Курская битва. Коренной перелом в Великой Отечественной войне - Валерий Николаевич Замулин

Убил он меня! Но в эту минуту я уловил отдаленный гул моторов и с облегчением закричал в трубку:

– Товарищ командующий, я слышу гул моторов! Танки! Вот и артиллерия заговорила!

– Ну, хорошо, желаю успеха»[515].

Пытливый читатель сразу же может задать вопрос: каким образом, находясь на КП за несколько десятков километров от передней линии, командующий армией мог вообще услышать работу двигатели немецких танков, да к тому же перед началом работы артиллерии, ведь немецкая артподготовка началась перед общей атакой, а не после её начала и длилась почти час? Кроме того, в первой волне наступающих войск 4 ТА танков не было, они вводились по мере того, как саперы расчищали им проходы в минных полях. Вопрос вполне резонный, и ответ на него прост. Как и абсолютное большинство мемуаров крупных военачальников, свою книгу И.М. Чистякова писал не сам. Он лишь рассказывал наиболее запомнившиеся ему эпизоды своей боевой биографии, а сводил их в единое целое и готовил первоначальный текст литературный сотрудник, который не знал всех особенностей системы управления армией и работы её командования, не говоря уже о том, как в действительности начиналась Курская битва. После завершения первого этапа подготовки книги её рукопись начинал править, исходя из «политической целесообразности», цензор, для которого достоверность являлась задачей далеко не главной. Поэтому в ней и допущены такие откровенные нестыковки.

В целом идея упреждающего удара была интересной, и она не прошла не замеченной противником. Особенно её вторая фаза – в ночь на 5 июля. Например, на исходных позициях сильным огнём был накрыт 2-й усиленный батальон 2 грп СС мд СС «Лейбштандарт Адольф Гитлер». Попал под мощный обстрел и 1-й батальон 1 грп СС этой же дивизии. Снаряды и мины ложились в основном в расположение пехоты, а стоявшие за ними подразделения 13-й тяжёлой роты «тигров» и дивизионы штурмовых орудий не пострадали. «…Утром стала бить русская артиллерия, – вспоминал механик-водитель «тигра» штурманн В. Венд, – в это время мы были ещё не в танках, располагались немного дальше, чуть позади пехоты. Мы были, скажем так, за пределами досягаемости артиллерии противника… или они просто не знали, где мы в тот момент находились»[516].

В докладах частей германских войск отмечалось, что потери были, но они сравнительно невелики. В то же время телефонный кабель оказался сильно поврежден, поэтому пришлось налаживать связь через посыльных. В 3.00 5 июля, т. е. после открытия огня частями Воронежского фронта, начальник штаба 48 тк полковник Э. фон Меллентин начал лично звонить в штабы дивизий, чтобы собрать информацию о потерях и выяснить возможность продолжать ими выполнять план «Цитадель». Из трех соединений командование двух (11 тд и 167 пд) сообщило, что не имеют никаких трудностей, так как их основные силы подошли на исходные позиции позже других. По третьему соединению, мд «Великая Германия», данные отсутствовали, да и они мало что могли дать, так как, по информации её командования, на передовой действовали лишь боевые группы, занятые в боях с боевым охранением гвардейских дивизий, а танковые и артполки были ещё в пути. Они подойдут лишь к утру, в том числе и бригада «пантер». Об убыли личного состава и техники от упреждающего артудара в дивизионных документах 4 ТА информации тоже нет. Согласно табелю донесений, дивизии о потерях отчитывались лишь за сутки, а урон, понесённый в отдельных боях, указывался редко. Поэтому выделить в цифре потерь за сутки ущерб, нанесённый именно в ходе контрартподготовки, практически невозможно.

Таким образом, установить точные цифры потерь 4 ТА, как и АГ «Кемпф», в ходе контрартподготовки на основе имеющихся сегодня в распоряжении исследователей источников невозможно, но и так ясно: хотя сам М.С. Шумилов до последнего момента и не подозревал о готовящемся наступлении противника в ночь на 5 июля, её эффект в полосе 7 гв. А оказался выше, чем у соседа. На это есть две причины. Во-первых, основная масса войск армейской группы была жёстко привязана к определённым участкам, где планировались строить переправы, и эти места советская сторона точно установила. Во-вторых, было верно выбрано время, огонь нашей артиллерии застал неприятеля на переправах и в местах непосредственно перед ними. Это признавали и немцы[517]. Командование дивизий АГ «Кемпф» было вынуждено учитывать, что на форсирование реки потребуется определенное время. Поэтому их части подошли на исходные позиции чуть раньше, чем соединения соседней 4 ТА, которым для броска к советским траншеям не требовалось строить мосты и переправляться под огнем через русло реки, а лишь подняться в рост и пройти несколько сот метров по полю.

