Ангелы Суджи - Владимир Дмитриевич Пронский

Они все ушли, а Сергей остался под белой акацией, от которой удивительно ароматно пахло, и пчелы гудели на цветах, будто на Земле установился рай, и он оказался здесь первым ангелом. Со временем все они соберутся около него, окружат, начнут водить воздушные хороводы, устраивать песнопения, и будет всем удивительно радостно от встречи и восхитительно светло, и птицы певчие будут порхать над головами, как и бывает обычно в раю.

ЭПИЛОГ

На сороковой день Екатерина Землякова с утра побывала в поселковой церкви, молилась за убиенного Сергия и просила у Господа отпущение всех грехов усопшего, чтобы помочь ему обрести вечный покой на небесах. И Господь услышал, если у неё впервые после похорон полегчало на душе, а сама она смирилась с тем, с чем, казалось, смириться невозможно.

От храма она с сыном Григорием, сестрой Мариной и её мужем Валерием поехали на машине в Выселки, на родину Сергея Землякова, где похоронили его месяц назад в закрытом гробу, и упокоился он рядом с матерью Ниной Степановной, а позже воссоединился с ними и отец Сергея ‒ Фёдор Сергеевич, переживший сына лишь на неделю: от горя сердце не выдержало известия о гибели на фронте второго сына. И теперь семейство Земляковых покоилось под зацветающими липами единой колонией. Всем им положили цветов, конфет, пшена насыпали для птиц небесных и молча постояли, каждый по-своему переживая.

Слёз ни у кого не было, все они выплакались ранее, а теперь оставалась на душе лишь горечь от случившегося и непонимание того, как это всё произошло, хотя все знали, что сюжет смертельного сценария был написан почти пять лет назад с безобидного вроде предложения Сергеева свояка о пустующем поле, которое хозяин согласился сдать в аренду за небольшую плату. И эта возможность запустила цепочку событий, которая раскрутилась в конце концов и оборвалась самым простым способом ‒ гибелью Землякова. Теперь можно было сколько угодно долго рассуждать на тему: «А как повернулись события, не ввяжись Земляков в ту историю?» ‒ пользы от этого никому не будет, потому что он когда-нибудь так и так ввязался бы в неё: из-за любви к Родине, родителям, из-за ненависти к родному брату, воевавшему на стороне врагов, ‒ от всего, что мешало жить. Так уж судьба сложилась, и изменить её было невозможно. Можно лишь перечислять разные варианты переменчивых событий, но почему-то часто, почти всегда, этот вариант выпадает на не самый лучший случай и приносит беду, ибо изначально он заложен и намертво вплетён в цепочку действий, при которых одно не может существовать само по себе и появиться из ничего. И всегда необходимо иметь в виду самый худший вариант из возможных, исходя из него и действовать, совершать те или иные поступки. И нельзя говорить, что виновата, например, СВО, не было бы её, что-то другое обязательно случилось бы нехорошее, такое, что просто невозможно заранее предположить. Да, участие Сергея в СВО не было неизбежностью, но стало его долгом, если он решил проявить себя, уходя воевать одним человеком, завершил свой путь совершенно иным. И здесь никакие долговые банковые обязательства были ни при чём, они лишь оказались поводом, определившим его выбор, а он оказался именно таким, каким и оказался.

Они стояли у родных могил и не было сил уходить от них, хотя и чувствовали себя неуютно и беспомощно. Даже Валерий всё это понимал, хотя никакой вины или волнения совести не замечал за собой, но всё равно это чувство прорывалось само по себе, подобно дыму курильщиков: как комнату ни закрывай, а если в квартире кто-то курит или закурил, то едкий дым обязательно проникнет во все щели. Валерий Исаевич стоял рядом с Григорием, и когда собрались уходить, положил руку ему на плечо:

‒ Поедем, Гриш, поедем…

Женщины пошли за ними, у выхода с кладбища остановились, перекрестились и, вздохнув, почти одновременно произнесли:

‒ Вечный покой вам, наши дорогие…

С кладбища заехали домой, забрали мёд, блины и кутью, и отправились в кафе, где на два часа дня были назначены поминки по убиенному рабу божию Сергию. Поминальщиков собралось немного: соседи, знавшие Сергея, пришли, с работы Екатерины двое, Валера с товарищем по работе, и самые близкие; кое-кто приехал из других мест. За столом вкусили кутьи, блинов с мёдом, хотя и не полагается по церковным правилам распивать спиртное, но налили по рюмочкам тем, кто желал, ‒ такая уж неписанная традиция. Потом покушали, а в конце отведали компота. Им бы посидеть, поговорить, вспоминая усопшего добрым словом, но работницы кафе начали демонстративно мелькать, двигать стулья, явно показывая, что гостям пора уходить. Потому что следом за ними назначено свадебное торжество: кто-то женится в посёлке и молодожёнам теперь всё внимание. А Земляковы ни на что особенно не претендовали. Вышли из кафе, постояли в тенёчке под деревьями, поговорили кто о чём, прежде чем разойтись.

Екатерину, понятно, более всего волновала судьба Сергеева поля. Поэтому она спросила, перед тем как поблагодарить за оказанное внимание памяти Сергея:

‒ Валера, а дальше-то, что нам с полем делать? Ведь оно вовсю созревает!

‒ Пока ничего. Лишь молиться, чтобы какой-нибудь катаклизм не произошёл в природе. Через месяц-полтора с юга прибудут арендованные комбайны, договорённость есть и относительно вашего поля. Так что за два-три дня они смахнут его, если, конечно, погода позволит, а если дожди заладят, что нежелательно, всё равно будем надеяться на лучшее.

‒ Это хорошо, а далее, что с ним делать? Ведь не можем мы всю жизнь на твоей шее сидеть, а для нас с Григорием это неподъёмная задача, если мы к этому совершенно не приспособлены. Надо что-то придумать так, чтобы после сбора урожая, когда сдадим зерно, найти другого арендатора.

‒ В этом проблем не будет. Считай, что нашла ‒ он перед тобой!

‒ Сам возьмёшься за это дело? Я только рада буду!

‒ А почему бы не заняться, ну, не делом ‒ дело у меня имеется, а междудельем, если так можно выразиться. Поле мне знакомое, земля ‒ чернозём, кадастровая оценка замечательная, к тому же рядом с посёлком, зачем отдавать кому-то. Думаю, и хозяин согласится, хотя ему-то как раз всё равно, кто будет за аренду платить. Если честно, и поле это ему особенно ни к чему. Просто в своё время он подсуетился, находясь на должности, скупил за бесценок у местных крестьян совхозные паи, объединил их в поле. Так и так через год-другой продаст