Империя истребления: История массовых убийств, совершенных нацистами - Алекс Кей

погибших в которых достигало по меньшей мере десятков тысяч. По этим причинам другие жертвы нацистского террора здесь подробно не рассматриваются, хотя пострадали они не менее, чем те, кто находится в центре данного исследования{448}.

Около двух третей из 13 млн жертв, о которых идет речь в этой книге, были убиты на территории Советского Союза в границах на 22 июня 1941 г. – дня начала операции «Барбаросса». Именно на этом театре военных действий разгорелся самый жестокий военный конфликт, и на нем нацистская Германия совершила больше массовых преступлений, чем на любом другом фронте. Число погибших в войне Германии против Советского Союза в несколько раз превысило число погибших на других фронтах. Особенно бросается в глаза количество жертв среди мирного населения и других некомбатантов. Наряду с 2 млн умерших от голода жителей советских городов и 3,3 млн советских военнопленных, о которых написано выше, немецкие войска убили не менее 17 000 душевнобольных, 2,6 млн евреев, 30 000 рома и до 600 000 крестьян в ходе так называемых антипартизанских операций (см. Приложение 1). Еще более 6 млн советских граждан были убиты прямо или косвенно посредством преднамеренно организованного голода в сельской местности и небольших городах, а также в тылу советского фронта, в результате принятой вермахтом при отступлении на запад тактики выжженной земли, немецких бомбардировок и военных действий, убийств советских партизан за линией фронта или преступлений, совершенных сталинским режимом. Среди беженцев и эвакуированных от войны существенно возросла смертность, хотя некоторые косвенные последствия немецкого вторжения восстановить и оценить уже трудно.

Как мы знаем, немецкие преступники часто вели подробный учет и представляли пространные отчеты, в которых каталогизировали свои убийства. В качестве примера можно привести почти ежедневные отчеты о происшествиях, составляемые РСХА на основе депеш, отправлявшихся в Берлин айнзатцгруппами, – всего 195 документов, составленных между 23 июня 1941 г. и 24 апреля 1942 г. После расшифровки немецких радиосигналов с Восточного фронта британские аналитики из Правительственной школы кодов и шифров даже отметили в августе 1941 г.: «Высшие руководители [СС и полиции] трех секторов в некоторой степени соревнуются друг с другом в "счете"». Тем не менее есть основания полагать, что цифры, зарегистрированные некоторыми немецкими подразделениями, были не завышены, а, напротив, существенно занижены. Например, согласно данным, представленным айнзатцкомандой 9 своему начальству в штабе айнзатцгруппы B и затем переданным в Берлин, за первые четыре месяца действий на оккупированных советских территориях под командованием Альфреда Фильберта эта команда расстреляла в общей сложности 11 449 человек (подавляющее большинство из которых были евреями). Однако тщательное изучение всех доступных первоисточников показывает, что на самом деле EK 9 убила за эти четыре месяца, по самым скромным подсчетам, более 18 000 человек, а вполне возможно, еще на несколько тысяч больше. Таким образом, как и подозревал судья, который вел процесс Фильберта в 1962 г., цифры, сообщавшиеся в Берлин, в действительности сильно занижались. Есть основания полагать, что подобное верно и для других команд. Например, сумма убийств, отраженная в шестидневных отчетах EK 5 (айнзатцгруппа C), превышала общую численность жертв этого подразделения. Поскольку данные передавались в Берлин от отрядов через штабы команд и групп, почти наверняка допускались ошибки, спутывалось содержание, какие-то данные опускались. Словом, дальнейшие исследования вполне могут показать, что число гражданских лиц и других некомбатантов, убитых нацистской Германией, было еще выше. Поэтому общее число в 13 млн гражданских лиц и других некомбатантов, уничтоженных в ходе целенаправленной нацистской политики массовых убийств, следует рассматривать как цифру минимальную{449}.

Безусловно, наиболее характерной чертой злодеяний национал-социалистов является массовое убийство детей – от первых жертв кампании детской «эвтаназии» до 1,5 млн детей еврейского происхождения и так называемых бандитских детей (Bandenkinder) на оккупированных советских территориях. От политики голода на различных оккупированных территориях в особенности страдали маленькие дети; ужасающие масштабы приобрела младенческая смертность. Безжалостное убийство такого количества детей является, в частности, преступлением, не имеющим исторического прецедента. Кроме того, многие дети подвергались депортациям, принуждались к тяжелым работам, отправлялись в лагеря или подвергались варварским медицинским экспериментам. Кого-то украли у родителей и против их воли передали на воспитание в другие семьи. Преступления, совершенные против этих беззащитных жертв, являются яркой иллюстрацией моральной деградации убийц{450}.

