Особый отдел империи. История Заграничной агентуры российских спецслужб - Александр Николаевич Борисов

с большим выбором, дабы не обременять отделение ненужной работой. Последствием сего было весьма значительное уменьшение доставления таковых, и вместо них он начал присылать переписку японского военного агента в Стокгольме полковника Акаши с армянским выходцем, анархистом Деканози; доставление же сведений разведочного характера почти прекратилось, за исключением копий телеграмм японской миссии в Париже, некоторых других неинтересных писем революционного характера и фотографических снимков китайских документов, часть которых по просмотре оказалась сфотографированными с китайского словаря. По отношению к Департаменту полиции дело поставлено так, что у г. Мануйлова имеется агентура якобы в разных столичных городах Европы.

Единственно ценным материалом, доставленным г. Мануйловым, следует считать копию дипломатического шифра японского правительства, на расходы по приобретению которого ему было выдано 9000 франков. Можно полагать, что шифр этот также был получен им из Surete generate в Париже.

Принимая во внимание, что сведения г. Мануйлова не дают никакого материала секретному отделению, между тем как содержание его в Париже вызывает для Департамента весьма значительный расход, имею честь представить на усмотрение вашего превосходительства вопрос о немедленном прекращении г. Мануйловым исполнения порученных ему обязанностей и отозвании его из Парижа, с откомандированием от Департамента полиции, причем на командируемого в Париж действительного статского советника Лемтюжникова я полагал бы возложить принятые от коллежского асессора Мануйлова все дела и переписку, каковые передать временно на хранение в наше генеральное консульство в Париже, чиновнику же особых поручений Мануйлову продолжать выдачу личного содержания до 1 января 1906 года».

СТАРЫЙ СПОСОБ ДЛЯ НОВЫХ ДЕЛ

Л. Щеголев о Мануйлове. — Предложение К. Коковашина. — Мануйлов в роли «спасителя отечества». — Миноносцы по миллиону. — Заложенные чеки. — Проект удаления Кокова-{иина. — Получение новых документов старым способом. — Я ожидании публичного скандала. — Кража документов Витте.

Историк П. Щеголев, составивший занимательное жизнеописание Ивана Федоровича Манасевича-Мануйлова — отдельные фрагменты его биографии даны были выше, — приводит, в частности, эпизод, не связанный напрямую с парижским периодом деятельности Ратаева, но точно отражающий методы и приемы заграничных агентов Департамента полиции в те времена. П. Щеголев отмечает при этом, что жизнь Мануйлова — необходимый и неустранимый эпизод истории падения режима. Чтобы понять, почему пал режим и почему пал именно так, а не иначе, историк, наряду с фигурами крупными, патетическими и драматическими, фигурами с крупными именами, должен заняться и мелкой, юркой, специфически характерной фигурой коллежского асессора. Похождения его интересны по тем нитям и связям, которые тянутся от мелкого агента к самым громким деятелям отжитой эпохи, и по необычайно пестрой и любопытной фабуле. Ловкостью рук Мануйлов составил свою репутацию, и, когда оказывались недопустимыми или неосуществимыми всевозможные легальные воздействия, начальство прибегало к его помощи. И — он всегда выручал. Великолепный образчик сыскного мастерства Мануйлова дает дело Коковашина.

В этой истории Иван Федорович поистине явился «спасителем отечества».

В сентябре 1904 года некто Константин Александрович Коковашин обратился в ученый отдел Главного морского штаба и в Комитет по усилению военного флота с предложением представить шесть минных истребителей, по 320 тонн водоизмещением каждый, в один миллион рублей, причем представил заключенный им во Франции и написанный на гербовой бумаге договор с английской фирмой «Morgan Marshall and С. Limited» в Лондоне. Указанное предложение ученым отделом было отвергнуто, а Комитет, ознакомившись с делом, решил запросить Главный морской штаб о необходимости приобретения предлагаемых миноносцев. Причем в случае согласия предполагалось выдать Коковашину письмо, удостоверяющее, что Комитетом заключена с ним сделка по доставке упомянутых судов. Туда же затем Коковашин подал заявление о понижении заявленной им цены до 780 тысяч рублей за миноносец, на что ему был дан ответ членом-делопроизводителем лейтенантом Верховским:

«Согласно вашему заявлению, я, нижеподписавшийся, сим удостоверяю, что по прибытии в Порт императора Александра III предлагаемых вами миноносцев, краткое описание которых и чертеж находятся у меня за подписями ваших участников в деле, как указано в заключенном вами договоре от 22 сентября нового стиля сего 1904 года в Париже с гг. Morgan Marshall et С. Limited, подлинник которого также находится у меня, вам будет уплачено от высочайше учрежденного Комитета по усилению флота России за каждый вышеуказанный миноносец с вооружением и всем необходимым снабжением, с тремя минами Уайтхеда на каждый минный аппарат, по семисот восьмидесяти тысяч рублей кредитными. Способ уплаты в банк, на который будут выдаваться чеки, будет установлен представителями Комитета с вами в Париже».

Начались переговоры, которые со стороны морского ведомства вели контр-адмирал в отставке Черкас, капитан второго ранга Шателен, барон Таубе и лейтенанты Верховский и фон Шульц. Уплата должна была производиться по векселям на парижский банкирский дом Ротшильда. Бароном Таубе были выданы расписки Коковашину в счет уплаты за два миноносца, но уплата по распискам не была произведена, несмотря на то что расписки были представлены к уплате раньше времени, так как от судов пришлось отказаться, и банкир был своевременно предупрежден об этом.

Спустя некоторое время в наше посольство в Париже и банкирский дом Ротшильда стали являться подозрительные личности, справлявшиеся о подлинности и значении документов Комитета по усилению флота, выданных Коковашину. Ему будто бы было поручено приобретать миноносцы и другие суда с уплатой за это в Париже крупной комиссии, в счет которой он пускается в разные коммерческие дела. Между прочим, в посольство приносили официальное письмо к нему за подписью лейтенанта Верховского, перешедшее затем в руки Какой-то аферистки для покупки жемчуга. Кроме того, Коковашин заложил ростовщику за 8000 франков чек за Подписями Шателена и Таубе на 21 тысячу фунтов, по которому банкирский дом Ротшильда отказался уплатить. Три меньших чека — всего на 16 тысяч фунтов — Находились у известных в Париже мошенников, а обязательство на сумму в 120 тысяч фунтов — у английского банкира Голланда. Помимо этого банкирскому дому Ротшильда были предъявлены чеки, подписанные лейтенантом Таубе, за покупку судов на 2 миллиона франков, в уплате которых было также отказано. Парижские владельцы чеков намерены были преследовать и арестовать Коковашина, при содействии которого в качестве уполномоченного русским правительством сделка с Шателеном и Таубе и была совершена.

Ввиду того, что настоящий инцидент произошел во время заседаний в Париже комиссии по «Гулльскому делу» и мог разразиться крупным скандалом, российский посол в Париже признал весьма важным удалить Коковашина из Франции легально и юридически, чтобы при преследовании его за мошенничество все это грязное и запутанное дело не стало предметом публичного разбирательства и газетного скандала. На докладе министра иностранных дел 10 ноября означенного вопроса император положил резолюцию: «Это недопустимо».

Директором Департамента полиции