Не простая ситуация сложилась перед началом Курской битвы и на Центральном фронте. Несмотря на собранную разведкой довольно точную информацию и показания пленного ефрейтора Б. Формелла из 6 пд, захваченного разведчиками 13 А перед полуночью 4 июля, полной уверенности, что немцы начнут наступление именно в ночь на 5 июля, не было. В книге «Солдатский долг» К.К. Рокоссовский так описывал свои размышления в тот момент: «…Верить или не верить показаниям пленных? Если они говорят правду, то надо уже начинать запланированную нами артиллерийскую контрподготовку… Времени на запрос Ставки не было, обстановка складывалась так, что промедление могло привести к тяжелым последствиям. Присутствовавший при этом представитель Ставки Г.К. Жуков, который прибыл накануне вечером, доверил решение этого вопроса мне»[518].

Согласно данным, приведенным в отчёте штаба артиллерии 13 А, первичный план контрартподготовки был свёрстан и разослан в войска в конце мая 1943 г. Для его реализации планировалось использовать всю артиллерию войск первой линии обороны, а именно 81, 15, 148 и 8-й стрелковых дивизий и 4-го артиллерийского корпуса прорыва РГК. В общей сложности в ней готовились принять участие 29 полков (4 – из стрелковых дивизий первой линии, 2 – армейских минполка, 1 – пушечный полк и силы 4 акп РГК: 6 легких артиллерийских, 8 гаубичных, 4 пушечных и 6 минометных полков)[519]. Кроме того, предполагалось привлечь 30 % 82-мм и 120-мм миномётов стрелковых полков дивизий первого эшелона (4 батареи 120-мм и 12 рот 82-мм миномётов). В общей сложности для упреждающего удара было запланировано 946 стволов (507 орудий и 460 минометов)[520]. Таким образом, армия, имея протяженность фронта обороны 32 км, для контрартподготовки планировала создать общую плотность 30,2 орудия и миномета, т. е.15,8 орудия и 14,4 миномета.

Удар планировалось нанести по четырём направлениям:

1. Красная Слободка – Глазуновка;

2. Глазуновка – Архангельское;

3. Архангельское – Верхнее Тагино;

4. По всему фронту Красная Слободка – Верхнее Тагино.

До начала июля 1943 г. перед полосой 13 А было обнаружено 102 артбатареи противника и 49 НП, которые должны были быть уничтожены. Также было запланировано накрыть 31 участок вероятного сосредоточения танков и пехоты[521]. Огонь должен был вестись в три этапа: на первом – 5 минут огневого налёта всеми средствами, на втором – 20 минут методического огня 50-процентного состава и на третьем – вновь 5 минут – огневой налёт наличными артминсредствами.

Окончательное решение о начале контрартподготовки руководством 13 А было принято примерно за 1,5 часа до первого выстрела орудий войск Моделя. В это же время её командующий генерал-лейтенант Н.П. Пухов наполовину уменьшил число орудий и минометов для использования в ней, а затем был изменен и график огня. Для первого удара он разрешил использовать лишь два артполка стрелковых дивизий (15 и 81 сд) из четырех, ранее запланированных, и одну из трех дивизий (5 ад) 4 акп. В абсолютных цифрах это выглядит так: 76-мм орудий – 131, 122-мм гаубиц – 126, 122-мм пушек – 28, 152-мм гаубиц-пушек – 32, 120-мм миномётов – 183, 82-мм миномётов – 95. Огонь был открыт в 2.15 5 июля и длился около 20 минут, за это время было израсходовано четверть боекомплекта. В 4.25 был нанесён второй удар, он был значительно мощнее, работало 100 % запланированной ранее артиллерии армии: 76-мм орудий – 220, 122-мм гаубиц – 207, 122-мм пушек – 39, 152-мм пушек-гаубиц – 41, 120-мм миномётов – 321, 82-мм миномётов – 139. Обстреливались позиции артиллерии, НП и участки вероятного скопления живой силы и бронетехники неприятеля. В ходе всей контрартподготовки армии Пухова было израсходовано 35 000 выстрелов[522].

Неопределённость в момент принятия решения на открытие огня и отсутствие достоверных данных о его результатах, которые так и не были опубликованы после войны ни у нас, ни на Западе, во многом повлияла