Воины-интернационалисты из Беларуси в гражданской войне в Анголе 1975-1992 - Александра Владимировна Кузнецова-Тимонова

В общем, обстрел мы пережили, ночь прошла. Днем собрались на совещание: что делать? У нас были бээмки-21 – установки «Град». А противник в этот раз то ли глупый попался, то ли что, только стрельбу они открывали ночью, когда огни видны. Я же артиллерист: мы засекли по секундомеру, определили дальность – у нас был прибор для этого, буссоль – определили координаты, и когда они начали вечером стрельбу, мы в ответ как ввалили со всех систем! После этого они по нашим позициям полгода не стреляли (улыбается). Мы хорошо отбились.

– Уточните, пожалуйста, номер бригады, где вы служили в качестве советника.

– 13-я десантно-штурмовая бригада. В основном эта бригада стояла в обороне города – Куито-Куанавале. Потом, уже после моего отпуска, произошло переформирование, была создана тактическая группа – боевая единица, в которую объединили две бригады. Сформировали две такие группы – первую и вторую, я попал в первую – усилили танками и пошли в наступление на Мавингу – основную базу УНИТА. Таким путем я попал на передовую, непосредственно в бой.

Если говорить об условиях, в которых мы жили, то в самом Куито-Куанавале мы жили в кирпичных домиках, которые от португальцев остались, там, кажется, какая-то зона отдыха была, куда можно было на охоту выехать. Там была кровать. Осколки пробивали эти домики… Так погиб один полковник. Нас ведь и позже обстреливали, с определенной периодичностью. Мы когда уже послужили там какое-то время, освоились, стали замечать, что снаряды перелетают где-то за километр от нашего жилья. Сначала мы прятались, а потом стали ходить, как куры, ничего не боясь и не укрываясь… Ходили, ходили, и доходились. Противник, видно, немного довернул установки, снаряд разорвался метрах в пятидесяти от нас: полковнику осколком попало в шею – и мгновенная смерть[205]. Совсем незадолго до гибели он мне рассказывал, стоя в этом своем домике, возле холодильника, в маленьком коридорчике, который был там как столовая, как мимо осколки пролетели, и его не зацепило. Показывал пробоины в стенах возле этого холодильника: тогда пронесло, а лучше б его зацепило тогда! Потому что второй раз маленький осколок прилетел – и насмерть.

Каким было наше питание? В основном – рис, консервы. Когда мы стояли в самом Куито, у нас были два солдата-радиста, которые научились печь хлеб. А когда были на операции, воевали, то где мы спали? На земле, под БТРом, или в самом БТРе. Бытовые условия мы создавали себе сами, особенно такие, как я, выходцы из сельской местности. Как можно в боевых условиях сделать баню, если воду приносили, когда удавалось найти болото? Я делал. Приказывал вырыть яму в рост человека, брал канистру, наполнял водой подогретой, в пластмассовой горловине, в крышке, делал дырочки, вода шла туда – и так люди мылись.

Воду приходилось пить из болота. Хорошо, что я взял с собой «шмель»[206], всю воду кипятил. Все продовольственное обеспечение на операции я взял на себя, пищу мы готовили на кипяченой воде, питьевая у нас постоянно тоже была кипяченая. И почти никто из группы не заболел ни малярией, ничем, только если дизентерию кто подхватывал. Но мы выжили все и вернулись. Я потерял там килограммов 12-15 веса, худой такой был. Один переводчик наш, Жора его звали, девять месяцев прослужил – и почка отказала, тоже в Союз отправили.

Вообще, какие у меня были впечатления от самой Анголы, от страны, от народа? Куито-Куанавале находится в шестистах километрах от Луанды. Поселочек такой, даже не город. Жилье местных – хижины: берут колья, набивают в землю по кругу, с радиусом около двух метров, сеном – точнее, сухой травой, она там высокая растет – обвяжут эти колья, сделают дырку вместо двери, чтобы туда можно было зайти или заползти, крышу из этого же сена настелют и всю жизнь там живут. Если это хижина какого-то местного богача, то это что-то вроде мазанки, из глины лепят небольшие блоки, укрепляют, и крышу из этой же соломы делают.

Природа богатая, но – полгода дождя нет ни капли, а полгода льет, как из ведра. Тучи черные, темно, раскаты грома, кажется – конец света сейчас настанет, и ливень как ввалит! А через полчаса – солнце, тепло. Вот такое у них лето.

Выращивать можно любые растения. Мы там и огурцы, и помидоры выращивали. Привозили из Союза семена и выращивали. Но сами они, анголане… ленивые! Это ужас. Мужское население у них вообще не работает. Им главное ночью потанцевать и с женщиной пообщаться, а днем они спят. Такая у мужчин там работа.

Если праздник, то они неделю плясать будут. Музыка у них – это бочка, на которую натянута кожа, и по ней стучат, хлопки такие. Женщины тоже танцуют, и дети у них привязаны сзади. Неделю так веселятся до четырех часов утра, потом расходятся, утром около десяти часов опять собираются и продолжают. Такие у них карнавалы и прочие забавы. А к работе они очень плохо относятся.

Семей, как таковых, чтобы муж и жена, тоже, кажется, нет. Солдат пришел, нашел себе подругу, потом родила она ребенка – и он знает, что у него где-то есть сын или дочь. Но чтобы помогать, деньги присылать – такого нет. Наш комбриг говорил, что где-то километров в четырехстах, он знает, у него есть сын, но и только. Да и денег как таковых у них там не было.

Очень тяжелая жизнь у женщин. Типичная картина, не раз наблюдал: ангольские женщины идут по дороге, на голове вязанка хвороста, в руках емкость с водой, а на спине привязан ребенок.

Но сама по себе – цветущая страна. Там же столько богатств! Леса зеленые, уран, золото, алмазы! Вроде же нашему правительству советскому Ангола предлагала брать в разработку алмазную жилу в два километра и платить алмазами за технику и прочие поставки, а в правительстве отвечали, что не могут ее разрабатывать, потому что нужно деньги в новые технологии вкладывать. А американцы в Кабинде – провинции на северо-западе Анголы, где нефть добывают – каждый год добывали себе на миллиард долларов нефти. Точнее, платили Анголе миллиард, а на какую сумму качали – неизвестно, никто ведь не считал. Хотя правительство Анголы ведь американцы не поддерживали, и УНИТА помогали, то есть действовали против нас.

У меня осталось что-то вроде дневника. Точнее, это не дневник: просто, как солдат, я отмечал в записной книжке дни, когда случился обстрел, когда налет, когда вышли на операцию, когда вернулись, и так далее.

Расстояние от Куито-Куанавале до Менонге, как я уже