанных подсчетов репараций, не говоря уже о других, менее значимых вопросах. После критики Вильсона Сенатом участники мирной конференции знали, где находится «ахиллесова пята» президента, и готовились использовать это знание 76.

18 марта на ужине с участием Сесила, Хауза и Миллера Вильсон сообщил англичанам о трех дополнениях, которые он намерен внести в Устав Лиги. Вопросы невмешательства во внутренние дела и выхода из членства в организации не вызвали у Сесила возражений, а с упоминанием доктрины Монро он посоветовал президенту не спешить. Дело в том, что японцы давно хотели провозгласить Восточную Азию своей сферой влияния и доктрина Монро дала бы им дополнительные основания для этого. После этой встречи Хауз записал в дневнике: «Если (в Устав) будет добавлено отдельное упоминание доктрины Монро, Япония может захотеть сделать упоминание о сфере влияния в Азии. Другие страны могут также захотеть подобные уступки, и никто не знает, чем это закончится». Хауз заметил и еще одну коллизию. «Если будет внесено дополнение о невмешательстве во внутренние дела, — записал он, — это обрадует наших сенаторов с тихоокеанского побережья (туда направлялся самый большой поток японской и китайской иммиграции. — И. Т.), но разочарует всех проирландских сенаторов, которые решат, что это сделано по просьбе англичан, чтобы навсегда исключить ирландский вопрос из повестки Лиги Наций» 77. Действительно, было над чем ломать голову. Любое неловкое движение могло вызвать новые протесты в Вашингтоне или шантаж со стороны участников конференции. И то и другое могло печально сказаться на судьбе Лиги. Впрочем, надо сказать, что Роберт Сесил обещал на встрече 18 марта полную поддержку англичан. Британия «готова пройти почти любую дистанцию, чтобы помочь обеспечить в Сенате большинство в две трети, необходимое для ратификации» Устава 78. Сесил сдержал слово. С его поддержкой Устав без особых дискуссий был дополнен положением о том, что международные диспуты исключают вопросы, находящиеся «полностью в домашней юрисдикции государств-членов» (статья 15). Точно так же, без проблем, в 1-ю статью был добавлен параграф об условиях выхода государств из Лиги Наций. Причем Сесил предложил оба дополнения как улучшающие Устав. Как будто не было никаких требований Сената. Самолюбие Вильсона не пострадало.

Но оставалось главное требование — включить в Устав упоминание о доктрине Монро. И здесь произошло то, чего не ожидали ни Вильсон, ни Сесил. Ллойд Джордж впервые