Курская битва. Коренной перелом в Великой Отечественной войне - Валерий Николаевич Замулин

«1.15. Начало сильного вражеского огневого налета из всех видов тяжелого вооружения. Русские предполагали в 2.00 часа наступление с нашей стороны. Это подтверждается высказываниями двух перебежчиков с участка 6 пд. Оживленная деятельность авиации противников в течение ночи.

2.00. 112 грп занимает исходные позиции.

3.40. 21-й танковый батальон и 92-й противотанковый дивизион также занимают свои исходные позиции»[547].

Лишь два упоминания в документах 23 ак можно без натяжки расценивать как свидетельство того, что его войскам был нанесён более или менее существенный урон именно в ходе контрартподготовки: «В 1.30 78 шд доложила о мощном артналёте по своему правому флангу и по высоте Кунач. Частично уничтожены наблюдательные пункты… В 2.35… повторное донесение 78 шд: имеются потери от вражеской артиллерии. Всё остальное в порядке»[548].

В донесениях же 9 А в ГА «Центр» и в оперативных сводках самой группы в течение суток об упреждающем артиллерийском ударе советских войск ни разу не упоминалось. Подобное молчание можно расценивать по-разному: не исключено, что противник стремился не акцентировать внимание на неудаче. Однако то, что огонь не нанёс значительного урона войскам, изготовившимся к атаке, их артиллерии, а тем более не сорвал (не заставил перенести время) начала общей атаки – факт очевидный.

Достоверности немецким данным о незначительных потерях от арподготовки добавляет и то, что в документах 9 А этого времени встречается немало описаний трагических моментов и допущенных её частями ошибок. Например, в журнале боевых действий уже упоминавшейся 292 пд за 2 июля 1943 г. откровенно признается: «Благодаря многочисленным ошибкам в ходе марша, 2/292 ап сегодня был засечён вражескими наблюдателями, попал под корректируемый артналёт и понёс потери»[549]. А в донесении самого артполка сведения о потерях изложены ещё более подробно.

Перечисленные обстоятельства позволяют западным авторам утверждать, что существенных результатов от упреждающего удара советской артиллерии не было, огонь велся беспорядочно, а расход боеприпасов оказался непомерно велик[550]. Это мнение разделяют и некоторые российские исследователи[551]. Нельзя не признать, что оснований для сомнения в эффективности этого важного и масштабного мероприятия есть. О том, что результат контрартподготовки оказался далеко не таким, как рассчитывали и Ставка, и руководство фронтов, после войны откровенно признавал Маршал Советского Союза Г.К. Жуков, являвшийся в ту пору заместителем Верховного главнокомандующего: «Следует, однако, указать, что к началу действий противника в наших войсках план контрподготовки (в деталях) полностью ещё не был отработан. Не были ещё точно выявлены места сосредоточения войск в исходном положении и конкретное расположение целей в ночь на 5 июля. Ясно, что при тех разведывательных средствах, которые тогда имелись, нелегко точно установить местоположение целей, но всё же можно было сделать значительно больше, чем сделали войска фронтов. В результате нашей артиллерии при контрподготовке пришлось вести огонь в основном не по конкретным целям, а по площадям. Это дало возможность противнику избежать массовых жертв»[552].

Более подробно о том, что же не «сделали войска фронтов» и их руководство ещё в 1968 г., писал генерал-полковник Н.С. Фомин: «В 13 А Центрального фронта момент начала контрподготовки был избран, в общем, правильно. Однако решение командования этой армии о сокращении наполовину количества привлекаемой артиллерии и времени для нанесения первого удара снижало, по нашему мнению, эффективность огневого поражения противника. Трудно также признать целесообразным нанесение повторного удара по противнику всей артиллерии, когда его войска начали артподготовку атаки, в результате чего огонь нашей артиллерии оказался в ряде случаев нецелесообразным. В 70 А того же фронта контрподготовку вообще начали через 10 минут после начала артиллерийской подготовки противника. Выбор момента её проведения был не из удачных. В 6 гв. А Воронежского фронта контрподготовку начали вечером 4 июля, накануне предполагавшегося наступления противника, ограничившись пятиминутным огневым налетом. Ровно в 3 часа утра 5 июля контрподготовка была продолжена в полном объеме. Артиллерия 7 гв. А начала контрподготовку в 3 часа утра 5 июля одновременно по трем вариантам. При этом за 10 минут до ее окончания противник открыл ответный огонь, начав артиллерийскую подготовку… Можно заключить, что как в выборе момента начала контрподготовки, так и в ожидаемых ее результатах в армиях, по-видимому, чувствовалась некоторая неуверенность. И это естественно, так как выбор момента открытия огня в контрподготовке является едва ли не самым трудным решением, которое должно принять командование… Несомненно… одно: если уж принято решение, то при отсутствии данных, меняющих обстановку, его надо доводить до конца. Дробление же контрподготовки на две части лишь ослабляет силу удара и ожидаемые результаты. Результаты в обоих фронтах, надо полагать, были бы выше, если бы не имели место отмеченные нами слабости»[553]. Краткая и вполне объективная оценка.

