Курская битва. Коренной перелом в Великой Отечественной войне - Валерий Николаевич Замулин

враг. После войны английский военный историк Л.Б. Гарт много часов провел в общении с генералитетом вермахта, значительная часть которого воевала на советско-германском фронте. В этих беседах, естественно, поднимались и вопросы управления войсками. Вот как оценивали старшие офицеры и генералы германской армии эту проблематику. По их мнению, к середине войны советские командиры воевать научились, и эта учеба у них шла довольно быстро. «В ходе войны русские установили чрезвычайно высокий стандарт командира от высшего до низшего уровня, – утверждал один из его собеседников. – Отличительной чертой их офицеров была готовность учиться»[563]. Однако качество командного звена Красной армии, по мнению немцев, заметно разнилось между севером и югом советско-германского фронта. На юге были собраны наиболее качественные (т. е. подготовленные, молодые, растущие кадры), чем на севере. Вероятно, это было связано с более активной и значимой боевой деятельностью в ходе всей войны обеих армий именно в южном секторе (центр, юго-запад и юг). А военачальники, воевавшие севернее, по мнению немцев, выделялись несколько иной особенностью, которая, на мой взгляд, в определенной мере была присуща всем командирам РККА, в том числе если опираться на рассекреченные сегодня материалы, и Воронежского фронта. «Как правило, они высоко оценивали высших и низших офицеров, но среднее звено (т. е. полк – дивизия – корпус. – В.З.) считали ненадежным, – пишет Л.Б. Гарт. – Высшее руководство у русских занимали люди, доказавшие свои профессиональные качества и получившие право принимать самостоятельные решения и отстаивать своё мнение. На низших ступенях лестницы находились младшие офицеры, которые в своей ограниченной сфере проявляли хорошую выучку и тактическую смекалку: некомпетентные там долго не задерживались, становясь очередной жертвой вражеской пули или снаряда, – но средние командиры, больше чем в других армиях, были подвержены влиянию других факторов. Не угодить своему начальству они боялись больше, чем встретиться с врагом…Если была организована мобильная оборона, то атак русских обычно можно было не слишком опасаться. Они всегда отличались поистине бычьим упорством, шли в атаку снова и снова. Дело в том, что их командиры постоянно жили в страхе показаться недостаточно целеустремленными, если прекратят наступать»[564]. На штабном языке это называлось лобовыми ударами. Простые же солдаты о таких командирах говорили более грубо, но оттого не менее точно и ёмко: «Заставь дурня Богу молиться, он весь лоб разобьёт». Именно против такого бездумного подхода были нацелены распоряжения и приказы, издававшиеся в это время командованием Воронежского фронта. Вот цитата из одного такого документа, который был направлен командирам соединений, вплоть до дивизий, и подписанный лично Н.Ф. Ватутиным: «…Силы артогня полностью не используются, артиллерия в динамике боя отстаёт от пехоты и танков. В дальнейшем не допускать отставание артиллерии. Всякое сопротивление подавлять массированным артминогнём и огнем во взаимодействии пехотного оружия. Отмечается много лобовых ударов и слишком много применяется маневра на окружение противника. Недостатки в тактике действия войск немедленно устранить…Обратить внимание на лучшую организацию взаимодействия огня»[565].

В первые несколько суток Курской битвы в войсках, оборонявшихся в полосе наступления главной группировки Манштейна, эти проблемы накладывались на серьёзные объективные трудности, связанные с управлением, прежде всего в 6 гв. А. Основная причина – сложная конфигурация фронта, которая сложилась после прорыва корпуса СС на прохоровское направление 6 июля 1943 г. и в ходе дальнейших боев в её полосе. К этому моменту сплошного рубежа обороны не было. Весь армейский участок оказался разорван на несколько частей, поэтому единого центра управления создать не удалось. Частью дивизий, которые вместе с войсками 1 ТА прикрывали обоянское направление, командовал сам И.М. Чистяков, его основной КП располагался в балке у села Кочетовка. Группой дивизий, удерживавших территорию вдоль р. Липовый Донец, руководил его заместитель генерал-майор П.Ф. Лагутин с ВПУ в селе Сажное. Эти две группы войск были разделены участками обороны соединений двух других армий – 1 ТА и 69 А, т. е. войска перемешались. Группировки Чистякова действовали обособленно друг от друга, и координировать их боевую работу в таких условиях оказалось крайне сложно. Ещё труднее поддерживать с ними устойчивую связь и обеспечивать всем необходимым. В некоторых случаях, как это было с 51 гв. сд, части самих стрелковых дивизий были разбросаны по всему фронту на расстоянии до 30 км.

