Карусель - Семен Теодорович Альтов

class="p1">Спаржин устыдился своей некультурности и вышел в прихожую снять обувь. Тем временем женщина передвинула стол поближе к окну и случайно развернула его на девяносто градусов. Спаржин вернулся, по ошибке выпил вино с ядом и через несколько минут ушел в мир иной.

— Черт знает что! — возмутилась женщина. — Что теперь делать?! — и, не найдя ничего лучшего, выбросила труп в мусоропровод.

— Да что ж это такое?! — возмущался дворник. — То воды в мусоропровод нальют, то подожгут, а теперь вон что — труп выкинули.

Потом он сказал водителю мусоровозки:

— Слушай, труп подкинули. Надо вывезти его куда-нибудь. Я тебе за это бутылку «Алазанской» поставлю.

— Идет! — согласился водитель.

— Все в порядке! — сказал через некоторое время водитель. — Проезжаю мимо леса, в чащобу захожу — а там какой-то скелет за пианино сидит. Ну я и пристроил этот труп рядом на ящичке. Вроде как в четыре руки играют.

Ровно через неделю чудом оставшаяся в живых жена Валерия Геннадьевича ходила взад-вперед по квартире и бормотала себе под нос:

— Уже без минуты десять… Придет или нет? Вот уже десять… Все не идет… Десять ноль одна… десять ноль две… ноль три… кажется, не придет… точно не придет… не придет, не придет… Ура! Не придет! Какое счастье!

Однолюбы

Я вот в клуб любителей песни хожу.

— Почему «песни», а не «песен»? — меня спрашивают.

А нам всех песен и не надо. Однолюбы мы. Нам одной «Малиновки» достаточно. Соберемся во вторник, пластинку заведем, послушаем. Потом хором споем. Потом по одному петь начинаем. Или на два голоса. А то квартетом. Разнообразие! Один раз председатель нашего клуба где-то «Малиновку» на португальском языке достал. Слушали, обсуждали. Решили, что по-нашему все-таки лучше будет. Понятнее.

— Вы бы и на другие песни внимание обратили, — кто-то посоветовал.

А чего обращать? И так ясно, что они хуже.

…А теперь наш клуб на четыре разделился. В одном — поклонники первого куплета, во втором — второго, в третьем — третьего. Ну, а мне больше припев нравится, так что я в четвертый записался.

Торгуйте мышеловками!

Основные правила торговли самодельными мышеловками в графстве Флюсленд таковы:

«Мышеловками разрешено торговать не ранее 7.30 утра и не позднее 19.00 вечера. Если длина мышеловки превышает 14 сантиметров, ими можно торговать только до 18.30.

— По четвергам продажа мышеловок запрещена. Кроме того, лица, чья фамилия короче семи букв, не имеют права продавать мышеловки после 16.00 во вторник.

— Запрещается продажа мышеловок лицами до 29 лет, не состоящими в браке. Разведенным разрешено торговать мышеловками с 27 лет, но только по понедельникам и в присутствии наблюдателя не моложе 39 лет 6 месяцев.

— Цена мышеловок определяется соглашением сторон, но она не должна оканчиваться цифрой 3. Спорить о цене разрешается не более пяти, а при атмосферном давлении свыше 770 мм — не более восьми минут.

— Продавцу запрещается во время сделки играть на фаготе, гобое, тромбоне, валторне, прыгать на левой ноге, решать кроссворды, а также требовать этого от покупателей. Если покупатель и продавец одеты в одежду одного цвета, сделка объявляется недействительной, а мышеловка конфискуется.

— Торговля мышеловками запрещена на улицах, где производится движение гужевого транспорта, в подвалах домов высотой менее трех и более восьми этажей, в общественных библиотеках, во время театральных представлений (кроме спектакля «Летучая мышь»), в зубоврачебных клиниках мощностью свыше 8 бормашин, на железнодорожных станциях менее чем за 20 минут до отправления поезда.

— Запрещается продавать мышеловки в комплекте с персиками, обоями, торшерами, средствами для укрепления волос, метлахскими плитками (кроме желтых) и свежепросольными огурцами, а если продавец имеет более двух несовершеннолетних детей, то и со свежими».

Таковы семь основных правил торговли самодельными мышеловками. Кроме того, существуют еще около 250 дополнительных.

Примечание.

«Пользование мышеловками в графстве Флюсленд запрещено и приравнивается к браконьерству».

Ивакин и справочник

Модест Алексеевич Ивакин сидел в полузасохшем колодце и читал справочник «Как выбраться из полузасохшего колодца».

— Так… Способ первый. Снять трубку телефона и вызвать пожарных. Отлично. Где тут у нас телефон?

Он пошарил по стенам, но телефона не обнаружил.

— Странно. Тогда способ второй. Взять две лестницы артикула СБ-116а/68к2, связать их веревкой… Где тут лестницы?

Ивакин обшарил все пространство, но лестниц тоже не нашел.

— Странно… Способ третий. Взять фиберглассовый шест, разбежаться (длина разбега 10—15 м)…

У Модеста Алексеевича возникло нехорошее предчувствие, что и шеста в колодце не окажется. Так и вышло.

— Папаша, что ты там делаешь? — донесся сверху голос.

— Не мешайте мне, — ответил Ивакин. — Так… Взять воздушный шар…

— Веревку тебе подать? — не унимался прохожий.

— М-м… Надуть шар аргоном…

В это время в колодец опустился канат. Ивакин растерялся и ухватился за него. Вскоре Модест Алексеевич был уже наверху. Он поблагодарил спасителей и стал лихорадочно перелистывать справочник.

— Здесь такого способа нет… Значит, меня не по правилам вытащили. А я так, не по правилам, не могу…

И расстроенный Ивакин полез обратно в колодец.

Про дядю Роберта

Уже не встретишь на улицах Двухгусевска известного всему городу пенсионера дядю Роберта с его неизменной переносной печкой, закрепленной на манер рюкзака за спиной, не услышишь его призывный клич: «Топить! Кому топить?!»

Отопление в городе работало с перебоями, и жители обращались за помощью к дяде Роберту. Он приходил в квартиру, растапливал печку, и в квартире становилось тепло. Потом он шел по другому адресу… Вырученные за эти мероприятия деньги были неплохим добавлением к скромной стотридцатидвухрублевой пенсии дяди Роберта, и это позволяло ему каждое лето ездить в Африку, где он ловил змей (это было его хобби), а затем передавал зоопаркам и прочим нуждающимся в змеях учреждениям…

А с нынешнего года отопление в городе работает без перебоев, и дядя Роберт остался не у дел. Теперь он целыми днями сидит дома и оборудует переносной телефон.

Загадочное объявление

Однажды в одном дворе на одной водосточной трубе повесили объявление. Повесили его высоковато — на уровне второго этажа, и прочитать можно было только написанное крупными буквами слово «запрещается», а пониже — «штраф 25 руб.».

— Сумма-то крупная, — покачал головой один жилец.

— Конечно, — согласился другой. — Жалко будет, если ее высчитают. Только что же именно запрещается? Может, нельзя в домино во дворе играть? Я, пожалуй, сегодня не пойду.

— А может, нельзя ковры выколачивать? Я, пожалуй, сегодня не буду.

— А может, нельзя с женами ругаться? Я, пожалуй, сегодня не стану.

— А может, нельзя долги не отдавать? Я, пожалуй, сегодня отдам, тем более что он в пятьдесят раз меньше