Ангелы Суджи - Владимир Дмитриевич Пронский

‒ За воздухом следите. Дроны могут быть.

И вскоре они действительно появились, причём с разных сторон, и почему-то начали гоняться друг за другом, словно игрались.

‒ Смотри, чего вытворяют! ‒ крикнул Земляков Медведеву. ‒ До нас им и дела нет.

А дроны продолжали играть в «салки», пытаясь друг друга «осалить», и все поняли, что неспроста они устроили карусель. И действительно, вскоре «птички» разлетелись в стороны, но вдруг развернулись и полетели навстречу, пошли на таран, как самолёты, и не понять, где чей дрон, и за кого переживать. Звука столкновения лоб в лоб слышно не было, зато звук взрыва на месте столкновения прозвучал оглушительно, потому что произошёл он на небольшой высоте, и фрагменты дронов упали метрах в пятидесяти от окопов. Так как воздушный бой происходил почти над их головами, то нетрудно было понять, что дроны прилетели с разных сторон: вражеский атаковал, пытаясь сбросить мину в окопы, а наш мужественно встретил его, отгоняя, и как тот ни увёртывался, всё-таки пошёл в лобовую атаку.

‒ Да, зрелище! ‒ удивился Медведев. ‒ Наш молодец!

‒ Это который? ‒ Земляков нарочно попытался уточнить, желая понять настроение товарища.

‒ Тот, кто нападал, тот и наш! Нас же прикрывал.

Тут раздались прилёты мин, теперь из-за спины, и лупили они по серым фигуркам наступавших укров, сразу залегших в рытвинах и воронках. Повторилась утренняя история, прозвучала команда «В атаку!», и все бойцы ринулись вдогонку за противником, заставляя, как зайцев, выскакивать из воронок и во все ноги улепётывать, а разрывы мин сопровождали их. Некоторые враги на бегу отстреливались, и одна из пуль зацепила кого-то из наступавших, и тот кувырнулся на бок, зажал рукой локоть. Кто-то подбежал к нему, помог укрыться в воронке, начал помогать накладывать жгут на руку. Всё это Земляков увидел боковым зрением, прошептал, вспомнив о себе: «Спаси и сохрани!», и старался не отстать от Медведева, теперь уж привычно бежавшего впереди. И стрелял он по-прежнему ловко, не целясь, но в какой-то момент, видимо, промахнулся, и тот, в кого он стрелял, заставил Михаила стрельнуть с колена, более надёжно, и в этот раз пули достигли цели: враг вздёрнул руками, будто оступился, и, выронив автомат, ткнулся лицом в снег.

Дальше преследовать отступавших не было смысла; чтобы при этом не напороться на замаскированного пулемётчика, бойцы отделения развернулись и, наблюдая за небом, перебежками возвращались к окопам. Земляков со стороны наблюдал за товарищем, и не находил на его лице каких-либо чувств, но взгляд его был более открытым, чем при утренней атаке. И Сергей ничего не стал говорить, ни о чём-то спрашивать, а то опять обзовёт агитатором, которым он никогда не был, и не понимал, откуда сегодня к нему пришло желание кого-то поучать, что-то растолковывать. И хорошо, что Михаил оказался терпеливым, более отмалчивался, переваривая в себе то, что ему Земляков наговорил. И в какой-то момент Сергей осёк себя внутренним голосом: «А сам-то ты что же? Ведь не по велению души отправился воевать, а чтобы с долгами расплатиться! Разбаловало нас государство, твой прадед воевал в Великую Отечественную за махорку, и ни у кого мыслей, наверное, не возникало, чтобы ещё что-то просить у государства. Винтовку дали ‒ вот и радуйся!». Земляков помнил рассказы бабушки о том, как они жили в тогдашнюю войну, когда в городских магазинах всё было по карточкам, люди даже в деревнях с голоду пухли, а сейчас все ноют и жалуются на поднявшиеся цены. А как вы хотите, люди, когда страна воюет, хотя она, конечно, не вся воюет, а только какая-то её часть. Остальные, опять же, не все ‒ как ни включишь телевизор ‒ сплошь поют и пляшут. И нет никому укорота, словно те, кто пляшут, живут в иной стране, до которой им и дела нет!».

Рассуждая так, Земляков и себя имел в виду. Разве раньше он думал по-настоящему о том, что творится в мире. Так ‒ прислушивался. Не более. Где-то гибли люди, гремели взрывы, горели здания ‒ это, понятно, не радостные фейерверки. Худо-бедно, а жизнь продолжалась, хотя у всех и каждого проблем хватало. Но опять же все были сыты, спали в тёплых постелях, кто хотел, работой себя обеспечивал. Чего ещё надо. Богатства, денег? Так их чем больше, тем больше хочется. И нет алчным людям в этом предела. Дай каждому из них волю, такой все богатства мира захапал бы. Сергей это и ранее знал, секрета в этом нет, но здесь, на передовой, это ощутил и, главное, осознал по-настоящему. И воевать по большому счёту он пошёл не из-за денег, а ради спокойствия жены, ради сына Григория, ради того, чтобы тот окончил школу с золотой медалью и далее бы шёл учиться.

Утонув в собственных мыслях, Земляков наблюдал за Медведевым, заметив, как тот сразу, как только вернулись в блиндаж, начал набивать магазины, протёр тряпицей кирзачи, наелся тушёнки с галетами и нет-нет да посматривал на товарища, и Земляков не удержался, спросил:

‒ Ждёшь политинформацию? Не дождёшься. Мне бы самому кто-нибудь её прочитал!

Михаил улыбнулся:

‒ А ты заковыристый мужик. Тебе слово, а ты в ответ десять. Молодец, такие умеют постоять за себя и многого в жизни добиваются.

‒ А как иначе. Будешь молчать, проглотят и не поперхнутся. Это дело известное. Как настроение?

‒ Рабочее.

‒ Не расслабляйся. Сержант говорил, что сегодня наше отделение в охранение заступает. Будем своих от диверсантов охранять.

‒ Это как в армии, наряд по части, что ли?

‒ Вроде того.

‒ Ну, это дело привычное, ‒ легко отозвался Медведев, и Земляков понял, что тот очистился от недавней хмари, стал нормальным бойцом.

4

Когда более или менее угомонились, сержант Силантьев объявил:

‒ Кто желает поспать часок, не возбраняется, потому что впереди практически бессонная ночь. В караул заступаем. Под охрану берём наш опорник и два соседних, ну и линию боевого столкновения на участке нашего взвода под наблюдение. Оберегаем себя и товарищей от возможных диверсантов. Ясно?

‒ Так точно! ‒ недружно раздалось в блиндаже.

Сержант ушёл в другой, а Земляков спросил у Медведева:

‒ Спать будем?

‒ Спи, если хочешь. Я всё равно не усну. Что это за сон ‒ час всего.

‒ Как знаешь, а я сегодня набегался ‒ вздремну.

‒ Тогда и я не отстану.

Медведев подложил рюкзак под голову, лёг