Курская битва. Коренной перелом в Великой Отечественной войне - Валерий Николаевич Замулин

class="p1">В. Вайс исходил из того, что «задача армии в запланированном нами наступлении: связать имеющиеся перед ней силы противника и в атаке ударными группами захватить ключевые пункты Суджа и Льгов». Однако он предвидел, что «до начала наступления быстро окапывающийся противник будет уже глубоко и прочно в земле. Следовательно, атаки не будут лёгкими, даже слабыми армейскими средствами противник нанесёт атакующей пехоте очень большие потери». Ожидалось, что «особенно сложным будет удар по Льгову»: «Фронтальный удар из района Рыльска потребует двойную переправу через широкий и глубокий Сейм у Рыльска и у Льгова. В связи с широкими болотистыми районами восточнее Рыльска и с учётом возвышающегося положения Льгова, возникают дополнительные проблемы. Также в связи с нехваткой материала для переправ армии такая атака выглядит малоперспективной. Обход с севера Сейма также ведёт к сложностям, к районам болотистым, с плохими дорогами и обещает очень медленное продвижение»[618]. Казалось, что «для захвата Суджи условия значительно выгоднее», и «в связи с этим, армия просит отменить атаку на Льгов, и большими сосредоточенными силами, широким фронтом выступить на Суджу».

Как утверждал В. Вайс, «такое решение даёт следующие преимущества: 1. Сосредоточение всех небольших атакующих средств армии уменьшает потери.

2. Только сосредоточением всех сил можно обеспечить прорыв в наступлении.

3. После начала ледохода армия на фронте Сейма может снять одну дивизию для выступления южнее Сум, чтобы в кратчайшее время, до начала наступления, на правом крыле был создан быстро доступный армейский резерв.

4. При подготовке плана быстрого продвижения на Суджу сильной группой, армия может заранее значительно лучше просчитать условия, чем при медленном продвижении двумя слабыми атакующими группами на Суджу и Льгов»[619].

Генерал также надеялся на то, что «в ходе нашего наступления должен сработать эффект неожиданности, благодаря ему 2 А свяжет вражеские силы». «Однако, – отмечал он, – этого можно достигнуть с большей уверенностью, если организовать отвлекающие мероприятия»[620]. По сути, для маскировки следовало осуществить стандартный набор мероприятий, проводившихся перед каждой крупной наступательной операцией: строительство ложных аэродромов, карательные акции для очистки тыла от враждебных элементов, имитация переброски по железной дороге большой массы солдат и марши к фронту в дневное время воинских частей, штурмовых и самоходных орудий, радиоигры войсковых штабов, распространение агентами спецслужб ложных слухов, нанесение ложных тактических опознавательных знаков на технику 2 А с целью имитации прибытия новых соединений, пристрелка артиллерийских орудий на участках, где активных боевых действий проводить не предполагалось, и т. п.

Кроме того, для повышения гарантии успеха обоим корпусам надлежало начать атаку не в первый день «Цитадели», а через 24 или даже 36 часов после перехода к активным действиям ударных группировок ГА «Центр» и «Юг». Обосновывалось это тем, что «до того момента, как командование противника оценит размер основного наступления, пройдёт 6 часов, до того момента, как начнут действовать новые приказы в его частях, пройдёт ещё 12 часов, до того момента, как войска, собранные перед 2-й армией, перестанут быть готовыми к удару, пройдёт 24–36 часов, и если 2-я армия успешно ударит, есть обоснованная надежда, что отправленные маршем резервы русских не вернутся, а для того, чтобы повлиять на фронте общего наступления в любом случае они прибудут слишком поздно, в то время как армии выполнение задачи будет значительно облегчено»[621].

Хотя В. Вайс, предлагая скорректировать поставленную перед ним задачу, указывал, прежде всего, на особенности местности, командование ГА «Центр» понимало, что ключевой проблемой армии являлась слабость (низкая укомплектованность личным составом и вооружением) её соединений, особенно 13 ак, и расстояние между двумя направлениями, по которым планировалось наступать. Оно превышало 60 км, и в случае упорного сопротивления советских войск ни один из немецких корпусов не мог рассчитывать на поддержку других, но каждый из них, атакуя, подставлял под удар свои слабо прикрытые фланги, что грозило им разгромом поодиночке.

