Курская битва. Коренной перелом в Великой Отечественной войне - Валерий Николаевич Замулин

4. В своем приказе № 0072 народный комиссар обороны Маршал Советского Союза тов. Сталин категорически запретил использовать не по назначению командиров-разведчиков, однако, несмотря на это, в бронетанковых войсках Воронежского фронта, благодаря такому отношению к разведслужбе и командирам-разведчикам со стороны перечисленных лиц и штабов, продолжается разбор квалифицированных кадров разведчиков. Командиры-разведчики изыскивают всякие способы для ухода с разведработы на другие должности. Так, только за последние 1,5 месяца два квалифицированных командира-разведчика ушли на другую работу (майор Поветкин, капитан Шабалов) в то время, когда фронту недостает несколько командиров-разведчиков.

Все мои попытки и требования прекратить подобное безобразие по разваливанию разведки ни к чему не привели, кроме как к обострению отношений с начальником штаба Маряхиным…

Почти весь период зимнего наступления войск фронта подчиненный мне отдел состоял из начальника РО – меня и переводчицы, то есть был укомплектован на 40 %. Напряженная боевая работа заставляла меня неоднократно ставить вопрос перед начальником штаба Маряхиным об укомплектовании РО. Но, несмотря на все возможности, отдел остался в прежнем составе вплоть до окончания операции. Подобные условия боевой работы мне создал полковник Маряхин, причем сознательно, и в период наступления немцев на Белгородском направлении с 5.7.43 г. один из моих помощников был послан на период боев в танковый корпус в качестве офицера связи, второй помощник с 5.7 по 12.7 работал в комиссии по проверке секретного делопроизводства. Причем характерно отметить, в комиссии работал один он, не считая начальника секретного сектора, старший мой помощник до 12.7 отсутствовал по уважительной причине. Я обратился к Маряхину – как же, мол, быть? При полном моем желании и максимальном напряжении сил я не в состоянии один по-настоящему охватить всю работу в такой напряженный период. Ответ последовал – справишься. Да, как видно, разведслужба и все вытекающие отсюда неприятные последствия Маряхина не касаются.

Все мои попытки и требования прекратить подобное безобразие по части разведки ни к чему не привели, кроме как к обострению взаимоотношений с начальником штаба полковником Маряхиным.

Я пытался не раз докладывать о подобных нетерпимых безобразиях еще бывшему командующему БТМВ фронта генерал-майору т/в Радкевичу, который неохотно выслушивал мои доклады, направлял меня разрешать эти вопросы к начальнику штаба, считая, что все это мелочи, по которым я не могу договориться с Маряхиным»[575].

На первый взгляд этот документ может показаться кляузой на начальника, с которым подполковник не смог установить рабочие отношения. Но высказанные в докладной проблемы практически полностью были повторены в директиве по итогам летнего и осеннего периода боёв командующего БТ и МВ Красной армии генерал-полковника Я.Н. Федоренко, которую он направил в действующую армию в октябре 1943 г. Следовательно, подобное отношение к разведслужбе было характерно не только для Воронежского фронта.

Была ещё одна негативная особенность советской войсковой разведки, снижавшая её эффективность, – это склонность к преувеличению сил противника. Правилом: «Лучше прибавить, чем недосчитать» руководствовались все её подразделения. Зная это, некоторые командиры не доверяли собранной разведкой информации и действовали на свой страх и риск. Немало было и тех, кто просто не умел эти разведданные правильно использовать в боевой работе. Вот документ, который ярко демонстрирует систему работы разведки основного соединения армии Катукова – 3 мк генерал-майора С.М. Кривошеина в самый напряженный и драматический момент Курской битвы – с 6 по 15 июля 1943 г. Это докладная записка офицера РО 1 ТА майора Осауменко, который находился в это время в штабе корпуса, на имя начальника 1-го отделения разведотдела штаба 1 ТА подполковника Андриянова:

«1. С началом ввода корпуса в бой с наступающим противником постоянной, нормальной связи РО корпуса со штабами бригад или, вернее, с помощниками начальников штабов по разведке и разведподразделениями не имел. В результате отсутствия нормальной связи Управление или, вернее, руководство РО корпуса разведдеятельностью бригад осуществлялось плохо.

