Война моторов. Крылья советов - Андрей Михайлович Мелехов

и храбрыми девушками), и тучи «поликарповых» отправлялись на аэродромы подскока, расположенные в десятке-двух километров от линии фронта. Когда наступала ночь, «ночные фельдфебели» (одно из многих прозвищ, данных немцами У-2) направлялись к траншеям противника. Первыми шли лидеры, обозначавшие цели осветительными бомбами и ракетами. На подлёте к переднему краю У-2 выключали моторы и с высоты 1500–2000 м почти бесшумно планировали вдоль германских позиций, засыпая их фугасными бомбами небольшого калибра, «зажигалками» и даже ручными гранатами. Иногда «этажерки» забирались в немецкий тыл и работали по коммуникациям, складам, штабам и аэродромам. Благодаря близкому расположению аэродромов подскока, «тихоходы» порой умудрялись делать до двенадцати боевых вылетов за ночь («Оружие великой победы», с. 301). Разумеется, значительный урон противнику У-2 могли нанести лишь по счастливой случайности – на это элементарно не хватало мощности используемого вооружения. Но было и то, что они могли делать (и делали) совершенно гарантированно: ночь за ночью «фельдфебели» лишали немцев покоя и не давали им высыпаться.

Если кто-то при этом недоверчиво фыркнет («Подумаешь, достижение!»), я предлагаю сомневающимся провести над собой несложный, но не самый приятный медицинский эксперимент. Попробуйте попросить любимую тёщу-пенсионерку будить вас по несколько раз за ночь. Пусть старушка делает это каким-нибудь нежным образом – скажем, мягко постукивая в дверь. Попробуйте после этого ходить на работу и выполнять свои обязанности столь же добросовестно, как и до начала описываемого эксперимента. У разных людей различные возможности. Молодой и психически здоровый человек может выдержать несколько месяцев и даже лет. Пожилой дядька с менее крепкими нервами и гастритом – несколько недель. Есть и такие неврастеники, которые уже на вторую ночь могут кинуть в ласковую бабушку чем-нибудь тяжёлым. В любом случае гарантирую, что каждый участник эксперимента неизбежно придёт к выводу о том, что постоянный недосып – это страшная пытка. Когда же сон прерывает не мягкий стук в дверь деликатной старушки-тёщи, а разрывы бомб, частенько сопровождающиеся криками раненых товарищей и собиранием того, что от них осталось, в помойное ведро, и когда этому вас подвергают практически каждую ночь год за годом, то даже самый здоровый мужик с самой устойчивой психикой в какой-то момент может, скажем так, «потерять чувство юмора».

Е. Подрепный и Е. Титков в книге «Оружие великой победы» цитируют дневник убитого немца: «Полковой наблюдательный пункт, – писал покойный, говоря о боевой работе По-2, – разрушен проклятыми “кофемолками”. Каждую ночь нас атакуют двадцать-тридцать бомбардировщиков, склёпанных из дерева и лёгкой материи, снижаясь до трёх метров. Это невозможно выдержать. Ночные бомбёжки становятся всё мощнее, до самого утра эти проклятые машины не дают нам покоя. Когда они выключают мотор, слышно, как воют “подарки”, а затем раздаётся взрыв. Самое обидное то, что противника не видно и не слышно. Ты беспомощен. В такие моменты тебя охватывает ярость, хочется выбежать во двор и бешено стрелять из автомата. Но этого делать нельзя, можно выдать своё расположение» (с. 306). В общем, «крик души»… Трудно удивляться тому, что каждый сбитый У-2 приравнивался к истребителю ВВС Красной Армии, а уничтожавших их лётчиков-«ночников» немцы премировали деньгами, поощряли боевыми наградами и ускоренно продвигали по службе (там же, с. 307). Впрочем, «противоядие» от У-2 немцы до конца войны так и не нашли, и особых успехов в борьбе с «ночными ведьмами» не достигли. К слову, последние боевые вылеты поликарповские машины осуществили по осаждённому Берлину. Помимо выполнения роли «ночного фельдфебеля» У-2 являлся самым распространённым летательным аппаратом ВВС, широко использовавшимся в качестве артиллерийского корректировщика и самолёта связи. Кроме того, У-2 несли основную нагрузку в деле снабжения партизан, вывоза раненых и спасения сбитых за линией фронта пилотов: сегодня этим занимаются вертолёты. Немецкий подполковник Мальке (Malke) после войны вспоминал: «Нужно признать, что, используя импровизированные средства (прим. автора: то есть самолёты У-2), русские создали прекрасную систему снабжения партизан, которую по её простоте можно считать почти гениальной» («Сталинские соколы», с. 123). В роли ночных бомбардировщиков «швейные машинки» довольно активно и с большим успехом применялись даже во время Корейской войны, где заработали у американцев прозвище «Bedcheck Charly» (приблизительный перевод: «будильник»).