Итак, к убийцам. В этой книге основное внимание уделяется немецким и австрийским убийцам. Участие в рассматриваемых зверствах местных акторов – хотя в некоторых частях оккупированной Европы вроде Литвы и Украины оно и было широко распространено – упоминается здесь лишь изредка и зачастую вскользь. Мы услышали о местных белорусских полицейских, участвовавших в массовых убийствах евреев в Минском гетто, об украинце в Собиборе, который разрубил ребенка лопатой, или об азербайджанцах из отряда Дирлевангера, уничтожившего десятки тысяч человек в варшавском районе Воля. Однако нацистские программы массовых убийств были немецким проектом, задуманным, инициированным и осуществленным немцами. Более того, подавляющее большинство исполнителей были немцами (гражданами рейха или этническими) либо австрийцами, и подавляющее большинство жертв были убиты ими (иногда и только ими): хотя в некоторых эпизодах истории Холокоста и в некоторых антипартизанских операциях можно найти значительное число местных коллаборационистов, многие мероприятия, такие как кампания «эвтаназии», уничтожение советских военнопленных и массовое убийство рома, были преступлениями, совершенными исключительно немцами (даже если преследование жертв, предшествовавшее убийствам, таковым не было). То же самое относится и к уничтожению польской элиты: подразделения немецкой самообороны, сыгравшие столь заметную роль в убийстве польской элиты, набирались из проживавших в Польше этнических немцев: это было преступление, совершенное в оспариваемых полиэтнических пограничных районах, а не преступление коллаборационизма{451}.

Нацистские массовые зверства не были чем-то уникальным; геноциды осуществлялись как до, так и после нацистов. Но нацистские геноциды и массовые убийства, вероятно, можно рассматривать как крайний случай коллективного насилия, учитывая размеры, интенсивность и характер совершенных преступлений. В этом смысле они остаются беспрецедентными и продолжают определять наше понимание и классификацию массовых убийств. Одно лишь огромное количество нацистских преступников, действовавших на протяжении длительного периода времени, часто в разных контекстах и против различных групп жертв, уже само по себе требует объяснения. На свободе находились одновременно сотни тысяч убийц. Эти преступники – в основном, но не исключительно мужчины – не принадлежали к одному поколению; они были из разных возрастных групп. Годы становления некоторых из самых безжалостных и отмороженных убийц пришлись на Германскую империю 1890-х и начала 1900-х гг.: Герман Пфаннмюллер, убивавший детей-инвалидов в психиатрической больнице Эгльфинг-Хаар, родился в 1886 г.; Густав фон Бехтольсхайм, чья 707-я пехотная дивизия убила более 10 000 евреев в Белоруссии осенью 1941 г., – в 1889 г.; Пауль Блобель, расстрелявший сначала взрослых евреев города Белая Церковь, а затем и их детей, – в 1894 г. Другие преступники, напротив, были еще детьми, когда в 1933 г. нацисты пришли к власти в Германии: Герхард Зоммер, командир роты Ваффен СС, участвовавший в массовом убийстве сотен жителей – в том числе детей – итальянской деревни Сант-Анна-ди-Стаццема, родился в 1921 г.; австриец Фриц Свобода, сержант Ваффен СС, расстрелявший жителей чешской деревни Лидице и позже не раз говоривший в американском плену, что его главное желание – убить каждого француза в возрасте от 14 до 60 и каждого итальянца от 16 до 50, родился в 1922 г.{452}

Нацистские преступники у расстрельных ям, на перронах, где сортировали людей, и в психиатрических лечебницах принадлежали к нескольким поколениям. Если они не были сверстниками, то что же их объединяло? Безусловно, их объединяла общая национальная травма, охватившая все возрастные группы и социальные слои. Поражение в Первой мировой войне, уничтожение великодержавных амбиций Германии (утрата колоний и значительных территорий самой Германии; военное и экономическое иго) и смута 1918–1919 гг. стали причиной индивидуальной и коллективной травмы немецкого общества. Она затронула не только тех, кто пережил эти события в сознательном возрасте, но и их потомков, следующее поколение, которое, приняв наследство отцов, подверглось вторичной травматизации. В такой ситуации этнонационалистические настроения, и без того присутствовавшие в этом сравнительно поздно сформировавшемся национальном государстве, радикализировались еще больше. Широко распространилось не только убеждение в том, что ошибки 1918 г. необходимо исправить, но и