Курская битва. Коренной перелом в Великой Отечественной войне - Валерий Николаевич Замулин

Слабо отработана истребителями техника поиска противника. Часто, при барражировании наших истребителей, бомбардировщики противника в этом же районе безнаказанно бомбят наши войска. 6.7.43 г. в районе Яковлево патрулировали 12 Ла-5, в это время 18 Ю-88 начали бомбардировать шоссе Яковлево – Обоянь. Сколько ни пытались по радио навести истребителей на бомбардировщиков, результата не достигли.

Неудовлетворительно отработана техника вывода истребителей из воздушного боя. Каждый выходит из боя, как ему заблагорассудится, нет общих выработанных принципов приёмов выхода из боя. Выход из боя не прикрывается соседями, по причине чего мы несём большие потери.

Парность истребителей по-прежнему жёстко не сохраняется. Стремясь иметь личную победу, ведомый прикрывающий ведущего, атакует противника сам, оставляя ведущего одного, и, как следствие, пара, действующая одиночно, беззащитна, она становится жертвой истребителя противника.

Не воспитали ведомых лётчиков ответственности за прикрытие своего ведущего, не рассматриваем потерю ведомым ведущего как тягчайшее нарушение воинской дисциплины; не узаконили положение: чтобы заслужить быть ведущим, необходимо сделать 75—100 отличных боевых вылетов ведомым на прикрытие своего ведущего.

Многие истребители неактивно ищут боя, не проявляют дерзкого наступательного порыва, свойственного истребителям. Действуют чрезвычайно осторожно с некоторой оглядкой и даже робостью. Не используют всю техническую мощь своего самолёта. Пассивность в действиях превращала истребителей в беззащитных, жалких куропаток. Такое явление сложилось в силу того, что наши истребители вели боевую работу над полем боя бесконтрольно со стороны авиационных командиров и штабов всех степеней. Командиры не замечали отлично проведённые воздушные бои, заслуживающие внимания и уважения, не видели и безынициативных боёв. Первое и второе не становилось уроком истребительных лётных частей и соединений.

4. Оперативная ограниченность в использовании истребительной авиации и слабое планирование боевой работы истребительной авиации. Наши истребители ведут борьбу с бомбардировочной авиацией противника на своей территории, над своими войсками. Районы патрулирования истребителей редко выходят за границы линии и ВС. Не высылаем патруль истребителей в глубину территории противника с целью уничтожения бомбардировочной авиации противника на его территории до подхода к линии ВС.

Не внедряем свободные полеты истребителей-охотников на территорию противника с целью сковывания и отлучения части сил истребительной авиации над его территорией и уничтожения бомбардировщиков, летающих одиночно и мелкими группами.

Технические возможности позволяют смело переносить действия наших истребителей на территории противника, так как наш самолет истребитель Ла-5 превосходит Ме-109-Ф по своим летно-тактическим данным и не уступает истребителю ФВ-190.

Имея задачей не допускать бомбардировщиков бомбить наши войска, задача истребителями не выполняется весьма элементарно (патрулированием) без оперативного размаха и без изыскания новшеств в тактике и действиях истребительной авиации. Планирование боевой работы истребителей выражается в графиках патрулирования, а не в формах ведения борьбы за господство и превосходство в воздухе.

5. Штабы всех степеней оторвались от боевой работы истребительной авиации. Они слабо организуют боевую работу истребителей; не видят воздушных боёв, не контролируют выполнение боевого задания истребителей, не реагируют своевременно на недочеты боевой работы истребителей, не делают оперативно-тактических выводов по проведенным воздушным боям и сражениям. Плохо изучают тактику авиации противника, не противопоставляют свою тактику тактике врага.

Вывод. Истребительная авиация 2 ВА, имея количественное и качественное превосходство в истребителях перед истребителями противника, вследствие плохого управления, слабой работы штабов и недостаточной организации не смогла завоевать господство и превосходства в воздухе, полностью отдала инициативу в воздухе в руки авиации противника, не заслужила своей работой любви и уважения наших наземных войск»[603].

Как далеки эти выводы от тех пустых славословий о господстве советской авиации в небе над Курской дугой, которыми после войны были переполнены книги и брошюры[604].