В Генеральном штабе Верховного командования сухопутных войск стремились уменьшить полосу обороны 2 А и 3 апреля решили передать её 52 ак вместе с занятым им рубежом обороны из ГА «Центр» в ГА «Юг». Эта мера обсуждалась ещё до письма В. Вайса, но так как 52 ак в зимних боях 1942/43 г. понёс большие потери, в журнале боевых действий ГА «Юг» 26 марта говорилось, что «фон Манштейн отклонил предложение по перемещению границы между группами армий до Краснополья, поскольку увеличение фронта группы армий на 75 км увеличит количество её сил всего на одну полную дивизию или на две дивизии численностью с полк»[622]. Однако Берлин к мнению фельдмаршала не прислушался. Ситуация в армии Вайса оставалась крайне тяжёлой, и хоть как-то выправить её без переброски существенного пополнения, в условиях, когда почти все резервы направлялись для восстановления дивизий главных ударных группировок, не представлялось возможным. В результате же переподчинения 52 ак протяжённость полосы 2 А сократилась примерно до 200 км (около 32 км на одну пехотную дивизию). Это по-прежнему заметно превышало нормы, принятые в Вермахте, особенно для дивизий неполного состава. Но такое положение в ОКХ рассматривалось уже как вполне терпимое. По данным Абвера, иные советские соединения, находившиеся перед 2 А, также обладали лишь третью боевого состава. Именно на это и делали ставку ОКХ и командование ГА «Центр» при планировании наступления войск Вайса: сильный удар предполагалось нанести на узком участке Центрального и Воронежского фронтов, ещё не подготовивших там прочную систему обороны.

Вместе с тем следует учитывать, что, к примеру, 13 ак генерала пехоты Ф. Зиберта из-за очень высоких потерь в зимних боях нуждался в усилении даже для решения минимальных задач обороны. При попытке нанести удар одновременно с 7 ак генерала артиллерии Э. Хелля его скромные силы и огневые возможности могли серьёзно осложнить наступление, тогда как синхронность действий считалась (наряду с внезапностью и слабостью советских частей) одним из ключевых факторов успеха операции «Витамины А и Б». На 17 апреля корпус Зиберта располагал тремя пехотными дивизиями (пд) (8480 солдат), которые удерживали полосу в 105 км. Это был очень низкий показатель плотности живой силы (84 солдата на 1 км). К тому же корпус остро нуждался в тяжёлом стрелковом и артиллерийском вооружении, а также в замене устаревших образцов. Всего в нём числилось: 904 лёгких (9 на 1 км) и 156 тяжёлых (1,5 на 1 км) пулемётов, 58 лёгких (1 на 2 км) и 27 тяжёлых полевых гаубиц[623] (1 на 4 км). Имелось ещё 20 старых австрийских полевых орудий «300», дальность стрельбы которых достигала 5,6 км, но при открытии огня на 4 км хвосты их лафетов приходилось вкапывать в землю и после каждого выстрела заново наводить ствол на цель. Быстро поставить с их помощью заградительный огонь было невозможно. При этом всё стрелковое вооружение, и прежде всего пулемёты, находилось в неудовлетворительном состоянии из-за нехватки жира и машинного масла для обслуживания и чистки. В материалах штаба корпуса отмечалось, что «в последнее время в связи с заклиниванием пулемётов многократно создавались неприятные ситуации»[624].

Слаженность и взаимодействие частей и подразделений корпуса оставляли желать лучшего. Из трёх своих дивизий две Ф. Зиберт признавал слабыми, а одну – средней. Согласно его оценке, «327-я пехотная дивизия, которая хорошо оснащена кадрово и материально, показала, что до сих пор находится ниже среднего уровня боеспособности восточных дивизий в связи с длительным её использованием во Франции». Между тем «проверка 340-й пехотной дивизии показала две больших проблемы:

а) проблема, выросшая из состава бывшей дивизии Райнгольда;

б) ситуация, в которой остатки двух не самых лучших дивизий собраны вместе».

По наблюдениям генерала, «непосредственно бои последней зимы доказали, что дивизии с номерами между 300 и 400 собраны не очень хорошо, поскольку при их формировании было недостаточно качественных офицеров и унтер-офицеров». И только «82-я пехотная дивизия сама по себе неплоха, но из-за тяжёлых потерь зимой сильно потеряла в старом персонале, и её ударная сила серьёзно снизилась. Пополнение (в основном из резервистов) по качеству не сравнимо с унтер-офицерами и солдатами, потерянными в зимней кампании»[625].

Подводя итог, Ф. Зиберт констатировал: «В данный момент, имея малые силы, но перед слабым противником, корпус в состоянии выполнить оборонительную задачу. В качестве преимущества можно считать то, что южная часть участка корпуса удачно расположена на местности, в то время как средний и северный участок местами удобнее для противника. Однако, в случае проведения противником сильной атаки,