Дневник артиллерийского офицера - Борис Геннадьевич Цеханович

Командир обвёл глазами чеченцев. Саид приподнялся и обратно сел, зачастил, опасаясь, что русский полковник сейчас встанет и уйдёт.

– Товарищ полковник, а дрова из Самашкинского леса мы можем брать? А то мы боимся туда заходить, ещё примут нас за боевиков.

– Да, с девяти часов и до семнадцати можете беспрепятственно заготовлять дрова, – видно было, что командиру уже надоело выслушивать бесконечные жалобы местных. За сорок минут переговоров мы выслушали всех представителей и каждый из них докладывал практически одно

и тоже – просьбы о помощи и заверения, что боевиков у них нет.

Командир встал, давая понять, что переговоры заканчиваются, чеченцы тоже поднялись и Саид от имени всех представителей пообещал провести завтра же митинги во всех деревнях и проголосовать за российскую власть.

Вернувшись обратно в полк, мы окончательно утрясли все вопросы завтрашнего перемещения 2ой роты на 3 – 4 километра вперёд.

А сразу после этого оперативный дежурный доводит до командира: из расположения мотострелковой роты напротив Закан-Юрта расчёт зенитной установки ЗУ-23у обстрелял позиции 7ой роты третьего батальона: причины неизвестны, но с ними разбираются, насчёт потерь идёт уточнение.

* * *

Как только утром появился на ЦБУ, меня на связь вызвал полковник Борисенко: – Копытов, довожу до тебя, а ты делай выводы. Сегодня ночью в 673 полку произошло двойное заряжание миномёта. Естественно – взрыв: погиб командир батареи, два командира миномёта и несколько номеров расчёта. Поэтому проведи занятия с миномётчиками и заостри внимание на этом вопросе. Всё, занимайся своими делами.

Не успел положить трубку, как в палатку зашли спецназовцы, чтобы забрать корректировщиков: Кравченко уходит со своей группой по Сунженскому хребту в тыл боевиков, а капитан Тругуб, с первого дивизиона, с другой группой переправится через реку Сунжа и уйдёт на несколько дней за передок.

Покончив с текущими делами, в десять часов со своей ячейкой управления был уже на КНП полка на горе «Чёрная», так мы окрестили высоту 434.4. День был прекрасный, солнце заливало своим светом холмистые окрестности, щедро делясь не только светом, но и последним скупым осенним теплом. Воздух был кристально чистым и местность просматривалась на десятки километров. Хорошо был виден Грозный, ещё лучше видны были склоны предгорья гор южнее нас. Я вёл большим оптическим прибором по селеньям: Кулары, Лермонтов-Юрт, Гехи, Шаами-Юрт, Ачхой-Мартан, всё поворачивая прибор правее и правее пока не уткнулся в Бамут. Хотя до него было далеко, но я мог достаточно подробно рассмотреть это село, за которое шли бои. Вот и сейчас на её окраине подымались частые клубы разрывов снарядов, а чуть в стороне деловито заходили и накрывали цель две пары вертушек. Опустив немного прибор, упёрся взглядом в Самашкинский лесной массив, который располагался на площади в сорок квадратных километрах, и где по разведданным в лесу базировались несколько чеченских отрядов. Прошарив взглядом зелёный массив, повернул наблюдательный прибор на поле предстоящего боя. За КП первого батальона уже сосредоточилась вторая рота, здесь же стояло несколько танков, а чуть в стороне выделялась своими характерными деталями инженерная машина разграждения и ещё одна машина сапёрной роты. Всего, как насчитал 24 единицы техники, вокруг которых суетилось около сотни солдат, завершая последние приготовления к броску вперёд.

Я бросил взгляд на часы – 10:43. Пора.

– «Полтава»! Цель 1398, навести, готовность доложить. – Цель была обработана заранее, осталось только навести.

– «Полтава Готова». – Прозвучало в эфире. Я следил за движением секундной стрелки, и когда она завершила свой очередной круг, выдохнул: – Огонь!

Повернул голову в сторону огневых позиций, которые прекрасно просматривались с КНП полка. Первый дивизион опоясался сизыми дымками и красноватыми взблесками выстрелов. Резко повернулся и в бинокль стал смотреть на цель – небольшая высотка, которая господствовала над этим сектором местности. Прошелестев несколько в стороне от полкового наблюдательного пункта, снаряды дивизиона подняли султаны чёрных разрывов, и к моему огорчению, на большой площади, причём, не долетев до высотки метров триста.

Возмущённый схватил трубку радиостанции: – Полтава! Полтава! Чёрт побери, что вы творите? Основными, веер сосредоточенный, дальше триста. Огонь!

Пока артиллеристы первого дивизиона вводили корректуру, я стал наблюдать за работой первой миномётной батареи. Тут всё было в порядке. Миномётчики чётко и слаженно работали на огневой позиции и миномёты с завидным темпом выплёвывали мины, которые по крутой траектории уходили сначала вверх, а достигнув самой высокой точки, падали вниз и накрывали узкие ленты зелёнок на пути продвижения пехоты.

С огневой позиции дивизиона снова послышался залп, но уже основными орудиями и теперь разрывы поднялись сзади высотки.

– Полтава, дальность меньше 100. Огонь! – Теперь разрывы легли нормально.

– Полтава, цель 1398, огневой налёт 10 минут. Огонь! – Теперь осталось только наблюдать, как начальник штаба дивизиона сработает.

Результаты огневого налёта меня слегка разочаровали. Залп по дальности лёг нормально, но веера сосредоточенного, когда все снаряды дивизиона ложатся на пятачке цели, не получилось. В принципе, цель была накрыта, но хотелось увидеть разрывы снарядов именно на вершине высотки, где находились окопы духов. Остальные снаряды легли вокруг высоты. Командир полка остался доволен артиллерийской подготовкой атаки, а я досадливо поморщился. Первый дивизион мог бы накрыть цель и с первого залпа, да и обеспечить более высокую кучность разрывов. Ещё раз вздохнул, вызвал по радиостанции начальника штаба, пристрелял основным орудием вершину высоты, назначил методический огонь и с удовлетворением стал наблюдать, как каждые тридцать секунд на высоте появлялся разрыв снаряда.

Пока занимался с артиллерией, вторая мотострелковая рота с приданными танками и сапёрами позади вытянулась из-за КНП батальона и эта стальная махина устремилась вперёд. Прильнув к окулярам двадцатикратного прибора, теперь с близкого расстояния наблюдал за движением двух десятков бронированных машин, которые беззвучно, посвёркивая гусеницами и выкидывая высоко в воздух куски земли, мчались к высоте.

Завороженный неумолимым движением танков и БМП, я вдруг представил себя простым красноармейцем, сидящим в окопе с трёхлинейкой, с несколькими гранатами и бутылками с зажигательной смесью, в лучшем случае, а на меня несётся вот эта махина стали, готовая раздавить, раскатать, убить. Но я должен её остановить, даже ценой своей жизни…. По позвоночнику прокатилась волна холода и я повернулся к командиру полка.

– Товарищ полковник, теперь воочию понимаю, какой подвиг совершили наши отцы и деды в Великую Отечественную войну.

Полковник Никитин, прильнул к окулярам и с минуту наблюдал за действиями пехоты, а потом отодвинулся от оптического прибора и только задумчиво протянул: – Мда… .

Пока бронированные машины с пехотой внутри приближались к высоте по жёлтому от высохшей травы полю,