Империя истребления: История массовых убийств, совершенных нацистами - Алекс Кей

тылу она только усиливалась. Себастьян Хафнер, один из самых проницательных современников национал-социализма, написал в 1939 г. мемуары о своей молодости, которые заканчивались рассказом о его собственном опыте, полученном осенью 1933 г. в лагере для референдариев в Ютербоге, в прусской провинции Бранденбург. Хафнер прямо осуждал дух товарищества как двигатель морального разложения, «яд»:

Этот дух товарищества может стать одним из ужасающих средств расчеловечения – и в руках нацистов как раз и стал таковым. […] Ровным счетом ничего не меняет то, что оно на некоторое время делает счастливым. Оно портит и развращает человека так, как его не может испортить ни алкоголь, ни опиум. Оно лишает человека способности жить своей собственной, ответственной, цивилизованной жизнью. Оно, по существу, и есть мощное антицивилизационное средство. […] Товарищество – чтобы начать с самого главного – полностью устраняет чувство личной ответственности. […] Человек, живущий в условиях товарищества, не знает заботы о своем собственном, отдельном существовании, он исключен из суровой жизненной борьбы. […] Однако гораздо хуже то, что товарищество снимает с человека ответственность за себя самого перед Богом и перед совестью. Человек делает то, что делают все. У него нет выбора. У него нет времени на размышления. […] Его совесть – это его товарищи, она дает ему отпущение всех грехов, пока он делает то же, что все. […] Товарищество предполагает фиксацию духовного, нравственного уровня товарищей на низшей, каждому доступной ступени. Товарищество не выносит дискуссий. […] На почве товарищества не вырастают мысли, но только массовые представления самого примитивного свойства – вот они-то совершенно неотделимы от товарищества; тот, кто пытается от них избавиться, тем самым ставит себя вне товарищества.

Лишь немногие могли или хотели вырваться из пут товарищества. О дружеских драках и скверных розыгрышах, принятых в ютербогском лагере, Хафнер писал: «Плох был тот товарищ, кто не поучаствовал». Это тем более относилось к экстремальным ситуациям в военное время, даже когда дело доходило до убийств беззащитных гражданских. Важно отметить, что «отпущение всех грехов», по выражению Хафнера, давали не только непосредственные товарищи; товарищество спонсировалось государством, и именно государство (нацистское) давало отпущение{458}.

Конечно, для того, чтобы люди могли совершать злодеяния, недостаточно уничтожить чувство личной ответственности. Да, нацистские преступники знали, что государство отпускает им грехи за содеянное. Однако, помимо этого, общая травма, ресентимент и идеология убедили их в том, что они являются жертвами, а раз так – то, что они делают, оправданно: им казалось, будто они исправляют ошибку прошлого. Широко распространенные радикальные этнонационалистические настроения дали этому ревизионистскому насилию цель – более того, ряд целей. Как признавал Хафнер, невозможно создать сообщество без границ, без Другого. Чтобы стать сообществом, группе нужен Другой. Социолог Альберт Коэн заметил (впрочем, эта древняя мудрость известна еще со времен Аристотеля), что ничто не объединяет членов группы так сильно, как общий враг. Конечно, Другой мог быть нелюбимым начальником или аутсайдером, кем-то, кто маршировал под бой другого барабана. Но Другим может быть и внешняя группа – евреи, рома, «бесполезные едоки», «славянские недочеловеки». Таков Янусов лик товарищества{459}.

