Мы – мобики - Павел Кутаренко

него – лейтенант Дэн. Про него рассказывают, что мужики из каждого поколения этого Дэна воевали и погибали на войнах – там еще нарезка прикольная, где чел с лицом этого лейтенанта гибнет в войне за независимость Штатов, другой в форме "конфедератов", но с таким же лицом – в войне Севера и Юга, следующий, типа дед его – в первую мировую, другой – типа отец или дядя – задвухсотился во вторую мировую. Ржачная такая нарезка – там потом в бою с вьетконговцами этому лейтенанту Дэну ноги оторвало к херам, а когда Форрест Гамп решил его на себе вытащить, тот орал – мол, оставь меня здесь помирать. Он его вытащил в итоге, потом этот Дэн безногий отмечал Рождество со шлюхами и стал капитаном шхуны, на которой вместе с Гампом они креветок ловили – прикольная киношка, зря не смотрел.

Наш лейтенант "Дэн" был с ногами и ничего про свою погибшую на войнах родню нам не рассказывал. Хотя в истории шарил, любил порассуждать про то, что Россия всегда постоянно с кем-то воевала, но не для того, чтобы захватить чужие земли, а чтоб отодвинуть угрозу от своих границ. Типа поэтому половцев и печенегов из-под Киева вытурили, татар и турок выгнали из Крыма, а поляков, финнов и шведов двигали, куда получится. И даже когда русские доходили до Константинополя, Парижа или Берлина – возвращались обратно, типа добившись своих целей. Говорил, что сейчас у нас такая же задача – дойти до Киева, добиться своих целей – и по домам, спрятав копья/мечи/ружья/автоматы по сараям.

Но сначала надо было дойти до Угледара. Заходили мы ночью – нас завезли на "БМП" до лесополки, которая называлась "водопад", оттуда пешком. Разделились на "пятерки", в моей – я с "Фарой", парень из Новосибирска с позывным "Маэстро", лейтенант "Дэн" и реально дед какой-то с позывным "Моджахед" – ему точно за 60, тоже мобилизованный (я тогда еще подумал, нафига таких стариков то призывать?)

Хотя думать я тогда не успевал, если честно. Только действовал – как робот какой-то, в голове сразу все отключилось, одни рефлексы остались. Вот я иду в темноте, пытаюсь не потерять из виду ноги "Фары" впереди. Вот я бегу по какой-то заваленной кусками бетона и кирпичей тропе – как бы не упасть. Вот слышу крик "Дэна" – "Красный!", все начинают стрелять, я тоже. Вот мы подбегаем к какому-то дому, оттуда стреляют по нам. Я прижимаюсь к стене, ору "Держу!", стреляю в дверной проем, кидаю внутрь гранату – взрыв – изнутри летит кирпичная крошка и валит дым. Бросаю туда же вторую гранату, не выдергивая чеку (так нас учили – чтоб выжившие после подрыва первой гранаты, увидев вторую, заочковали и не смогли оказать сопротивления, так и гранаты можно сэкономить). Забегаю внутрь, стреляю – живых там уже нет.

Мы в том доме "задвухсотили" шестерых всушников. Как я понял, они нас не ждали, заметили поздно, кто-то вообще спал. Если б спали все – вообще бы всё норм прошло. Но прошло не норм. Когда лейтенант "Дэн" заходил в дом с другой стороны – через окно – кто-то из всушников заскочил в комнату и дал в него очередью с пяти метров, наотмашь. "Дэн" – перед тем, как упасть – успел нажать на спусковой крючок и завалил хохла. В кино это, наверное, выглядело бы героически – как в ковбойских фильмах герой, получив смертельное ранение, успевает выстрелить во врага – падают оба. А дальше – крупный план, струйка крови изо рта героя и последние слова боевым товарищам про что-то важное. Только наш "Дэн" никаких слов нам сказать не успел. И на павшего ковбоя похож не был – у него полчелюсти снесло, какая там струйка крови на крупном плане. Так мы потеряли командира – в первом же бою. У него наверняка был план действий наших штурмовых групп на "Северных дачах" – задачи там, тактика и прочая. Но заранее он нам этот план озвучить не успел.

Я наверняка "задвухсотил" кого-то в том, первом бою. Убил, в общем. Испытывал ли какие-то эмоции по этому поводу? Нет, эмоций у меня не было – как-то выгорели все сразу, что ли. Помню только, что, когда мы оттащили всушников в помещение, которое раньше было ванной комнатой (там до сих пор джакузи такая треугольная стояла, у меня в Иркутске такой не было), и стали осматриваться и закрепляться – в комнате, где они спали, я увидел на полу жёлто-голубое махровое полотенце. Само голубое, а желтым на нем вышито "Любимому Внучеку". Я сразу подумал, что оно кого-то из всушников, только смутило, почему надпись на нём по-русски. Не знаю, как будет на хохляцком "внучек", но "любимый" – это ж вроде "коханя" у них, или типа того. Решил, что может бабушка этого всушника все-таки на русском разговаривать и писать привыкла – поэтому и надпись такая. В общем, внучека своего она уже не дождется. Возможно, что его убил именно я.

***

Как я провел месяц в Угледаре?

Вообще зайти мы должны были на 2 недели максимум, потом другие "штурмы" должны были нас поменять. Но все сразу пошло не так, как планировалось.

"Северные дачи" – это такой поселок в пригороде Угледара. До войны здесь жили, судя по всему, неплохо – даже богато. Дом, где мы закрепились – добротный, двухэтажный, на участке даже туи остались. Когда мы его заняли – там уже был не "мирняк", а всушники. Кругом канадские "сухпаи" валялись, ящики от БК с иностранной маркировкой. На первом этаже когда-то была гостиная – с огромным таким диваном. На диване этом – наверное, когда-то смотрели киношки по вечерам, возможно, на нём хозяин дома кувыркался со своей женой, когда их дети уходили спать наверх. Наверху была детская – походу девчачья. Обои с персонажами из анимэ и всё такое – несколько мягких игрушек еще валялось среди рассыпанных патронов. Хотя назвать этот дом жилым уже и к нашему приходу было нельзя – а сейчас от него вообще наверняка мало, что осталось.

Дед с позывным "Моджахед" сразу взял на себя обязанности нашего командира. И не только по причине возраста – он реально оказался прошаренный боец, воевал еще чуть ли не в Афгане, но в Чечне – точно. Нашел где-то в гаражах сетку металлическую – типа от комаров – и стал её на окна крепить. Мы ему говорим:

– нахера ты это делаешь, комаров же щас нету?

– это не от комаров,