Некоторые современные авторы возлагают ответственность за просчёт, в частности, в определении момента открытия огня войсками Воронежского фронта на его командование, но для обоснования своей точки зрения приводят ошибочные доводы. Так, например, Л.Н. Лопуховский утверждает: «Допрошенный в присутствии члена Военного совета Воронежского фронта Н.С. Хрущёва пленный заявил, что «наступление начнется в 3.00 с началом рассвета». Пленный не врал: он, как и все в немецкой армии, жил и воевал по берлинскому времени. То есть начало операции намечалось на 5.00 (3.00 по среднеевропейскому времени) 5 июля. Трудно представить, что на третьем году войны наше командование (особенно переводчики) не знало о разнице во времени. Скорее боялись опоздать с открытием огня, боялись, что противник упредит с началом артподготовки. Тем более стало известно, что войска Центрального фронта уже провели огневой налет в 2.20. В результате артиллерийская контрподготовка началась преждевременно»[554].

Действительно, руководство Воронежского фронта торопилось. Однако не из-за страха опоздать, а из-за того, что знало ситуацию значительно лучше, чем кто-либо даже сегодня. Дело в том, что в приведённой цитате правильно указано время по часовым поясам, но Советский Союз в этот период жил по так называемому декретному времени. В целях более рационального использования светлого времени суток постановлением СНК СССР от 16 июня 1930 г. поясное время на территории нашей страны было переведено на один час вперёд. Соответственно, разница между берлинским и московским временем сократилась на час. И такое превышение сохранялось весь год, в том числе и в 1943-м, в отличие от так называемого «летнего времени», которое менялось по полугодию. В этом можно легко убедиться, если сравнить описание одних и тех же событий в оперативных документах немецких и советских войск. Следовательно, наступление группировки Манштейна на юге Курского выступа должно было начаться (и началось) не в 5.00, а в 4.00. А предварявшая его артиллерийская подготовка – за полчаса до этого времени, в 3.30. Значит, войска Ватутина открыли огонь в ночь на 5 июля вовремя, как и планировалось, за час до вражеской атаки, а его относительно малая эффективность связана с проблемами, которые были изложены выше.

Как бы ни было, но следует признать, что намеченное советским командованием крупномасштабное мероприятие, которым предполагалось ослабить ударные группировки противника у основания Курской дуги, нанеся их соединениям существенный урон ещё на исходных рубежах, не дало ожидаемого эффекта. Архивные материалы подтверждают относительно высокие его результаты лишь на левом фланге Воронежского фронта, в полосе обороны 7 гв. А. Помимо того что здесь штурмовые группы, сосредоточенные у переправ в ожидании сигнала, понесли потери в живой силе и отчасти в технике, упреждающий огонь артиллерии Шумилова способствовал срыву переправы одной из трёх танковых дивизий 3 тк. Что, безусловно, сыграло определенную роль в том, что в первый день наступления АГ «Кемпф» не смогла прорвать первую полосу обороны 7 гв. А и её войска увязли в тяжёлых боях на позициях гвардейцев. На севере же Курского выступа результаты контрартподготовки оказались значительно скромнее и не привели к сколько-нибудь заметным тактическим результатам. Все соединения 9 А приступили к выполнению операции «Цитадель» строго по графику, а командование армии и ГА «Центр» это мероприятие советской стороны вообще никак не отметило. Поэтому нельзя не согласиться с генералом Н.С. Фоминым, который писал: «Следует признать, что проблема контрподготовки в современных условиях требует серьёзного изучения, поисков лучших форм и способов её проведения»[555].

Курский излом. О том, что оставалось «за кадром»

Реальное состояние вооружённых сил любой страны – основная цель всех разведок, особенно в ходе войны. Сотни агентов, десятки аналитических