Курская битва. Коренной перелом в Великой Отечественной войне - Валерий Николаевич Замулин

её в реальных условиях сложившейся боевой обстановки»[568], плохой подготовки батальона связи и высокой динамики боёв. Таким образом, устойчивая многоканальная связь была лишь с 6 тк, а связываться же с корпусами Кривошеина и Черниенко, а также их управлениям со своими бригадами с каждым днём становилось всё сложнее. Из-за господства люфтваффе армейский авиаполк связи мог использоваться лишь ограниченно. Катастрофически не хватало автотранспорта, тем не менее именно офицеры связи были наиболее надёжным средством управления войсками в критические моменты при доставке важных приказов и распоряжений исполнителям. Основным каналом передачи и получения оперативной информации в войсках, оборонявших обоянское и прохоровское направления, стало радио, но в процессе боя часть радиостанций в соединениях вышла из строя. В частности, в районе села Яковлево 7 июля был подбит радийный танк командира 3 мк, разбиты радиостанции штаба 1 и 3 мбр. Выступая перед командным составом 1 ТА на совещании по итогам Курской битвы, генерал-майор С.М. Кривошеин отмечал[569]: «Управление в корпусе было организовано через командный и наблюдательный пункты. В мою оперативную группу на НП входили представители от оперативного и разведотделов, а также офицеры связи корпуса, частей и соединений, представители шифротдела, связи и две радиостанции. При отдаче распоряжений и получении информации широко применялся вызов командиров к радио. Но обеспечение корпуса рациями РСБ совершенно неудовлетворительное. Наличие в каждой бригаде по одной рации РСБ в штабе позволяет иметь твёрдую, устойчивую штабную связь, но отсутствие второй рации РСБ у комбрига не давало возможности установить командирскую связь между командиром бригады и командиром корпуса. Рация Р-9 на танке комбрига на практике работает надёжно только на расстоянии 4–5 км, поэтому в основном связь командира корпуса и командира бригады велась по штабной линии.

Расчёт радиосредств с нагрузкой на каждую радиостанцию 2–3 абонента себя не оправдал… запаздывали срочные сообщения от командиров бригад… В корпусе необходимо иметь не менее 8 радиостанций РСБ, из которых минимум две смонтированные на танках, а остальные на «виллисах»[570].

Тяжёлое положение сложилось и в 31 тк. Штаб 1 ТА был вынужден срочно сформировать группу из четырёх радиостанций большей мощности типа РАФ и направить в корпус. Это в определенной мере выправило ситуацию в звене корпус – армия, но полностью отладить связь внутри корпуса, на уровне корпус – бригада – батальон, до конца операции так и не удалось.

Положенные по штату в оперативном отделе 1 ТА 13 офицеров связи полностью решить проблему не могли, так как в особо напряженные моменты рассылались для оперативного подвода к передовой двигавшихся из 38 и 40 А частей и соединений. 8 и особенно 9 июля ситуация со связью сложилась очень тяжёлая. Начальник штаба генерал-майор М.А. Шалин был вынужден направить в войска весь состав штаба артиллерии для встречи и развертывания подходивших иптап и иптабр всех офицеров связи, часть оперативного отдела и ещё целый ряд офицеров других отделов были задействованы на передовой для отслеживания оперативной обстановки и передачи в управление.

В той обстановке большую нагрузку приняла на себя оперативная группа при командующем армией и его узел связи. М.Е. Катуков лично разыскивал снявшиеся с места штабы корпусов и даже бригад, устанавливал с ними связь, уточнял оперативную обстановку и тут же отдавал приказы. К сказанному добавлю, что не всегда устойчиво работала связь и с 6 тк, бомбёжки стали главной причиной её нарушения. В отчёте армии указывается, что в среднем в светлое время суток отмечалось до 18 порывов армейских линий на смежных участках и до 3 – в ночное. Кабельно-шестовые линии разрушались сплошными участками до 3 км одновременно. Ещё до начала боёв из-за проблем с пополнением по приказу Военного совета фронта командование 1 ТА перевело в тыловые части и подразделения, в том числе и в батальоны связи, пожилых (50–53 года) красноармейцев, что заметно снизило оперативность наведения линий связи и их работу в процессе эксплуатации.

И без того до конца не отработанная система управления внутри 1 ТА осложнялась отсутствием должного взаимодействия танковых и мехбригад со стрелковыми дивизиями 6 гв. А. Её 90 гв. и 67 гв. сд вели боевые действия согласно распоряжениям и приказам 22 гв. ск и 6 гв. А, а о том, насколько согласованно работали эти штабы, уже говорилось выше. Поэтому в случае отхода какой-либо части или соединения на общем фронте, соседи из другой армии, как правило, узнавали об этом последними, да и то от противника. Подобными неувязками успешно пользовался враг.

