Война моторов. Крылья советов - Андрей Михайлович Мелехов

бомбить с пикирования и без них. Это, разумеется, являлось чистой правдой: десятикратный запас прочности «пешки» (напомним, что «сотка» первоначально задумывалась как полноценный истребитель) позволял делать и не такое. В то же время радикальное увеличение скорости пикирования (до 700 км/ч) делало бесполезными прицельные таблицы, а время для тщательного наведения на цель снижалось с 8–9 до 5–6 секунд (там же, с. 29). Казалось бы, большое дело: 2–3 секунды! Вместе с тем для пилота пикировщика эти мгновения являлись целой вечностью и нередко означали разницу между точным попаданием и промахом.

Итогом подобных «новаций» стало то, что пилоты «пешек» постепенно просто перестали использовать свои самолёты в качестве пикировщиков. Так, вылеты на пикирование в 293-й бомбардировочной авиадивизии в переломном 1943 году составили 10 % в первом и 15 % – во втором полугодии (там же, с. 38). Случалось, что якобы «пикирующие» Пе-2 бомбили немцев с высоты 7000–8000 м! Фактически вылеты на бомбометание с пикирования использовались лишь для выполнения особо важных заданий вышестоящего командования и были уделом самых опытных экипажей. О том, что Пе-2 являлся полноценным пикировщиком, «вспоминали» лишь в ситуациях, когда было необходимо разрушить важный мост, уничтожить большой склад или «точечно» отбомбиться по забитой эшелонами железнодорожной станции. Часто подобное «озарение» наступало после целого ряда бесплодных попыток выполнить указанные задачи силами горизонтальных самолётов, которые несли при этом неоправданно высокие потери. Напомню, что летом 1941 года как минимум в некоторых частях, оснащённых Ар-2 и Пе-2, на подобные вылеты приходилось до 40–50 % от их общего количества.

«Не в коня корм»?.. Ещё в 1940 году советские ВВС получили красивую и дорогую игрушку, но в течение как минимум двух лет войны этой «цяцкой» предпочитали «заколачивать гвозди», а не использовать по прямому назначению. Дошло до того, что после Курской битвы руководству ВВС пришлось заставлять пилотов «пешек» (а заодно, по-видимому, и самих себя) вспоминать, для чего в первую очередь предназначались их самолёты. В. Котельников, А. Медведь и Д. Хазанов подсказывают, что в 1943 году специальный приказ по ВВС обязал к началу октября обучить боевому применению с пикирования по одному полку в каждой дивизии (там же, с. 36). Выходит, что остальным полкам вполне официально разрешалось обходиться без пикирования и дальше. Подобный приказ мог означать только одно: на тот момент полки Пе-2 являлись, по сути, частями горизонтальных бомбардировщиков, а главная причина, по которой этот самолёт когда-то запустили в самую массовую для советского бомбардировщика серию (свыше 11 000 машин), оказалась просто забыта. Ситуация несколько улучшилась лишь на заключительном этапе войны. Так, по данным В. Перова и О. Растренина, в целом в 1943–1945 годах на бомбометание с пикирования приходились около 42 % боевых вылетов Пе-2 («Самолёты поля боя. Восточный фронт», АиК, № 10, 2002, с. 21). В свете упомянутых фактов уже не вызывает удивления то, что наконец запущенный в серийное производство в 1944 году бомбардировщик Ту-2С пикирующим больше не являлся. Сами же военные и попросили избавить самолёт Туполева от этой «нагрузки»: «и так обойдёмся»…

Дважды Герой Советского Союза И. С. Полбин рядом со своим СБ-2. 17 августа 1941 года (источник: http://waralbum.ru/1849/)

Указанные выше недостатки в организации боевого применения советских пикировщиков были более или менее преодолены лишь к завершающему периоду войны. «Именно в 1944 г., – пишут В. Котельников, А. Медведь и Д. Хазанов, – Пе-2 стал широко применяться как пикирующий бомбардировщик» («Пикирующий бомбардировщик Пе-2», с. 38). Только на этапе этого своеобразного «ренессанса» пикировщика Пе-2 советские ВВС смогли, наконец, грамотно скопировать некоторые тактические приёмы немецких «штук». Так, указанные авторы сообщают, что в июне 1944 года в ходе Львовско-Сандомирской наступательной операции 2-й гвардейский бак (бомбардировочный авиакорпус) под командованием И. С. Полбина применил пикирование из боевого порядка «круг» (там же, с. 36). При этом группа пикировщиков становилась в расположенный под углом к земле круг, и они по очереди, прикрывая друг друга, делали по несколько заходов на цель. Судя по всему, впервые этот приём был использован в боевой обстановке 82-м бап под командованием Полбина во время Курского сражения и считался в ту пору экспериментальным. Многие советские и российские историки называют генерала Полбина создателем этой тактики. Позволю себе выразить некоторые сомнения на этот счёт. Как кажется вашему покорному слуге, «полбинская вертушка» – это всего лишь вариант тактического приёма, который с самого начала Второй Мировой войны применяли немецкие «лаптёжники». «Создавать» тут, в общем-то, было особенно нечего: ещё 22 июня 1941 года достаточно было просто внимательно понаблюдать за действиями «лаптёжников», пикировавших на боевые порядки советских войск. Уверен, что будущий генерал Полбин (и сотни других советских офицеров) могли в деталях оценить знаменитую «карусель» ещё на этапе приграничных сражений. Почему его собственная «вертушка» появилась спустя три года? Почему – судя по воспоминаниям ветеранов – её внедрение происходило с большими спорами и «в обстановке секретности»? Бог весть… Немцы разработали и иной приём, впоследствии использовавшийся советскими пикировщиками и штурмовиками: его можно условно назвать тактикой «постоянного воздействия на цель». При этой методике боевого применения одна группа «штук» немедленно сменяла другую – уже отбомбившуюся. И так – волна за волной – в течение целого дня. Постоянно «висевшие» над полем боя пикировщики буквально не позволяли противнику поднять голову, что часто способствовало успешным действиям наземных войск. Насколько известно автору, подобную тактику «штуки» применяли уже в мае 1940 года, поддерживая наступление танков Гудериана во Франции.

В заключительный период глобального конфликта фронтовая авиация СССР стала своеобразным законодателем «пикировочной моды» в том, что касалось сухопутных театров военных действий

Интересно отметить и то, что упомянутый «ренессанс» пикирующего бомбардировщика в советских ВВС фактически совпал по времени с его «закатом» в германских Люфтваффе. П. Смит в этой связи отмечает, что самое массовое применение пикировщиков в период 1943–1945 годов осуществлялось именно в ВВС Красной Армии («Пикирующие бомбардировщики», с. 324). Иными словами, в заключительный период глобального конфликта фронтовая авиация СССР стала своеобразным законодателем «пикировочной моды» в том, что касалось сухопутных театров военных действий (американцы при этом оставались мировыми лидерами в области применения морских пикирующих бомбардировщиков). Как раз в то время, когда пилоты «пешек» начали вновь «находить» для себя преимущества пикирования (вторая половина 1943 года), германские «лаптёжники» уступили роль основного ударного самолёта Люфтваффе истребителю-бомбардировщику «Фокке-Вульф» FW-190. Совпадение это совсем не случайно. Дело в том, что именно на этом этапе Люфтваффе потеряли господство в воздухе, а ВВС Красной Армии его, наоборот, приобрели (или «подобрали» – после того, как немцы отправили несколько истребительных эскадр на защиту