Люди могут совершать ужасные злодеяния, когда они считают, что их обидели. Как и большинство организаторов геноцидов и массовых убийств, нацисты были уверены не только в том, что они жертвы, но и в том, что их действия правильны и необходимы. Они считали, что это нужно для того, чтобы исправить и избежать повторения в новой войне ошибок 1918 г. Они полагали, будто это необходимо, чтобы устранить любую мыслимую угрозу для создания сильной, здоровой, расово чистой немецкой нации. При таком мировоззрении все, что необходимо, оправданно, а все, что оправданно, разумеется, правильно. Как может быть иначе? На смену старому моральному порядку всеобщих прав – морали цивилизованного мира – пришла новая этнонационалистическая мораль, которая возникла в результате поражения в Первой мировой войне, ее бурных последствий и восприятия этого опыта обществом; она и стала новой нацистской моралью. Одной из центральных фигур в этом уничтожении морали был Генрих Гиммлер. 4 октября 1943 г. он выступил перед генералами СС в Познани с пространной речью:

Я также хочу поговорить здесь с вами со всей откровенностью об очень серьезном деле. Между собой мы будем говорить совершенно откровенно, но публично никогда не будем упоминать об этом… Я сейчас имею в виду эвакуацию евреев, истребление еврейского народа. О таких вещах легко говорится. «Еврейский народ подлежит искоренению, – говорит каждый член нашей партии. – И это вполне понятно, ибо записано в нашей программе. Искоренение евреев, истребление их – этим мы и занимаемся». И вот тут появляются 80 миллионов честных немцев, и у каждого, оказывается, есть свой порядочный еврей. Конечно, все другие – свиньи, но данный еврей – первосортный еврей. Ни один из тех, кто так говорит, не видел и не переживал этого. А большинство из вас знает, что такое 100 трупов, лежащих рядом, или 500, или 1000 трупов вповалку. Выдержать такое до конца и при этом остаться – за исключением отдельных случаев проявления человеческой слабости – порядочными людьми: вот это нас и закаляло. Это славная страница нашей истории, которая не написана и никогда не будет написана. Ведь мы знаем, какое зло мы причинили бы сами себе, если бы у нас и сегодня в каждом городе – страдающем от налетов, от прочих тягот и лишений военного времени – оставались бы евреи: скрытые диверсанты, агитаторы и подстрекатели. Вероятно, мы вернулись бы теперь к стадии 1916–1917 гг., когда евреи еще сидели в расовом теле германского народа{460}.

Эта глава истории Германии все же написана. Глава о моральном вырождении. Эта книга наглядно продемонстрировала, что садистами, получавшими удовольствие от убийства, были не только отдельные нацистские преступники. Тем не менее эти садисты составляли среди убийц меньшинство. В каждом случае массового убийства обнаруживается определенный процент садистов, так же как свой процент садистов есть и в каждом обществе. Однако те сотни тысяч простых немцев, которые убили миллионы людей, – это именно не склонное к садизму большинство нацистских преступников, действия которого мы должны попытаться объяснить. Если просто махнуть рукой на них – садисты, сущие монстры, что с них взять! – то нам никогда не удастся понять, как человек может – уже смог – опуститься до таких бездн.

Приложение 1.

Жертвы нацистских кампаний массовых убийств

Приложение 2.

Эквиваленты воинских званий на 1942 г.

Адаптировано из: Kay et al., eds., Nazi Policy, p. 321; Shepherd, Hitler's Soldiers, pp. 548–9.

Фотографии

[18] Дым из трубы крематория в больнице Хадамара – одного из шести учреждений, использовавшихся для умерщвления пациентов в ходе реализации программы «эвтаназии» в рамках операции Т4, 1941 г.

[19] Групповой портрет отдыхающих под аккомпанемент аккордеона сотрудников замка Хартхайм близ Линца – одного из шести учреждений, использовавшихся для умерщвления пациентов в ходе реализации программы «эвтаназии» в рамках операции Т4. Дата неизвестна

[20] 4-летний Рихард Йенне – последний ребенок, убитый старшей медсестрой «особого детского отделения» в монастыре Ирзее близ Кауфбойрена 29 мая 1945 г., спустя три недели после капитуляции Германии

[21] Эсэсовцы (обратите внимание на изображение орла на левом рукаве) ведут группу заключенных поляков с завязанными глазами к месту казни в Кампиносской пуще к западу от Варшавы. Польша, осень 1939 г.

[22] Расстрельная команда немецкой армии казнит польских гражданских лиц. Дата неизвестна