Холодная война подо льдами Арктики - Михаил Петрович Комаров

Для контроля над ситуацией использовались все технические средства, включая гидроакустику в активном режиме. Самописец эхолота приказано было включать каждые 15 минут. В 21 час 15 минут протянул я руку за голову, т. к. самописец находился сзади, если сидеть лицом к штурманскому столу (автопрокладчику, если точнее), нащупал тумблер и включил самописец. В этот момент раздается глухой удар, корабль вздрагивает, словно натолкнувшись на что-то, начинает валиться на правый борт с дифферентом на нос, а под нами только 8–10 метров до дна и ход 8 узлов! Первая мысль: «Ой, блин! Че это я сделал?» Крен уже такой, что приходится упираться в поручень. В центральном старпом на командирской вахте даёт полный назад и руль на правый борт. Я смотрю на самописце глубины, как мы одерживаемся в полутора-двух метрах от дна и начинаем приподнимать нос, одновременно выравнивая крен. Тревога, осмотреться в отсеках, постоянные доклады из первого, что все нормально, командир и все офицеры походного штаба уже в центральном. В кремовых рубашках (кино смотрели в кают-компании). Основная версия: «столкновение с иностранной подводной лодкой». В 80-е годы это было почти нормально. Манёвры уклонения, прослушивания и т. д. Возбуждение-обсуждение. До конца вахты всё прошло спокойно. Попили чай, посмотрели кино немного, во втором часу ночи влез на койку, только взялся за одеяло – опять во что-то въехали крепко и ещё раз – слегка. Подумал, что спать не придётся, свесил ноги в ожидании сигнала тревоги. Тишина. Если в центральном все живы и тревоги не объявляют, то можно и поспать.

На следующее утро стали искать полынью. Опять на моей вахте, т. к. я стоял с 8 до 12 и с 20 до 24 часов. Нашли. Всплыли. С трудом открыли верхний рубочный люк. Осмотрелись – охренели, мягко говоря. Верхняя передняя часть рубки, где в надводном положении находится рулевой, отсутствует, остались одни жуткие обломки, огромная дыра в лёгком корпусе по правому борту за рубкой перед ракетной палубой. В дыре торчит обломок льда, её причинивший. Делать нечего – погружаемся и погнали дальше. Когда ещё пару раз чирканули – всплыли. До Берингова пролива, где нас встречал ледокол, оставалось не так далеко, поэтому стали в бинокль искать разводья, полыньи и пробиваться зигзагами в надводном положении. Ночью просто стояли, т. к. не видно ничего. Ну, наконец- то прилетели американские «Орионы» (самолёт базовой патрульной авиации. – Примеч. авт.) с Аляски. Хоть не одни теперь в этой ледяной пустыне. Встретились с ледоколом, прошли Берингов пролив (места специфические), встали на якорь в бухте Провидения. Высадили походный штаб, который хотел домой в Североморск, и пошли с разбитой мордой дохаживать боевую службу уже в Тихом океане. В октябре прибыли на родную базу в Рыбачьем, где изрядно позабавили народ своим потрепанным видом. Не наградили, но и не наказали. Три месяца в ремонте на заводе делали новую рубку».

К этим образным и упрощающим реальную действительность впечатлениям «штурманёнка» можно добавить записку и расчёты В.А. Шестакова (от 11 сентября и от 13 сентября 1983 года, имеемые в архиве автора). Из них следует, что следуя на глубине 40–45 м со скоростью около 5,6 узла, крейсер в обоих случаях «зацепил» рубкой и корпусом льдины, «свисающие» на глубину 27–34 м. Если бы лодка даже всплыла во льдах с торосами толщиной до 27–34 метров, то погрузиться на такой глубине и в такой ледовой обстановке она бы уже не смогла. Запас глубины не позволял безопасно оторваться корпусу от льда. Для этого, согласно инструкциям, требовалось иметь под килем глубину не менее 80 м. Огромный корабль с ядерным оружием был бы затёрт льдами со всеми вытекающими отсюда политическими, военными, техническими и иными последствиями. Международные средства массовой информации не преминули бы воспользоваться «прославлением» советской угрозы и недопустимо низкой «советской» надёжности ядерного оружия. Поэтому с улучшением ледовой обстановки, появлением большего количества разводий решено было всплывать в надводное положение и пробиваться на встречу с буксиром, расталкивая лёд корпусом. Так и сделали. К счастью на пути к чистой воде не встретили крупных препятствий.

Таким образом, РПК СН не до конца преодолел Чукотское море и, тем более, Берингов пролив в подводном положении, как это декларируется во многих источниках. В то же время следует констатировать, что в составе Тихоокеанского флота экипаж во все последующие годы стали называть: «Экипаж мастера ракетного удара капитана 1 ранга В.П. Николаевского, каждая стрельба которого оценивалась только на «отлично». Нам же, хотелось бы по собственному опыту службы в одной дивизии с В.П. Николаевским, обратить внимание на то, что это действительно был человек умный, спокойный, уважающий достоинство других, располагающий своим поведением к себе, открытый. Настоящий подводник, который, к сожалению, уже ушёл из жизни.

Навстречу РПК СН с Камчатки на Север шла очередная многоцелевая подводная лодка. С 18 по 30 сентября АПЛ пр. 671РТМ К-218 из состава 45-й дивизии 2-й флотилии подводных лодок под командованием капитана 2 ранга Ю.П. Авдейчика совершила третий и последний переход с Тихоокеанского на Северный флот. Подо льдом находились рекордно малое время – девять суток. Лодка вошла в состав 33-й дивизии 1-й флотилии подводных лодок Северного флота. Нам не удалось установить, кто был руководителем перехода. Однако с высокой долей уверенности можно предположить, что это был походный штаб капитана 1 ранга В.М. Бусырева. Имеются также указания на то, что одним из руководителей перехода был командир 45-й дивизии 2-й флотилии подводных лодок Тихоокеанского флота капитан 1 ранга Гордеев Игорь Иванович (В.М. Йолтуховский «Адмиралы и генералы Военно-морского флота СССР. 1976–1992», с.89).

Вернемся к АПЛ пр. 671РТМ К-298, сопроводившей до Чукотского моря РПК СН К-433. Командовал подводной лодкой капитан 1 ранга В.В. Протопопов, руководил походом заместитель командира 33-й дивизии капитан 1 ранга А.И. Шевченко. После всплытия РПК СН в Чукотском море лодка продолжила решение задач боевой службы самостоятельно. Скорее всего, она сменила здесь К-517 В.А. Масалова. Подо льдом провела 47 суток. Известно, что выполняла задачу гравиметрической съёмки (на борту находились специалисты Гидрографической службы СФ), другие задачи установить не удалось. Вернулась в базу 4 ноября.

С 7 по 24 октября состоялся второй испытательный подлёдный поход ТК-208 под командованием капитана 1 ранга А.В. Ольховикова. Поход был предпринят для испытаний головной подводной лодки этого проекта, в том числе проверки возможности всплытия путём проламывания льда и использования ракетного оружия в ледовых условиях. На переходе