Курская битва. Коренной перелом в Великой Отечественной войне - Валерий Николаевич Замулин

эшелона. И контрартподготовка была тем средством, с помощью которого они пытались её поддержать, хотя и по-разному. Логика в этом, безусловно, есть. По воспоминаниям многих участников Курской битвы, весной и в начале лета 1943 г. в советских войсках одной из главных проблем была «танкобоязнь». Командование действующей армии прилагало не малые силы для её ликвидации. Проводились учения танковых экипажей совместно с пехотой, чтобы бойцы стрелковых подразделений «привыкли» к лязгу гусениц, «обкатывали» их бронетехникой, т. е. танки и самоходки проходили через окопы, в которых находились красноармейцы, издавалась и подробно изучалась литература (памятки) об уязвимых местах новинок германского танкопрома и т. д. Таким образом, меры по поддержке пехоты огнём артиллерии в преддверии вражеского удара вполне укладываются в логику стоявших перед фронтами задач.

Однако существует и иная точка зрения, которая опирается на главную задачу контрартподготовки, – срыв наступления. Например, участник Курской битвы, бывший командующий артиллерией Степного фронта генерал-полковник Н.С. Фомин, так оценивал эти подходы: «…Различие в организации контрподготовки объясняется, по нашему мнению, с одной стороны, недостатком опыта, а с другой – наличием разных взглядов на задачи контрподготовки… Нам представляется, что огневой удар необходимо наносить по тем силам, которые предназначены для непосредственного наступления. Если раздавить танки и пехоту, некому будет наступать даже при наличии нетронутой артиллерии. Наоборот, оставшиеся целыми танковые и мотострелковые части и подразделения первого эшелона всегда пойдут в наступление, даже при значительных потерях в артиллерии. Поэтому, по нашему мнению, предпочтение следует отдать решению командующего 6 гв. А, где основной удар был направлен против танков и пехоты в исходном районе»[483]. Эта точка зрения кажется более обоснованной, особенно после того как познакомишься с трофейными источниками, данные из которых приведу ниже.

«Из работ отдельных отечественных авторов, описывающих события ночи с 4 на 5 июля 1943 г., создаётся впечатление, что перед началом атаки германские войска буквально сгрудились у переднего края в ожидании рывка. Поэтому наша артиллерия, приступив к выполнению плана контрартподготовки, разнесла их в щепки, и командование вермахта было вынуждено в течение последующих двух часов вновь собирать силы[484]. В действительности же все происходило далеко не так. Группировка противника, сформированная для наступления, делилась на эшелон прорыва и эшелон развития успеха. В свою очередь каждый эшелон тоже был разделен на ударные боевые группы, на подразделения, которые должны войти в прорыв после захвата первой траншеи, на группы, которые усилят наметившийся прорыв первой позиции и будут сопровождать бронетехнику для расширения «коридора» прорыва и т. д. Все эти силы не перемешивались, им отводились отдельные выжидательные и отдельные исходные позиции, находившиеся друг от друга на приличном расстоянии. Передвижение их с одних позиций на другие жестко регламентировалось и регулировалось офицерами дивизионного уровня. Причем командование противника, предвидя опасность неожиданного удара нашей артиллерии или авиации, внутри эшелона подразделения на позициях тоже не держало скученно. Генерал-майор Г. фон Функ так писал о сосредоточении своей дивизии для броска через Северский Донец у Белгорода: «При занятии исходных позиций соблюдалось радиомолчание. Движение по дорогам автомашин и пешеходов в дневное время было запрещено. Все сооружения тыловых служб и сооружения для размещения войск (за исключением выдвинутых вперед складов боеприпасов) располагались сначала на значительном расстоянии от исходных позиций. Мостовое имущество, погруженное на специальные автомашины, стояло наготове в лесу»[485].

И наконец, главное, о чём никогда не писали отечественные исследователи и что не указано в документах штаба Центрального фронта: за несколько часов до начала наступления вся артиллерия ударных группировок Моделя и Манштейна сменила свои огневые позиции. Из телефонограммы штаба 9 А, направленной в 19.30 4 июля 1943 г. в войска: «Для обеспечения внезапности действий, которые ожидаются русскими, наше наступление должно поддерживаться массированным внезапным огнём артиллерии и авиацией, в этой связи напоминаю о необходимости выполнения командирами дивизий 4 июля следующих мероприятий:

1. Находиться вблизи войск.

2. Переместить всю артиллерию и тяжёлое оружие с запасных позиций на вновь оборудованные основные.

3. Не допускать преждевременного выдвижения на основные позиции артиллерии (подчеркивание мое. – В.З.)»[486].

