Дневник артиллерийского офицера - Борис Геннадьевич Цеханович

как верблюду ноги переехали. Вы сейчас не только меня, но и Командующего подставили. Он ведь уже в Москву доложил. Ты хоть представляешь, как сейчас в министерстве иностранных дел сидят ночью и голову ломают над красочной процедурой передачи этого верблюда.

А в Москву докладывают: командир дивизиона сожрал верблюда и даже с командиром не поделился. Нет Семёнов, послезавтра ты со мной поедешь, и лично Командующему доложишь о смерти животного. Ты меня понял? – Командир беззвучно затрясся в смехе. У меня, да и наверно у других тоже сводило скулы от усилий сдержаться.

– Семёнов, сидишь ты на своей огневой позиции, водку трескаешь и ничего не знаешь, – продолжил командир полка, справившись с приступом смеха, – я тебе сейчас глаза открою, какого ты верблюда съел, про которого мне тут Командующий по телефону немного рассказал. Так этот верблюд был выведен путём долгой селекции на Аравийском полуострове, оттуда он был за 8000 тысяч долларов продан в Мадридский цирк, где его в течение восьми лет обучали. Он, товарищ подполковник, мог делать всё и понимал всё, только читать не умел. Он умнее и дороже чем ты, со своим академическим образованием, товарищ подполковник. Куда бы его не привозили на гастроли, везде он был сенсацией и звездой, а вы его взяли и банально сожрали.

– Товарищ полковник, разрешите доложить, – послышался возбуждённо-радостный голос воспрянувшего Семёнова.

Мы все затихли: – Товарищ полковник, это не тот…, не аравийский верблюд. У него на ухе стояло тавро – Каз.ССР.

Командир полка перекинул из руки в руку телефонную трубку, как будто она была горячей и снова приложил её к уху: – Семёнов, ты что там с ума сошёл? Какая Казахская ССР? Когда она была, ты хоть соображаешь? Ты вообще понимаешь, о чём я говорю?

– Понимаю, – донёсся из громкоговорителя тихий голос опять деморализованного офицера.

– Семёнов, ты наверное ничего не понимаешь. Я тебе ещё раз объясняю. Через три дня в Стамбуле, президент передаёт испанскому королю верблюда. Об этом верблюде Казанцев, наш Командующий, доложил в Москву. Казанцев лично знает о тебе в связи с этим верблюдом. Мне, товарищ подполковник, да и наверно Командующему погоны на плечах не жмут, а тебе они наверное жмут. Так вот, теперь в связи с вновь вскрывшимися обстоятельствами, наша с тобой задача послезавтра в вертолёт загрузить помытого и расчёсанного верблюда. Меня не интересует аравийский, казахский или испанский верблюд, но мы с тобой верблюда этого загрузим в вертолёт. Чтобы в Стамбуле наш пьяный президент вручил трезвому королю этого верблюда. Вряд ли они будут подымать большой скандал, когда обнаружится, что верблюд не тот. А ты успеешь орден получить, да и я что-нибудь получу. Ты мысль мою улавливаешь? – Услышав утвердительный ответ, командир продолжил дальше, – Константин Иванович, про то, что ты съел верблюда – я ничего не слышал. Ты меня понял? Срок у тебя до послезавтра.

Тон командира полка стал угрожающим: – Если что, товарищ подполковник, я включу дурака и переведу рельсы на тебя, ты это помни. Вопросы есть?

Когда полковник Никитин положил телефонную трубку, никто уже не мог смеяться. Прошло пять минут прежде чем мы сумели успокоится и разлить по стопкам водку. Выпив и закусив, принялись бурно обсуждать, что сейчас будет делать Семёнов.

– Я его ещё завтра на совещании дёрну, – плотоядно потирая руки, заявил командир, – я ему покажу, как командира по кривой дорожке объезжать….. А теперь, Борис Геннадьевич, мы дёрнем и командира второго дивизиона. Шутить, так шутить.

Пока к трубке вызывали подполковника Чикина, командир полка рассказал, что Чикин в последнее время достал его. Почти каждую ночь звонит ему и докладывает, что над его огневыми позициями каждую ночь пролетает самолёт АН-2 и просит дать разрешения сбить его.

– Я сначала по серьёзному отнёсся к этой информации, – продолжал командир, – на ночь ставил зенитные установки в районе второго дивизиона, разведчиков сажал, чтобы проследить трассу пролёта самолёта. А оказалось, что у Чикина, уважаемого мною офицера, на почве употребления спиртных напитков галюники пошли. Вот сейчас мы над этим и пошутим.

Эту историю я тоже знал и мне она была неприятна. Ничего не имею против употребления спиртных напитков, даже в больших количествах, но требование моё всегда было следующее: в дивизионе пьёт кто-то один. Сегодня, допустим вечером, выпивает начальник штаба дивизиона, а командир дивизиона трезвый. Завтра выпивает командир дивизиона, начальник штаба трезвый. Если в первом дивизионе это правило выполнялось, то во втором частенько, когда я приезжал: командир дивизиона, начальник штаба были пьяны и огнём дивизиона, заправлял вычислитель с радиотелефонистом.

– Подполковник Чикин слушает, – послышался заплетающийся голос Александра Владимировича.

Я разозлился. Когда мы с Иваном Волощук были в первом дивизионе, начальник штаба второго дивизиона майор Пиратов был уже сильно под «шафе» и живо уверял меня, что Чикин трезвый и рулит дивизионом.

– Ну, завтра я с вами разберусь, – со злостью подумал я. В отличие от них у меня в штабе было жёсткое правило: Я сегодня пью – Чистяков, Гутник и Кравченко даже в сторону водки и не смотрели. Они выпили – я трезвый, и это правило тоже неукоснительно выполнялось.

– Чикин, ты что пьяный: – Командир хитро посмотрел на меня.

– Никак нет. – Более твёрдым голосом произнёс Александр Владимирович.

– Как там у тебя самолёт, летает?

– Товарищ полковник, – возбуждённо заговорил Чикин, – полчаса тому назад самолёт пролетел в сторону Ингушетии.

– Вот по этому поводу я тебе и звоню. Ты знаешь, чего он летает?

– Нет? А я знаю. Мне сейчас особист доложил. По их сведениям самолёт АН-2 летает во Владивокавказ, везёт туда доллары, а обратно везёт боевикам сигареты, водку и наркотики. Надо его сбить Александр Владимирович. Приказ понял?

– Так точно, товарищ полковник, – радостно заголосил, потеряв контроль, пьяным голосом командир дивизиона, – я сейчас два крайних орудия разверну в ту сторону и собью его осветительными снарядами.

Одобрив, сквозь смех, решение командира дивизиона, Никитин положил трубку. Отсмеявшись, командир полка обвёл нас взглядом: – Да, товарищи офицеры, если артиллеристы пьют и у них крыша едет, то что говорить о пехоте и танкистов.

Посидев ещё немного, мы разошлись по своим местам.

* * *

Сегодняшнее утро началось с суматохи, и о Семёнове я вспомнил лишь, увидев перед совещанием подполковника Чикина и спросил его о Семёнове, попутно высказав Александру Владимировичу всё, что думал о его пьянках.

– Борис Геннадьевич, ехал сюда и видел, как Семёнов поехал с дивизиона в сторону ТПУ. Вид у него какой-то озабоченный был.

Совещание начал начальник штаба полка, он что-то бубнил, но его никто не слушал. Все разговаривали друг