Дневник артиллерийского офицера - Борис Геннадьевич Цеханович

Не успел отойти от разговора с зам. по тылом, как ко мне подходит командир противотанковой батареи и с виноватым видом докладывает.

– Товарищ подполковник, во время обслуживания техники командиру машины сержанту Чуватину повредило глаз. – Капитан опустил руку и понурился.

– Плеханов, да вы что там, решили всю батарею в госпиталь положить? Вчера двое – один в ногу, второй самострел. Сегодня глаз разбили.

– Да не виноваты мы. Чуватин полез в боевое отделение, зацепил рукой стопор и лоток освободившись ударил его в бровь. – Капитан сокрушённо развёл руками, а я обречённо махнул рукой – предстояло неприятное объяснение со штабом группировки по этому поводу.

– Ладно, Плеханов, иди, работай. – Доложить в группировку решил сразу, хотя и было это делать достаточно неприятно. В ответ выслушал нелицеприятную критику в свой адрес от полковника Борисенко. И с таким неприятным осадком стал разбираться со связью второго дивизиона. Достали они меня: у Семёнова в этом отношение было всё в порядке. В любое время достаточно было просто вызвать первый дивизион, как связист тут же отвечал бодрым голосом. А до второго дивизиона не дозвониться и часто бывало, когда вместо второго стрелял первый дивизион. После мата и ругани, но всё-таки сумел восстановить связь и дал им на ночь три цели – первый огневой налёт в 20:00.

* * *

Сегодня нужно проехать по КНП первого дивизиона и проверить как организована и ведётся разведка, да и вообще посмотреть как дивизионы готовятся к приезду генерала Шпанагеля. С днём артиллерии вроде бы всё решено, осталось только где-то достать мясо барана для хороших шашлыков.

Основной новостью утреннего совещания было сообщение о создании рейдовых отрядов, которые начиная с 25 ноября начинают действовать и будут ходить по территориям контролируемые боевиками на расстоянии 15 километров от базовых позиции полка. В составе рейдового отряда будет действовать и артиллерийские подразделения.

После совещания проехался по КНП 1ой и 3ей арт. батареям, и заехал в первую миномётную батарею. Ожидал худшего, но в принципе потянет. Хотя недостатков полно – разведка ведётся вяло. Ни офицеры, ни солдаты не ведут систематически и непрерывно разведку, так изредка бросают взгляд в сторону боевиков, и цели и боевиков целенаправленно не ищут.

В лучшую сторону опять отметил первую миномётную батарею: командир батарее на местности ориентируется уверенно, разведка ведётся грамотно. Все разведанные цели заносятся в журнал разведки и обслуживания стрельбы и поражаются силами батареи. Батарея на новом месте обжилась по хозяйски добротно, в землянках порядок и уютно. И на огневой позиции батареи старший офицер батареи Каюмов всё содержит тоже в порядке. Но есть и проблемы по миномётам: от интенсивной стрельбы сносились ударные механизмы, особенно ударники.

Приехав на огневые позиции первого дивизиона, где Семёнов порадовал меня новостью – Оладышев задержан без шума и его везут в полк.

После обеда послышался шум вертолёта, а через двадцать минут стало известно, что прилетела комиссия из Москвы, будет, говорят, проверяющий и на артиллерию, но пока он не прибыл. Я с облегчением вздохнул. Полчаса тому назад пришлось «крупно» поговорить в присутствии замполита с Надеждой Петровной: оборзела совсем, отказалась давать воду моим солдатам. Так что настроения для общения с проверяющим не было никакого.

Взял себя в руки и снова сосредоточился на праздничном приказе к Дню Артиллерии, но меня опять отвлекла внезапно возникшая беготня – привезли двух раненых. У прапорщика с ремонтной роты пулевое ранение головы, а второму пуля попала в затылок. Эти два балбеса, по непонятно какой причине, поехали в деревню Красностепновское, которое находится от нас в трёх километрах, а восьмая рота, приняв их за боевиков, обстреляла машину.

Плюнул на праздничный приказ и вышел на улицу и с высоты нашего расположения посмотрел на Красностепновское. Чего их понесло туда? За каким хером? Тем более что 245 полк весь день долбит артиллерией по холмам впереди деревни – завтра они идут вперёд. Вечером работали по пяти целям в районе нп. Октябрьское: в основном, по району МТФ и ПТФ, где предполагалось скопление боевиков.

* * *

В пять часов сменил на дежурстве Чистякова и наконец-то закончил работать над праздничным приказом, в 6:30 опять нанесли огневое поражение по вечерним целям.

К 9 часам Никитин вызвал на разборки командира 3го батальона и командира восьмой роты, чтобы разобраться со вчерашним инцидентом, а тут приходит подполковник Чикин и докладывает – у него в дивизионе самострел. Солдат проснулся в семь часов, взял из пирамиды автомат и выстрелил себе в бедро. Дебилизм какой-то, этому солдату до дембеля осталось 10 дней. У бойца обширная рана, перебиты артерия и вена, травматический шок 2ой степени и большая потеря крови.

В этот неудачный момент и появился командир 3 батальона, с командиром 8 ой роты. Полковник Никитин и так возбуждённый, начал круто разбираться. Как он утверждает, он сам видел как танк с третьего батальона стрелял по машине рем. роты. Командир батальона начал возражать. Ну и понеслось… Командир психанул и заявил: – Раз так, мне такой командир батальона не нужен, езжайте товарищ майор в Екатеринбург, – и в сильном гневе выгнал офицера из палатки.

Тягостное молчание прервало появление офицера с 15 полка, который приехал с приказом группировки забрать у нас к ним в полк 10 танков. «Мочат» их капитально, ранен командир полка, но сам виноват. Хотя, чёрт его знает, я сам часто лезу туда, где начальнику артиллерии делать нечего. Командир полка поехал выбирать место для расположения своей 8 ой роты и попал под обстрел из гранатомётов, был ранен, правда, легко.

…. Штормовое предупреждение, ветер более 20 м/секунду, – радиостанция внезапно замолкла, а мы все засуетились. Действительно, после обеда погода начала стремительно портится и я только успел сбегать в кунг за курткой и шапкой, как налетел сильный, шквалистый ветер. Все кто был в палатке ЦБУ кинулись к кольям и в течение часа, изо всех сил, держали палатку чтобы её не унесло. Нас «мотыляло» в разные стороны, пальцы от напряжения немели, но мы цепко держали колья. Оборвало провода и пропал свет. Андрей Порпленко ухитрился и зажёг керосиновый фонарь и только его свет освещал нашу борьбу с ветром. Много было шуток, смеха по этому поводу, но это наверно не к добру. Как только ветер стих, мы навели порядок в палатке и каждый снова занялся своими делами.

– Ни фига себе, – послышался удивлённый голос майора Порпленко, который принимал доклад по телефону с одного