Таким образом, если выжидательные позиции теоретически можно было определить по карте (удобная местность для сосредоточения и маскировки больших сил), то исходные (основные) – только в процессе боя. Как свидетельствует приведенный выше документ, даже те данные о местах сосредоточения артиллерии, которые удалось собрать нашей разведке к вечеру 4 июля, могли дать какой-то эффект лишь в ходе первой части контрартподготовки войск Воронежского фронта, проведенной между 22.00 и 23.00. На Центральном фронте она была запланирована только после полуночи, т. е. когда вражеская артиллерия с запасных позиций выдвинулась на основные. Следовательно, наши орудия били по пустому месту или по макетам. Однако, чтобы точно накрыть огнём даже на выжидательных позициях частей противника, надо было знать время начала атаки наверняка, т. к. войска обычно выходят на них примерно за час-полтора до начала своей артподготовки, а это, как известно, главный секрет любой наступающей армии, и добыть его крайне сложно. «Важнейшим фактором, – писал бывший начальник артиллерии Центрального фронта полковник Г.С. Надысев, – игравшим решающую роль в успехе артиллерийской контрподготовки, был выбор времени для её проведения. Наибольший эффект… достигался в том случае, когда удавалось упредить наступающего противника, причем не на день-два, а на несколько десятков минут, на час, то есть так, чтобы огонь артиллерии обрушился на изготовившиеся к наступлению войска. Для этого нужны были, прежде всего, своевременные и точные данные о времени перехода противника в наступление. А такими данными располагаешь не часто»[487].

Безусловно, всё это тщательно обсуждалось перед началом битвы. И, как увидим далее, советское командование понимало, насколько сложно будет достичь поставленных целей столь крупного мероприятия, к тому же проводившегося впервые сразу в масштабе двух фронтов.

К концу июня командование армий Воронежского фронта, привлекавшихся для контрартподготовки, утвердил, как казалось тогда, её окончательный план. Огонь артиллерии 6 гв. А предполагалось сосредоточить на четырех направлениях: а) Новая Горянка – Ямное; б) Черкасское; в) Яхонтов – Стрелецкое; г) Берёзов – Гремучий. Для участия в ней было решено использовать:

1) артполки всех четырех стрелковых дивизий первого эшелона – 71 гв., 67 гв., 52 гв. и 375;

2) полковую и батальонную артиллерию, а также 82-мм и 120-мм миномёты 71 гв., 67 гв., 52 гв. и 375 сд;

3) 27 и 33 тяжёлые пушечные артбригады;

4) 628 армейский артполк;

5) 295 и 263 гв. минполки;

6) 5 гв., 16 гв., 314 гв. и 316 гв. мп РС.

Всего в перечисленных соединениях, частях и подразделениях для удара по целям перед участком обороны армии в 64 км находилось: 686 артединиц (244 орудия, 347 ствольных миномётов и 95 установок РС). Таким образом, на 1 км фронта в среднем приходилось орудий (без 45-мм ПТО) – 11,5, миномётов – 19, реактивных систем залпового огня – 5,3[488]. Артполки противотанковых опорных пунктов и артиллерию резерва было решено не задействовать, чтобы не раскрывать систему огня на переднем крае и организацию противотанковой обороны. Однако в докладе командира 1008 иптап, который находился в районе шоссе Белгород – Обоянь, отмечается, что его подразделения тоже принимали участие в контрартподготовке. Но в документе этот момент изложен не совсем внятно, можно лишь предположить, что, вероятно, действовал не весь полк, а резервная батарея, которая вела огонь с запасных позиций[489].

Командование 7 гв. А для упреждающего удара планировало привлечь следующие силы дивизий первого эшелона:

1. артполк 81 гв. сд и её средства усиления: 161 гв. апап, 265 гв. пап,114 гв. иптап, 290 минполк, 97 гв. и 315 гв. мп РС и 153 гв. ап 73 гв. сд;

2. артполк 78 гв. сд и её средства усиления: 3/671 ап 213 сд (находилась во втором эшелоне);

3. артполк 72 гв. сд и её средства усиления: 3/109 гв. апап, 1 и 2/671 ап 213 сд;

4. артполк 36 гв. сд и её средства усиления: 1 и 2/109 гв. апап, 115 гв. аиптап и 43 гв. ап 15 гв. сд (находилась во втором эшелоне)[490].

В общей сложности для контрартподготовки планировалось задействовать 328 орудий, 36 минометов и 47 систем РС[491].

В некоторых отечественных изданиях встречается утверждение, что М.С. Шумилов увеличил продолжительность упреждающего огня на 10 минут относительно соседа, поэтому в полосе его армии он длился не 30, а 40 минут[492]. Однако в отчётных документах 7 гв. А эти данные подтверждения не находят.