Вдохновлённые примером «руссиш фанер», весной 1943 года немцы попробовали дать «симметричный ответ». Это стало единственным известным автору примером, когда Люфтваффе попытались скопировать тактику «большевистов». Из лётных школ собрали старые бипланы-пикировщики Не-50 и ещё более устаревшие разведчики Не-46, сформировали из них несколько эскадрилий для осуществления ночных рейдов и отправили на Восточный фронт («Боевые самолёты Люфтваффе», с. 95 и 97). Туда же потом зачислили пикировщики Ju-87 и прочий летающий хлам. Правда, конкретных данных о результатах боевого применения «ночных беспокоящих бомбардировщиков» Люфтваффе вашему покорному слуге найти не удалось. Хвалят их исключительно сами немцы: в воспоминаниях советских, американских и британских ветеранов жалобы на германские «будильники» отсутствуют. По-видимому, успехи были не очень выдающимися в первую очередь из-за недостаточно большого масштаба боевого применения. На огромном по протяжённости фронте противостояния даже весьма активное использование нескольких десятков лёгких машин не могло сыграть сколь-нибудь заметной роли.

В то же время СССР являлся далеко не единственной воюющей страной, в которой умели правильно использовать устаревшие бипланы. В начале Второй Мировой основным авианосным торпедоносцем Королевского флота Великобритании являлся биплан «Фэйри-Суордфиш» («рыба-меч»). Правда, английские пилоты называли свои самолёты «авоськами» («Stringbags»). Это прозвище торпедоносцы заработали не из-за архаичной конструкции (каркас из труб, обтянутый тканью), а благодаря способности утащить на себе всё, что в них засунут (или скорее, подвесят). Всего за годы войны были собраны около 2400 самолётов этого типа. Трудно сказать, сколько из них погибли в бою, но боюсь, что немало. Максимальная скорость «авоськи» на высоте 1500 метров составляла 221 км/ч, у поверхности моря – наверняка ещё меньше. Оборонительное вооружение состояло из одного пулемёта «Льюис». Шансов уцелеть при встрече с «мессершмиттами» или «макки» во время полёта над морем – почти никаких. Правда, ничтожная скорость «Фэйри», как и в случае с У-2, имела свои преимущества: поначалу немецкие и итальянские зенитчики не могли в них попасть, так как имевшиеся таблицы упреждения не были рассчитаны на столь тихоходные самолёты. К тому же «авоськи» могли лететь на высоте 5,5 м над уровнем моря (высота сброса торпеды), а зенитные автоматы крупных боевых кораблей стран «оси» зачастую просто не могли вести огонь под такими углами. Впрочем, указанные «преимущества» могли сработать лишь несколько раз – пока немцы и итальянцы не получили первый опыт общения с «рыбой-меч». На более поздних этапах войны в ходе одной атаки «авоськи» порой сбивали десятками. Остаётся лишь поражаться мужеству их экипажей, хладнокровно летевших навстречу хорошо видимой завесе