Помощники начальников штабов бригад хотя и организовывали разведку в процессе боя, высылали дозоры, вели наблюдения и имели значительные данные о противнике, его группировке и действия перед бригадами, но эти данные не обрабатывались и в РО корпуса своевременно не передавались. В лучшем случае эти сведения попадали в оперативный отдел бригады, а последний передавал их в оперативный отдел штаба корпуса устно, по телефону или зашифрованными по радио в общем боевом донесении. Эти сведения в РО корпуса не попадали. РО корпуса связи с оперативным отделом как следует не налаживал, в результате зачастую не был в курсе обстановки на поле боя.

2. Разведбатальон РО корпуса использовался начальником РО исходя из обстановки, но должного эффекта высылаемые разведорганы не дали для штакора. Из-за плохой организации связи донесения и результаты разведки представлялись несвоевременно (или, вернее, редко). Больше всего докладывались данные о результатах разведки после возвращения группы с выполнения задания.

3. Несмотря на то что в РО корпуса количество работников составляет положенное по штату и обязанности по штату распределены, работники отдела не стремились работать так, как требовала того обстановка. Не было стремления организовать работу так, чтобы как можно больше давать сведений о противнике своевременно кому положено, их обрабатывать и передавать в РО армии.

Имелись факты, что захваченные документы противника на поле боя у подбитого танка по несколько часов, а то и суток находились то в оперативном отделе, то в отделе контрразведки. Но и после того как эти документы попадали в РО, их отправляли в РО армии через ПСД[576], в то время как эти документы необходимо было направлять срочно нарочным.

Ввиду перегрузки телефонной сети связи РО корпуса с РО армии связь держать было трудно. Такие средства связи, как мотоцикл, мотоциклетный батальон РО корпуса не использовал.

Плохо был организован даже такой вопрос, как отдых работников РО корпуса. С началом боевых действий в течение двух суток никто из работников РО штакора не отдыхал, а после имел место случай, что, выбившись из сил, на некоторое время засыпали все, не оставив ни одного дежурного работника у телефона. И к тому же несколько дней телефон отдела не был подключен в сеть, и разговоры велись с аппарата оперативного отдела»[577].

Сразу отмечу, это не документ какого-либо расследования, а тем более он не имел цели опорочить кого-либо. Подобные поездки штабных командиров в нижестоящие подразделения практиковались и в других армиях и имели целью улучшить качество их службы. Докладная найдена в обычном деле разведотдела армии, она явно носит информативный характер и готовилась для того, чтобы руководство разведки армии имело представление о стиле работы разведки корпуса, его проблемах, слабых местах.

Не лучшим образом была налажена работа по изучению противника и в 6 гв. А. Точнее, как таковой её не было вообще, офицеры РО корпусов в основном занимались наблюдением за неприятелем и полем боя, о какой-либо системной работе в тылу врага речи не было. Так, командир 22 гв. ск генерал-майор Н.Б. Ибянский после завершения первой фазы Курской битвы был вынужден обратиться к командарму И.М. Чистякову с просьбой о замене начальника разведки. В представлении он отмечал, что майор Б.И. Дубнер проявил себя безынициативным и неэнергичным руководителем. Он плохо занимался организацией службы и не оказывал должной помощи командиру корпуса. Дело в том, что начальник штаба этого соединения даже в ходе боёв периодически входил в запой, надеяться на какую-либо эффективную работу отделов штаба не приходилось[578]. Это лишь небольшая часть того огромного информационного потока, который получал в это время Н.Ф. Ватутин.

Принимались ли какие-либо меры к коренному изменению сложившейся ситуации? Попытки были, и не однажды, пример того приказ НКО № 0072, но, к сожалению, как показали события, ни до начала Курской битвы, ни сразу после завершения кардинальных изменений в вопросе совершенствования войсковой разведки добиться не удалось. А по некоторым направлениям ситуация даже ухудшилась, несмотря на то что этим вопросом весной 1943 г. занимался лично И.В. Сталин.

Уже на третий день наступления ГА «Юг» серьёзной проблемой стали чрезвычайные происшествия в войсках на переднем крае. Из-за неувязок между командованием разных частей и соединений, ошибок, а порой из-за разгильдяйства, безответственности и халатного отношения к своим обязанностям наши подразделения начали вступать в бой между собой. Особенно этим грешили танкисты и летчики. С увеличением плотности войск на участках обороны 1 ТА, 6 гв., 7 гв. и 69 А за счёт прибывавших полков и бригад из 38, 40 А и резерва количество боестолкновений увеличивалось в разы, а налёты авиации на позиции собственных войск росли подобно снежному кому.

Первые два боя с человеческими жертвами