Помимо этого, серьёзные проблемы возникли и с командирами тактического звена Воронежского фронта. Низкая теоретическая подготовка и незначительный практический опыт командных кадров, особенно в полках и батальонах, отрицательно сказывались на работе штабов, их оперативности, ответственности, глубине оценки ситуации и адекватности принимавшихся решений в оперативной обстановке. Откровенно плохо была налажена работа по сбору и передаче оперативной и разведывательной информации. Не было дня, чтобы командиры соединений, начальники штабов, начальники оперативных отделений, отделов и управлений всех уровней не направляли подчиненным грозных указаний и распоряжений: прекратить волокиту и заняться работой – систематически собирать, обрабатывать и своевременно докладывать данные о действиях своих подразделений и войск противника. Нередко вышестоящее командование сутками не могло добиться внятного доклада об оперативной обстановке на многокилометровых участках обороны. Комкоры и комдивы были вынуждены высылать офицеров связи (штат которых, естественно, не резиновый) в те дивизии и полки, где командиры, имея все средства под рукой, безответственно относились к своим прямым обязанностям, а нередко игнорировали приказы и просто хитрили в передаче объективной и всесторонней информации наверх.

Старшие офицеры и генералы корпусных и армейских управлений, бросая всё, ехали на передний край, чтобы разобраться в происходящем. А донесения отдельных командиров были похожи на творение прозаика, а не на боевой документ. Это относится как к их содержанию, далёкому от реальности, так и к языку, в котором вместо точных и лаконичных фраз встречались выражения «сражались как богатыри», «многочисленный противник уничтожен», «противнику нанесён значительный вред, его потери уточнить невозможно из-за занятия им поля боя». Приведу выдержку из боевого распоряжения начальника штаба 71 гв. сд подполковника П.И. Любомудрова, в котором он даёт красноречивую характеристику работы своих подчиненных:

«1. В результате напряженных боёв с 4 по 7.7.43 г. части дивизии проявили исключительный героизм по отражению вражеских атак, однако ряд грубейших недостатков в боевой деятельности войск часто приводит к нехорошим последствиям, а подчас ставит войска в тяжелые условия ведения боя. К таким недочетам относятся:

а) несвоевременная информация об обстановке нижестоящего штаба дивизии, а подчас совершенно не информируют об обстановке, особенно соседних частей. Так, например, 219 гв. сп отдал противнику выс. 235.6 и об этом не донес, 213 гв. сп допустил выход 2-х батальонов противника к Дмитриевка и донес только тогда, когда создалась угроза захвата противником Дмитриевки. Указанное явление не дает возможности командованию дивизии своевременно влиять на ход боя;

б) штабы полков не ведут разведку, в силу чего не вскрывают своевременно намерений противника, благодаря чему при действиях противника сталкиваются с целым рядом неожиданностей и внезапностей;

в) плохо организовано взаимодействие со средствами усиления и поддерживающими средствами, командиры частей зачастую не знают, кто находится от них справа, слева и сзади, кто и какие задачи выполняет, а потому не могут правильно использовать общее усилие по уничтожению врага;

г) силы врага, как правило, переоцениваются при явной недооценке своих войск, как правило, там, где наступает рота, считают, что наступают батальоны, требуется поддержка огня РС, в то время как для надежного уничтожения или подавления вполне достаточно своих огневых средств;

д) частая смена КП и НП частями без разрешения штадива не обеспечивает непрерывной связью штабы полков со штабом дивизии и может привести к полной потере связи;

е) командиры частей при введении в бой своих резервов для восстановления сил положения после выполнения их задач на свое место не отводятся, и командиры частей остаются без резерва, а стало быть, в необходимых случаях не имеют средств, для того чтобы повлиять на исход боя;

ж) о понесенных потерях за день в живой силе и технике, о боеготовности и безопасности части командиры частей не доносят, ставят командование дивизии в затруднительное положение при принятии решения;

з) при изменении в расположении боевых порядков, при смене рубежа командиры частей не представляют схем расположения частей, очевидно, не требуют указанных схем от подчиненных им подразделений, а поэтому сами подчас не знают истинного положения своих подразделений в той или иной обстановке, что приводит к исправлению принимаемых решений и неправильным использованием последних в бою»[571].

Особая тема – деятельность разведорганов в звене: бригада – дивизия – корпус. Вообще работа войсковой