В этих условиях были крайне важны слаженность и синхронность в действиях руководства 6-й гвардейской и 1-й танковой. Но, к сожалению, в ходе Курской битвы наладить необходимое взаимодействие их штабам не удалось. Сражаясь на одном боевом участке, имея порой войска в одних и тех же окопах, их командование не смогло выстроить эффективной системы взаимоотношений ни между своими дивизиями и корпусами, ни между армейскими управлениями. Оба объединения воевали по принципу – каждый за себя. Вот что докладывал офицер Генштаба при штабе 6 гв. А об уровне взаимодействия: «В боевых порядках армии действовала 1 ТА, но штабы армий не стремились к получению постоянной, взаимной информации, в результате взаимодействия пехоты и танков было недостаточно. Все карты оперативного отдела штаба армии не имели боевых порядков 1-й танковой армии, поэтому затруднялось обеспечение стыков между соседними соединениями и даже приводило к напрасным жертвам»[566].

Подобная проблема, хотя и в меньших масштабах, возникла в это же время и в 1 ТА. На её правом фланге и в центре полки и бригады 6-го танкового и 3-го механизированного корпусов, а порой и батальоны были густо перемешаны друг с другом и с частями двух дивизий 22 гв. ск, а также с войсками, прибывавшими на усиление из 38 и 40 А. Выдвинутые в полосу 3 мк танковые бригады 6 тк имели двойное подчинение. Чтобы произвести необходимую перегруппировку сил или отвести на подготовленный рубеж подразделения, комбриги были вынуждены в ходе боя, когда каждая минута на счету, связываться со штабами обоих корпусов и испрашивать разрешение обоих комкоров. В условиях нехватки радиостанций и плохой работы средств связи большинство задуманных решений из-за этого заранее обрекалось на провал. По такой же схеме приходилось работать при передаче своих приказов и распоряжений командирам корпусов.

Танковые армии однородного состава были в Красной армии формированием новым, поэтому ряд важных моментов при их создании оказались упущенными или до конца не продуманными. В результате, когда по приказу Н.Ф. Ватутина 1-я танковая армия М.Е. Катукова для удержания обоянского и прохоровского направлений с 7 июля 1943 г. взяла на себя функции общевойсковой, она не имела для этого необходимых средств обеспечения, в первую очередь средств связи, и штата личного состава в штабах всех уровней. Достаточно сказать, что, например, штат командующего артиллерией танковой армии был сокращён относительно общевойсковой более чем на 50 %, а в ходе Курской оборонительной операции 1 ТА получила в два раза больше артчастей и соединений, чем 6 гв. А имела перед началом немецкого наступления. Принять эти силы, как требовали директивные документы, выстроить систему управления ими и эффективно использовать их командующий артиллерией 1 ТА полковник И.Ф. Фролов и его штаб были не в состоянии. Хотя он и его подчиненные делали для этого всё возможное. «На протяжении нескольких дней боёв, – отмечал командующий, – в штабе артиллерии оставался лишь один оперативный работник, остальные командиры непрерывно были в частях»[567].

Тем не менее о прибытии на участок обороны ряда артполков усиления командование артиллерии узнавало, когда в частях заканчивались боеприпасы и их представители приезжали на армейские склады за снарядами. Понятно, что в таких условиях нельзя было создать централизованное эффективное управление артиллерией армии, и артсредствами управляли в основном старшие начальники на боевых участках, где развёртывались прибывавшие полки.

Но значительно большей проблемой стало отсутствие единой, гибкой и многоканальной системы связи в звене армия – корпус – бригада. Дело в том, что после выхода утром 6 июля 1 ТА на вторую армейскую полосу с обоими передовыми корпусами (6 тк и 3 мк) её штаб немедленно установил все виды связи, в том числе и проводную общеармейскую, и связь штаба артиллерии. Однако уже через сутки боя, 7 июля, в результате вклинения немцев на участке 3 мк генерала С.М. Кривошеина проводная связь была снята из-за угрозы полного уничтожения кабельных линий. А с подошедшим на прохоровское направление 31 тк генерал-майора Д.Х. Черниенко, как указано в отчёте штаба армии, в полном объёме связь вообще не устанавливалась из-за «неумения начальника связи корпуса организовать