С приведённым документом был знаком и командующий Воронежским фронтом, он читал его и оставил свою подпись на нём. При личных встречах и переговорах по БОДО Н.Ф. Ватутин жёстко требовал от командармов: навести порядок в войсках, ставить в известность командование оборонявшихся частей о прибытии средств усиления на их участки, перед перегруппировкой подробно знакомить командный состав с оперативной обстановкой в район выдвижения, давать необходимое время частям и соединениям на проведение разведки маршрутов, рекогносцировки, установление связи с частями, находящимися рядом, установить чёткую связь авиасоединений и штабов наземных войск. Но, к сожалению, все это слабо помогало. Плохая профессиональная подготовка, малый опыт и низкая дисциплина у многих офицеров боевых частей и штабов накладывались на ряд объективных причин, которые, безусловно, пыталось решать руководство 2 ВА, но добиться желаемого результата не смогло.

Так, была установлена прямая связь штаба 2 гв. тк и 1 шак. Однако после этого его штурмовики как наносили удары по рубежам корпуса в начале операции, так и продолжали утюжить их бомбами и «эрэсами», в дальнейшем проведя после этого ещё несколько бомбёжек и его КП.

Появился представитель авиасоединения и в 3 мк, но наладить должного взаимодействия с его войсками он тоже не сумел. Причина банальная – на ответственную должность был прислан человек случайный, не обладавший ни опытом, ни авторитетом. Выступая на совещании высшего командного состава 1 ТА с анализом действий своего соединения в Курской битве, генерал С.М. Кривошеин делился опытом налаживания взаимодействия со 2 ВА: «Авиация у нас была чрезвычайно зацентрализована, потому мы её не чувствовали. Взаимодействие танков с авиацией так же было неудовлетворительным, особенно со штурмовиками, которые, несмотря на сигналы опознания – «свои войска», несколько раз сбрасывали бомбовые грузы и подвергали штурмовки войска корпуса. Истребительная авиация действовала самостоятельно, не сочетая свои действия с наземными войсками. Одной из главных причин этого – отсутствие при корпусе полноценного представителя от авиасоединения и прямой связи с аэродромами.

Прислали мне в качестве представителя от авиачастей одного капитана, а его никто не слушает. Он требует выслать самолёты, а на его заявки не обращают никакого внимания. Ну, ясно, что мне пришлось отказаться от такого представителя, было всё равно, что он был у меня или не был, мне всё равно самолётов не давали.

Что касается расположения аэродромов, то у нас поблизости их не было. Как правило, аэродромы располагались на расстоянии 50–60 км от переднего края обороны, а потому и связь с ними плохая была, и вызвать с них самолёты трудно. Прилетали они обычно тогда, когда и надобности в них не было»[605].

После каждого инцидента на поле боя создавалась комиссия, в которую включали представителей обеих сторон, а также представителей отдела «Смерш» и детально рассматривали суть происшедшего и его причины. После чего рекомендовалось принять меры к недопущению подобного впредь, но боестолкновения продолжались уже на других участках.

11 июля 1943 г. Военный совет фронта был вынужден направить командующим армиями и их артиллерией шифровку № 12939, в которой указал, что все происшествия, связанные с плохой ориентировкой войск на поле боя и недостаточным взаимодействием «в результате чего были случаи, когда отдельные подразделения и группы наших войск в течение 8–9.7 вели бой между собой, своя авиация бомбила свои войска, а наша зенитная артиллерия вела огонь по своим самолётам»[606], будут расследованы военной прокуратурой фронта до 14 июля и сделаны соответствующие выводы. При этом командармам и командующим артиллерией было приказано «добиваться более организованного взаимодействия и связи»[607]. Но, увы, и этот грозный приказ мало помог. В то же день, 11 июля, под собственные бомбы в оперативном тылу угодил командующий 69 А генерал-лейтенант В.Д. Крючёнкин со своей оперативной группой. Через сутки, 12 июля, в полосе обороны его армии южнее Прохоровки произошло крупное боестолкновение, теперь уже между стрелковыми соединениями Воронежского фронта и 5 гв. ТА, прибывшей из резерва Ставки ВГК. Обратимся к приказу командующего 69 А: «…Около 17–18 часов 12.07 53-й отдельный танковый полк (5 гв. ТА. – В.З.) начал наступление на 1-й Ново-Александровский Выселок. Пройдя в колонне к высоте 241.5 (сев. с. Александровка), танки с ходу открыли огонь по боевым порядкам 92 гв. сд и танкам 96-й танковой бригады, находящимся в районе с. Александровка. Произошел бой между нашими войсками, одновременно наши штурмовики обстреляли боевые порядки 92 гв. сд. Только после вмешательства старшего офицера Генерального штаба Красной армии подполковника Соколова и командующего артиллерией 35 гв. ск с большим трудом удалось прекратить этот бой.

Пройдя село Александровка, 53-й танковый полк вступил в огневой бой с танками противника, но через несколько минут, не выполнив задачу, получил команду вернуться обратно. Танки 53 тп стали отходить, увлекая за собой отдельные