Происхождение Второй мировой войны - Игорь Тимофеевич Тышецкий

и у администрации. На страже здоровья Вильсона строго стояли первая леди и личный врач. Многие наблюдатели и тогда, и после обвиняли Эдит Вильсон в том, что она фактически руководила государством в период беспомощного положения своего мужа 120. Но конкретно по вопросу предстоящего голосования в Сенате Хичкок указания от президента получил. 18 ноября Вильсон продиктовал лидеру демократов в Сенате письмо, где в отношении предстоявшего голосования говорилось: «У меня нет сомнений в том, что резолюция в таком виде (с оговорками Лоджа. — И. Т.) означает скорее не ратификацию, а уничтожение договора. Я искренне надеюсь, что все друзья и сторонники договора проголосуют против резолюции Лоджа о ратификации. Тогда, как я понимаю, будет открыта дорога для истинной резолюции о ратификации (что и было предложено сенатором Андервудом. — И. Т.). Я верю, что настоящие друзья договора откажутся поддержать резолюцию Лоджа» 121. Демократы так и поступили, в полном соответствии с пожеланиями Вильсона, оправдав заодно и тактику, разработанную Лоджем.

Надо, правда, сказать, что в начале ноября Лодж, по некоторым свидетельствам, проявлял готовность договориться с президентом. Историю об этом спустя четверть века после событий поведал Стефан Бонсал, бывший переводчиком американской делегации на Парижской мирной конференции и доверенным лицом полковника Хауза. Бонсал был знаком с Лоджем, и по просьбе Хауза дважды встречался с сенатором накануне решающего голосования. Во время их второй встречи, состоявшейся, по-видимому, в начале ноября, Лодж прошелся карандашом по копии мирного договора, принесенной с собой Бонсалом, и оставил в совокупности сорок слов, которые надо было изменить, и пятьдесят слов, которые надо было вставить в текст. Эти изменения были значительно мягче тех, что известны как оговорки Сената, но главная из них сохранялась. Лодж настаивал на изменении 10-й статьи Устава Лиги в том смысле, что никакие вытекающие из нее обязательства не должны осуществляться Соединенными Штатами без одобрения Сената  122. После встречи Бонсал тут же послал экземпляр договора с правкой Лоджа полковнику Хаузу, а тот якобы переслал его в Белый дом. У многих историков рассказ Бонсала вызывает сомнения 123. Нет никаких подтверждений тому, что текст договора с замечаниями Лоджа когда-либо был прочитан Вильсоном. Да и сам Хауз в своем дневнике ни словом не обмолвился об этих «компромиссных замечаниях» Лоджа, хотя и упомянул о встрече Бонсала с сенатором 124. Точно известно лишь то, что после отклонения резолюции о ратификации в Сенате Хауз дважды писал президенту, советуя пойти на компромисс с сенаторами. Полковник предлагал вновь послать договор на ратификацию в Сенат, как только последний снова соберется, и проинструктировать сенатора Хичкока добиться ратификации даже с наличием оговорок. Хауз считал это гораздо лучшим исходом, чем отсутствие ратификации вовсе 125. Велика, однако, вероятность, что эти письма так и не были прочитаны президентом. Хауз явно не входил в число тех людей, чьи советы миссис Вильсон считала нужным доводить до сведения своего мужа.

У противников ратификации с оговорками был еще один весомый аргумент, о котором необходимо упомянуть. Они опасались, что договор придется пересматривать, потому что другие его подписанты могут не согласиться с американскими оговорками. Если верить Эдит Вильсон, когда она еще до голосования в Сенате по просьбе Хичкока и других сенаторов-демократов завела с мужем разговор о его возможном согласии с оговорками Лоджа, президент ответил ей: «Неужели ты не понимаешь, что у меня нет морального права согласиться с любыми изменениями в документе, который я подписал, без предоставления такого же права всем другим подписантам, даже немцам» 126. Возможно, президент и прибегал в минуты отчаяния к подобной аргументации, но он не мог не знать, что из Лондона и Парижа ему шли советы пойти ради ратификации на разумный компромисс с Сенатом. Англичане даже послали в Вашингтон специального эмиссара, лорда Грея, который должен был попытаться привести Вильсона к согласию с законодателями. Ко времени, когда Грей появился в Америке, с президентом уже случился удар и он был изолирован от внешнего общения. За три с лишним месяца пребывания в Вашингтоне Грею так и не удалось увидеть Вильсона. Его миссия поэтому закончилась безрезультатно, но он встречался со многими американскими политиками и постоянно информировал Лондон о складывавшейся ситуации. Его переписка с Форин Офис показывает, насколько пристально следили в Лондоне за развернувшимся обсуждением в Сенате и состоянием здоровья президента.

Грей не сразу разобрался в ситуации и сначала полагал, что следует рассчитывать на ратификацию с «мягкими оговорками». Его больше беспокоила позиция Вильсона, который был настроен против любых оговорок при ратификации. В начале октября Грей честно признавался, что нельзя определенно сказать, насколько приемлемыми будут для Великобритании возможные оговорки. Из Лондона Керзон, обладавший еще меньшей информацией, мог лишь сообщить, что британцы «с возрастающим волнением и озабоченностью следят за болезнью Президента, чья жизнь чрезвычайно важна не только для его страны, но и для всего человечества» 127. Однако там, где британцы могли, они готовы были сами идти на уступки Сенату. 11 октября Грей запросил разрешение сделать официальное заявление о том, что в случае рассмотрения Ассамблеей Лиги Наций конфликта, одной из сторон которого была бы Англия или кто-нибудь из ее доминионов, Британская империя будет иметь только один голос 128. Принципиально Керзон согласился с этим, но попросил не спешить с публичностью, пока не будет известно мнение всех доминионов 129. Грей в частном порядке довел эту информацию до Лансинга, но официального заявления так и не последовало. Грея поддержал в этом вопросе канадский премьер Борден, но южноафриканцы и австралийцы выступили против. В любом случае уступки по голосам в Ассамблее было явно недостаточно. Ведь основные баталии в Сенате разворачивались вокруг 10-й статьи Устава, а здесь Англия и Франция не могли пойти на уступки. Одностороннее изменение этой статьи, считал Керзон, поставило бы Англию в неравные условия и она не могла бы гарантировать политическую независимость и территориальную целостность других стран, если Соединенные Штаты не взяли бы на себя такие же обязательства 130.

Уже после того как ратификация мирного договора была провалена в Сенате, англичане предложили заместителю госсекретаря США Фрэнку Полку другой выход. По новому плану Сенат должен был ратифицировать Устав без оговорок, а затем сразу же заявить, что Америка выйдет из Лиги Наций через два года (как предусматривалось положением о выходе. — И. Т), если американские возражения не будут приняты другими членами Лиги. Такая схема, считал Керзон, во-первых, позволила бы демократам и республиканцам разобраться с отношением к Лиге